Винодел - Сергей Арзуманов

— За что я Вас должен простить?

— Не знаю, профессор.

— Плохо, знание — это сила, запомните это.

— Ты слышал? — спросила Анлор.

— Что слышал?

— Он явно знаком с твоей семьей.

— Да, очень странно.

— Может быть, и странно, но мне это уже нравится.

— Я ничего не понимаю, — растерянно мямлил Макс.

— Я же тебе говорю, он тебя знает, — и Анлор подмигнула той редкой женской манерой, которая наводит мужчин на перспективные размышления.

Вечером за столом Грегуар пытал Макса:

— Ну, как лекции?

— Нормально.

— И это все?

— Нет, профессор Жюно цеплялся ко мне всю лекцию.

— Ты что-то сделал не так?

— Да нет, я все записывал, что он говорил.

— Хорошо, я давно хотел тебя спросить, ты ведешь дневники дегустаций?

— Нет, пап, я и так все помню.

— Ты уверен, что тебе не нужны записи?

— Да, да, и потом сейчас это не важно.

— Это не важно, а что для тебя важно?

— Я встретил девушку.

— Где?

— В университете.

— На кого она учится?

— Пап, ну как на кого, — Макс не успел договорить, потому что в разговор встрял старый Арсен.

— Так, мало того, что внука послали учиться, так он еще и жену себе нашел в университете — хорошие дела, будет кому наследство передать.

— Дед, да какую жену? Мы только познакомились, я не собираюсь жениться.

— Хорошо, так ты нам не сказал, на кого она учится.

— Она в моей группе.

— Подожди, ты хочешь сказать, что женщина учится, как делать вино?

— Да.

— А родители у нее кто?

— Негоцианты.

— Ага, торгашей нам еще не хватало.

— Дед, я тебя не понимаю.

— Макс, сынок мой, ты хочешь сказать, что у вас учатся женщины?

— У нас учится много девушек.

— И они все хотят делать вино?

— Необязательно, они могут стать продавцами или критиками.

— Нет, этот мир явно спятил.

— Папа, мир меняется, это нормально, — тут в разговор встрял Грегуар.

— Женщина будет критиковать мое вино, и ты говоришь, что это нормально? Грегуар, да ты тоже не в себе.

— Папа, я прошу тебя.

— Ничего нормального тут нет, вино должны делать французы, и эти французы должны быть мужчинами, и продавать вино должны мужчины, брюки ведь они носят.

— Папа, сейчас все по-другому.

— По-другому, что это значит, разве женщины перестали рожать детей?

— Нет, пап.

— Конечно, конечно, Арсен старый, ничего не понимает, ладно, сидите тут сами, я пошел в «Старый Бордо».

— Макс, ты не можешь запомнить все, тебе может показаться, что сейчас это возможно, пока ты молод и у тебя еще не так много информации в голове, но потом ты начнешь забывать свои ощущения, поэтому лучше их записывать.

— Пап, но я, правда, помню все, что я пил, от простого столового вина до великих урожаев.

— Наглец, как все Шанталье, — с радостью проговорил Арсен и захлопнул за собой дверь.

Когда Арсен ушел, Грегуар продолжил расспрашивать сына.

— Хорошо, а что написано на двери в нашей столовой, ты помнишь? — спросил отец.

— Песенка здоровья.

Макс помнил, она висела в столовой, кажется, всегда. Он знал ее наизусть, но даже не пытался вникнуть в смысл.

— Можешь воспроизвести? — спросил отец.

— Запросто:

Понедельник начни с бургундского красного.Вторник — бордо тебя ждет.В среду выпей сотерна сладкогоИ запей совиньоном в четверг.Пятница тебя луарским побалует.Для субботы возьми шатонеф.В воскресенье прими пузырьки шампанского,Чтоб бургундское в понедельник лучше вошло.

— А почему она называется песенкой здоровья?

— Не знаю, я никогда не задумывался над этим.

— Вот в том-то и дело: мало помнить, нужно еще и уметь анализировать то, что ты помнишь. Ведь посмотри, она называется песенкой здоровья, ты понимаешь, не песенкой гуляк или песенкой пьяниц, а песенкой здоровья.

— Да, я об этом никогда не задумывался.

— А ведь ей больше ста лет, еще Арсен читал ее ребенком. Это мудрость нашего края, подумай над этим.

Макс сидел на лекции и думал о том, что ему сказал отец. Они, Шанталье, — виноделы, вся их жизнь — это лоза, все, о чем они говорят дома — это вино, они пьют его и размышляют о нем, и даже невинные стихи на старой двери в столовой, и те о вине. Где-то далеко отсюда бурлит Париж, там дальше — большие города и жизнь, в которой нет ничего из того, к чему привык Макс. Так чего же он хочет? Того мира, загадочного и манящего, или только своего знакомого и так ему интересного? Макс был в растерянности и не находил ответа.

Следующая неделя началась с лекций Жюно:

— Вино, как человек: оно рождается, растет, совершенствуется и умирает, — голос профессора разносился по всей аудитории.

Студенческие разговоры смолкли, и все слушали только Жюно. Его лекции всегда были необычными, он не боялся говорить то, к чему многие, может быть, были не готовы. Жюно был патриотом Бордо и космополитом в одном лице.

— У вина есть тело, нос, скелет, аромат, оно болеет, как и мы. Оно бывает жирным и худым, как и мы. Есть старожилы, переваливающие за сто лет. Вино бывает благородным и выдержанным, а бывает экспрессивным и несдержанным. Оно рождается в муках, как и мы, и в муках умирает.

— Профессор, а расскажите про ожирение, — и зал студентов радостно оживился.

— Хорошо. Ожирение — самая страшная болезнь сегодняшнего мира у людей. А когда-то это была самая страшная болезнь вина. В начале девятнадцатого века эта болезнь была сильно распространена во Франции. Настолько сильно, что в 1811 году, кстати, это величайший урожай вина в истории человечества, так вот в этом году «Общество земледелия, наук и искусств» в Париже объявило премию тому, кто разъяснит причины ожирения у вина. Не помню, кто там эту премию получил, но решил эту задачу только наш любимый Пастер, он объяснил, что это заболевание вызывают определенные бактерии.

— Давай уйдем с лекций, — вдруг шепнула ему на ухо Анлор.

— Что?

— Макс, давай уйдем после этой лекции.

— Зачем?

— Я хочу погулять, — и Анлор взяла его за руку.

Больше Макс уже не слышал профессора. Анлор пригласила его гулять, и значит, меньше чем через полчаса они будут одни бродить по берегу реки до самого вечера, и потом он пойдет ее провожать. Их роман только начинается, и вот сегодня он, может быть, поцелует ее…

Профессор продолжал лекцию, но Макс слышал лишь обрывки:

— Бутылки в зависимости от размеров имеют свои названия: «Магнум», вы все с ним знакомы, это полтора литра, две стандартные бутылки, дальше «Дабл Магнум», потом «Иеробоим», «Салманасар», «Валтасар» и завершает все «Навуходоноср».

— Профессор, а кто это все придумал?

— Сейчас уже трудно сказать, кто, часто бывает путаница, и бутылки могут носить названия других библейских царей, например, Мафусаила.

— Это тот, который прожил тысячу лет?

— Да, мои дорогие, точнее, 969 лет, он считается старожилом Земли, но я склонен считать, что это не более чем метафора.

— Но ведь это он родил Ноя?

— Нет, он был его дедом.

— Ну все-таки родство, и потом ведь Ной посадил первое растение на Земле, и этим растением был виноград.

— Я смотрю, вы хорошо изучали историю в школе.

Студенты начали шуметь и шутить.

— Но, профессор, вы же знаете про наш «французский парадокс»?

— Конечно, но никакой лафит и мутон не продлит жизнь человека до тысячи лет.

— Профессор, а вдруг это возможно?

— Я вам могу рассказать только факты. В середине двадцатых годов прошлого столетия в Германии умер старожил, которому было что-то около 150 лет.

— Не может быть, профессор, неужели пиво так продлевает жизнь?

— Нет, мои наивные дети Франции, его жизнь держалась на вине, этот человек утверждал что пил вино каждый день, начиная со своего двадцатипятилетия.

— А что он пил, профессор?

— Об этом история умалчивает, мы знаем только то, что он пил вино, так вот в качестве эпитафии на свой памятник он пожелал сделать следующую надпись:

«Каждый день я был так чертовски пьян, что сама смерть боялась подойти ко мне».

Зал молчал.

— Итак, возвращаемся к нашим Валтасарам. «Магнум» — гордость и надежда любого коллекционера, особенно если это наши французские гранды, в магнумах вино созревает медленно и вдумчиво, вино в магнумах всегда дороже, чем две стандартные бутылки. Дальше идет «Двойной Магнум», а потом идут бутылки, названные в честь библейских царей. Итак, «Иеробоим» — это 5 литров, «Салманасар» — 9 литров, «Валтасар» — 12 литров и наконец «Навуходоноср» — 15 литров.

Какие смешные названия, подумал по себя Макс, и при чем тут Валтасар да еще и какой-то Навуходоноср. Это то ли Библия, то ли школьная история. Макс уже мыслями был с Анлор, он уже не мог дождаться момента, когда возьмет ее за руку и не отпустит до самого вечера. Сегодня шикарная погода, теплый осенний день. И все-таки странно, зачем Жюно им про Валтасара. Да, Макс помнил из школьной истории про «Пиры Валтасара». На него напали враги, а он, Валтасар, насмехаясь над врагами, закрыл городские ворота и закатил пир на всю ночь. Точно, на пиру пили вино, вот зачем Жюно нам об этом рассказывает…