Записки из будущего. Роман - Николай Амосов

— Включайте программу пробуждения!

Напряженное внимание. Десять, двадцать, тридцать минут. Осциллографы показывают кривые. На огромном табло прыгают цифры.

— Заработало сердце!

— Открыл глаза!

И так далее.

Нет, серьезно, это возможно. То есть в смысле заснуть и пока не умереть. Не совсем умереть.

А как же Люба? Ведь это должно быть ужасно: я буду там лежать не мертвый и не живой. Для нее лучше мертвый. Плита на кладбище, где можно посидеть, поплакать.

Да, пожалуй, еще не разрешат. Скажут: умирай нормально. Что за фокусы? Так все захотят в бессмертие. Опыт стоит государству немалых денег.

Нет, спать я не могу. Встать и работать. Вспомнить все, что знаю, прочитать, записать.

Встаю.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Лаборатория. 11 часов утра. Я задержался дома — ночью поздно обдумывал вчерашнюю идею об анабиозе. Она стала обычной научной проблемок. Хорошо. Выйдет, не выйдет, но хотя бы отвлечет.

Иду через двор. Здание построено перед войной. Три этажа. Наверное, когда-то оно представлялось весьма совершенным, а теперь — тесное и неудобное. Современная наука требует не только стен. Лаборатории строятся, как заводы, вместе с технологическим оборудованием.

Как жаль, что мне не дождаться нового здания! Сейчас плохо: опыты проводим внизу, обдумываем на втором этаже, а „паяем“ в полуподвале.

Впрочем, один острослов сказал, что учреждение переживает расцвет, пока находится в старых и плохих зданиях. Как только строятся дворцы, наступает упадок. Этим я всегда утешаю своих ребят, когда они жалуются на неустроенность. Вдруг я подумал: без меня они не расцветут. Стыдно.

Раздеваюсь. Тут же, в вестибюле, стоит стол для пинг-понга. Какие-то бездельники уже с утра играют. Кажется, из отдела физиологии дыхания. Это называется физкультурная пауза. Специально придумали для лодырей.

Какой темный коридор!

Вот наш отсек: по три комнаты с каждой стороны. Все двери открыты. Приятно видеть, что работа кипит, люди снуют взад и вперед. Не делают зарядки, паршивцы, пренебрегают распоряжениями.

Я сегодня чувствую себя как гость: на все смотрю со стороны и другими глазами.

— Здравствуйте, Иван Николаевич!

Первое приветствие: тетя Глаша, уборщица, несет ведро с помоями. Полное, к счастью.

— Здравствуйте, тетя Глаша! Как самочувствие?

— Плохо! Опять слив в операционной засорился, таскаю ведрами.

Не будем продолжать разговор. Наверное, сама и засорила: всегда хочет мусор спустить в канализацию… Ленивая.

Первая операционная: Семен ведет опыт с изолированной почкой.

— Здравствуйте, товарищи!

Все дружно улыбаются и отвечают. Все-таки приятно видеть улыбки и теплые взгляды. Пока еще никто не знает.

Вот он, мой заместитель.

— Иван Николаевич, мы снимаем характеристики с почки при действии гипоксии.

— Очень хорошо.

Смотрю.

На самом деле не очень. Никак этот Семен не поймет нового технического подхода к проведению опытов: нужно держать под контролем максимум „входов“ — вслед за Юрой я теперь тоже так называю все внешние воздействия на систему.

— Семен Иванович, почему же у вас температура не стабилизирована? Всего 30 градусов.

— Да вы знаете, теплообменник испортился. Мы решили так.

— Напрасно. Такой сложный опыт и пропадает зря.

Мигает — и все. Что он скажет?

Картина: в центре на подставке почка в прозрачном сосуде. К ней идут два шланга с кровью от машины АИК, за которой сидит „машинист“ Сима с очень деловым видом и крутит разные ручки. От шлангов, машины и почки тянутся провода в угол к сложному комплексу электронных аппаратов, наставленных в три этажа. Там командуют два техника — Миша Самохин и Лена Ганжа. Они совсем юные, нынче кончили техникум. Приятно посмотреть.

— Сколько же параметров вы контролируете сегодня?

По-моему, Семен замялся. Инженер Коля Гулый, который, я знаю, всем здесь командует, смотрит на него с сожалением.

Не буду ставить в неловкое положение начальство.

— Скажите, Коля, вы.

— Мы непрерывно записываем давление крови на входе и выходе, содержание О2 и СО2. Кроме того, определяем pО2 в ткани самой почки. Биохимия делает нам анализы через 30 минут.

Он перечисляет: адреналин, органические кислоты, щелочный резерв, аминокислоты, рН и некоторые ферменты. И, конечно, количество и состав мочи.

— Но почему же вы не стабилизировали температуру?

— В начале опыта потек теплообменник, я…

Он замолчал, не хочет подводить начальство.

Семен:

— Это я велел продолжать опыт. Жалко было срывать, когда уже почка была выделена.

— Хорошо, продолжайте. Раз уж так случилось, то я вас попрошу проследить работу почки при специальном охлаждении.

Это нужно мне. Мои почки будут совсем холодные, и сомнительно, будут ли они работать. Впрочем, это не так важно, есть специальный аппарат…

Смотрю. Все заняты своим делом. Атмосфера спокойная. К Семену они, кажется, просто равнодушны. А ко мне? Наверное, я тоже хороший начальник. Не придираюсь по мелочам. „Я вам советую“, „Я вас прошу сделать так-то“. Я просто стесняюсь. Это часто вредит дисциплине. Не все понимают хорошее обращение.

Можно, наверное, идти. Хотелось бы сказать теплые слова, но не умею. Покажется смешным.

Иду в другую комнату. Знаю, что там должен быть опыт по изучению характеристики сердца и сосудистой системы. Новая методика.

Какой ансамбль! Оперируют Игорь и Вадим, в Ира что-то возится около аппаратуры. Не замечают.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте, Иван Николаевич! Как раз пришли кстати. Мы хотим выделить сердце вместе с легкими, чтобы полностью пересечь к ним нервные пути, но сохранить нервную регуляцию сосудов и внутренних органов.

— Я знаю. Так что?

— Да мы никак не можем отделиться от пищевода и позвоночника. Много мелких сосудов. Покажите нам!

Это, конечно, Вадим. Не стесняется в просьбах.

— Хорошо. Сейчас переоденусь.

Не собирался оперировать, но сейчас рад. Когда работаешь руками, то не остается места для посторонних мыслей.

В соседней комнате, где хранится всякое хозяйство, надеваю белые брюки и рубашку. Они хорошо поглажены. Это заботы Юли, старшей лаборантки. Другие надевают неглаженое.

Я люблю оперировать. Правда, сейчас острый опыт, то есть без соблюдения асептики, но все равно я хочу, чтобы было чисто и красиво.

Мою руки. Надеваю халат и перчатки. Все остановились и ожидают. Только Ира с двумя своими помощниками все еще склонилась над аппаратами. Наверное, что-то не ладится, а скоро нужно уже записывать. Вадим подмигивает: