Воронья душа (СИ) - Анна Морион

Король Фламмехава Ламар не находил себе места: в отличие от короля Калдвинда, который собственноручно вел свою армию, он скрывался в своем дворце, вместе с супругой и дочерью, и лишь беспомощно наблюдал за тем, как его земли пядь за пядью, город за городом падают перед натиском врага. И какого врага! Людей, которых он всегда считал слабыми, жалкими, которых презирал и чью расу собирался стереть с лица земли, когда сам же объявил войну их королю Дереку Мёрксверду. Почти не выходя из огромного, освещенного красным огнем зала, сидя на своем высоком изящном троне, Ламар отчаянно пытался придумать, как вернуть свои земли обратно, но все его планы и приказы лишь ухудшали ситуацию. И король знал, что причиной падения Фламмехава был он сам: именно он не считал нужным обучению военной тактики и тренировки ни своей армии, ни себя, ведь демонам хватало их магии, которая приводила врагов в ужас. Прежде, его армия была несокрушима, но не потому, что его воины были искусными, нет: причиной этого величия была их магия. Демоны могли внушить врагам что угодно: проникнув в их мысли, они приказывали им убить друзей, а затем самих себя, телекинезом отобрав у врага его оружие, будь то меч, секира, булава или нож, они направляли его на хозяина. Демонам никогда не приходилось воевать физически, ведь смертельным оружием были их магические умения. Но теперь, когда по какой-то необъяснимой причине демоны не могли убивать врагов магией, не могли проникать в их разум и посылать в них огненные шары, перед людьми и самим королем Ламаром предстало жалкое зрелище: армия Фламмехава представляла собой обычное сборище неловких, никогда не державших в руках настоящего оружия особей. Да, они были сильнее людей и более ловки, но это не спасало их от профессионализма одержимой яростью армии Дерека Мёрксверда. Демоны не могли не то, чтобы уничтожить врага, но и защитить от него себя и свою родину. Эти гордые создания, ранее не знающие поражения, пали от руки смертных людей, словно мухи от руки гиганта. Остатки армии и населения Фламмехава, потоком хлынувшее в столицу Рёванн в поисках убежища, охватили отчаяние и самый настоящий ужас быть истребленными, что и вправду было целью их врага. Они молили короля Ламара предложить людям мир, но тот упрямо стоял на своем, не желая унизить себя в своих собственных глазах. Ведь кем будет он, гордый могущественный Ламар Росси, если подпишет с врагом мирный договор? Этому не бывать! Еще есть надежда! Его армия ни за что не отдаст жалким смертным великую столицу Рёванн! И, полный потерявших все беженцев, кричащих от боли раненых и вопящих от ужаса детей, Рёванн готовился к битве.

— Отец! — в тронный зал вихрем ворвалась дочь Ламара юная Сильвия. Ее красивые красные глаза горели возмущением. — Это зашло слишком далеко! Люди окружили Рёванн! Они стоят под нашими стенами, готовые стереть нас с лица земли!

— Я знаю это, — устало ответил тот, подняв голову и взглянув на дочь. — Но не теряй надежду: скоро мы выясним, что не позволяет нам использовать магию, и оттесним этих смертных от Рёванна, затем вернем себе наши земли, и уже тогда ворвемся в Калдвинд подобно кровавому смерчу. Люди заплатят за каждую жизнь, которую отняли у моих подданных.

— Отец, ты слышишь самого себя? — тихо сказала Сильвия. Она подошла к отцу, опустилась перед ними на колени и взяла его ладонь в свою. — Я прошу… Я умоляю тебя: иди к королю людей и проси мира…

— Никогда! — жестко перебил ее отец, но, увидев, какая боль отразилась на лице его единственной и любимой дочери, мягко добавил: — Сильвия, дочь моя… Ты же знаешь, что они недостойны этого.

— Недостойны или нет… Это совсем не важно! — Сильвия погладила его руку и горько улыбнулась: — Теперь не время держаться за нашу гордость и былое величие. Совсем скоро люди нападут, и мы не сможем отразить их атаку и защитить себя. Ты сам знаешь это.

Ламар отвернул от нее лицо и ничего не ответил.

— Отец? — вновь тихо позвала девушка.

— Уже ничего не изменить, — уверенным тоном ответил тот. — Пусть нападают. Скоро их защита от нашей магии падет, и мы уничтожим их. Уничтожим всех людей, до самого последнего младенца, а их земли превратим в пустыню.

Сильвия знала характер своего гордого отца и заранее предвидела, что он ответит на ее просьбу о мире с врагом именно так. Но она не теряла надежды, ведь знала: если тот не поступится своей гордостью, раса демонов будет истреблена и станет всего лишь историей, всего лишь страшной сказкой, которой люди будут пугать своих непослушных детей.

— Ты говоришь это с самого начала войны, но мы так и не узнали, что за тайну хранят люди и чем именно они украли у нас магию, — мягко сказала она.

— Ступай в свои покои, — вместо ответа, приказал ей Ламар: слова дочери, такие правдивые, жгли его сознание раскаленными углями.

— Ступай к королю людей. Ступай, пока они не напали…. — начала было девушка, но ее отец высвободил свою ладонь из ее ладони, резко поднялся с трона и торопливо покинул зал.

Ламар не желал слушать дочь. Он был уверен в том, что его шпионы принесут ему радостную новость, и не собирался идти на мир. Его супруга, не уступающая ему ни в гордости, ни в надменности, поддерживала его и говорила, что ее тошнит даже от мысли того, чтобы клянчить жалких людишек о мире.

И только их дочь понимала, что, как только окружающая стены Рёванна армия людей получит подкрепление, (ведь столицу Фламмехава было трудно взять, даже при том, что она не могла защитить себя магией) начнется битва, что станет последней для некогда процветающего и величественного королевства демонов. Но Сильвия была всего лишь юной девушкой, и, хотя отец всегда прислушивался к ее мнению в вопросах политики и управления королевством, в этот раз он не принимал во внимание ничье мнение, даже мнение любимой дочери. И наследница Фламмехава знала: упрямство отца приведет их всех к неизбежной гибели, но не в силах была изменить его решение.

— Подкрепление подошло, Ваше Величество, — громко объявил Бергил, входя в большой черный шатер короля, в котором тот со своими военачальниками обсуждал план захвата Рёванна.

В лагере людей царило веселье: воины знали, что, после того, как они уничтожат Рёван, перережут глотки каждого, кто попадется им под руку, повесят на обозрение