Артефакт Равновесия (СИ) - Липницкий Николай

Дорога всё тянулась, извиваясь между холмами, а вокруг всё так же была безлюдная местность. Такое впечатление, что все люди куда-то исчезли, попутно прихватив с собой все продукты своей жизнедеятельности. Ни здания, ни сараюшки, ни клочка земли, вспаханного или засеянного какой-нибудь культурой. Хоть бы что, лишь бы не чувствовать себя единственным человеком на Земле. Я бы, наверное, даже смятой пачке из-под сигарет в траве обрадовался. Топот копыт я услышал, когда уже слегка притомился и искал удобное место, чтобы отдохнуть, заодно и перекусить где-нибудь в тени.

В наш технологичный век встретить на своём пути конницу, по меньшей мере, странно, и я внутренне напрягся. Поэтому, наверное, не растерялся, когда из-за холма вылетел прямо на меня всадник. Чтобы не попасть под копыта, я бросился влево, а конь, от неожиданности, шарахнулся вправо и встал на дыбы. Всадник вылетел из седла и кубарем полетел в кусты. Почему-то, в этой суматохе бросилось в глаза, что конь был белый. Не обычной белой масти, слегка грязноватой, которых я видел в безмятежном детстве в деревне у бабушки или в кино про ковбоев, а ослепительно белый, словно сотканный из облака.

Интересоваться, что случилось с незадачливым кавалеристом, не было возможности, потому что, следом за ним из-за холма выскочили ещё двое всадников. Эти, уже, были на угольно чёрных конях. Да и сами преследователи оказались закутаны в чёрные хламиды с накинутыми на голову настолько глубокими капюшонами, что лиц было не разобрать. В том, что это были именно преследователи, сомнений не было, так как, они, как раз разворачивали ловчую сеть, которой, наверное, и собирались спеленать преследуемого. Вот, только, жертва, сейчас, закопалась в кустах, а я, вместо неё, оказался у них на пути.

А, дальше, всё закрутилось, словно в ускоренной съёмке. Рука, не обращая внимания на испуганно мечущееся сознание и охнувший от удивления мозжечок, метнулась за спину, нащупала рукоять меча и выхватила его, сбрасывая на ходу обмотанную вокруг него тряпку. Клинок, то ли вспыхнул, то ли так ярко отразил луч солнца своей полированной поверхностью, но сеть распалась, словно была сделана из тонкой марли, а всадники, не ожидавшие такого, пронеслись слева и справа от меня.

Похоже, порча мной их имущества не просто расстроило незнакомцев, но и обидело. Иначе, чем объяснить то, что, развернувшись, они выхватили из ножен кривые сабли и бросились на полном скаку на меня. А, вот так мы не договаривались. Мало того, что два психа выкрали меня из города и притащили в это, Богом забытое место, так, ещё, и другие два придурка на полном серьёзе собираются меня убить. Трезво оценивая свои способности мечника, как полный ноль, я собирался, уже, позорным бегством покинуть этот неприветливый пейзаж, но ноги, словно повинующиеся чужой воле, бросили меня навстречу. Внутренне холодея от ужаса, я, чисто инстинктивно, клинком заблокировал первый удар, понимая, что уклониться не успеваю, и сабля второго достанет меня по любому. И тут меч, словно управляя моей рукой, принялся отражать удары и наносить свои. В меня, тоже, словно кто-то вселился. Я стал гибким и ловким, словно всю жизнь занимался акробатикой, и, только, час назад вышел из спортзала.

Пока моё тело занималось спасением меня любимого, я пытался вспомнить уголовный кодекс в плане самообороны. В смысле: что грозит мне, если я укокошу холодным оружием типа меч двоих злоумышленников, угрожавших моей жизни и здоровью холодным оружием типа сабля в количестве двух штук? Не является ли это превышением? Вот, приедет, сейчас, воронок с суровыми стражами порядка, которые и наденут на меня стальные браслеты. А, потом, доказывай, что меч не мой, что нашёл я его, шёл сдавать, а тут эти с саблями. И, вообще, он живёт своей жизнью и меня не спрашивает, кого рубить, а кого колоть. Кто же мне поверит?

Пока я так прикидывал, меч в моей руке совершил пируэт и вонзился в одного из противников. Конь нападавшего заржал, шарахнулся в сторону, а фигура, закутанная в плащ, внезапно стала прозрачной, заклубилась и превратилась в облачко чёрного дыма, которое тут же развеялся. Второй противник круто развернул коня и, пришпорив его, быстро скрылся за холмом. Этого ещё не хватало! Сейчас соберёт дружков и навалятся всей толпой, чтобы отомстить за павшего товарища. Хотя, какого павшего-то? Он не пал, а, просто, улетучился. Что-то, улетучивающихся людей сегодня, всё больше и больше. Интересно, что за дурдом со мной случился в этот раз? А, может, я, всё-таки, лежу ещё там, на улице под фонарём, и всё это проделки моего воспалённого сознания? Иначе, как объяснить всё, что со мной       произошло за эти полдня?

Кстати, угольно чёрный конь, на котором разъезжал собственноручно мной развеянный противник, никуда не делся. Вон, в сторонке, мирно щиплет травку. Дикая мысль, что остаток пути можно проехать и верхом, вдруг, овладела мной, и я решительно двинулся в его сторону. С лошадьми я, правда, никогда дела не имел и всегда их побаивался, но, тут, во мне поселилась твёрдая уверенность, что ничего страшного не случится. Не лягнёт и не укусит. Такое ощущение, что я среди лошадей вырос. Конь спокойно воспринял то, что я взял его под узцы и потянулся ко мне бархатными губами, выпрашивая, наверное, морковку. Увы, морковки у меня не было. Хотя… Я быстро скинул с плеч торбу и, достав каравай хлеба, отломил корочку и, густо посолив, протянул её на ладони. Где-то я читал про такой ритуал знакомства. Конь аккуратно, губами, взял корочку, и благодарно ткнул меня мордой в плечо.

Вот и подружились. Главное, приобрёл транспортное средство. Будет на чём до цивилизации доехать. Правда, верхами я не ездил никогда, но, думаю, ничего сложного. Всё-таки, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Народная мудрость, между прочим. А народ врать не станет. Да и, если я, вдруг, ни с того, ни с сего, научился так здорово мечом махать, так, почему бы мне не открыть в себе талант наездника? На джигитовку, конечно, я не рассчитываю, но, хотя бы сносно держаться в седле при езде галопом – почему бы и нет? Раз пошло такое дело, то меч можно не прятать, и я вставил его в петлю на своём наборном поясе из блях. Пусть, лучше, под рукой будет. А то, мало ли? Вдруг, ещё кто-нибудь налетит.

Фырканье сзади заставило меня обернуться. Метрах в пяти от дороги спокойно пощипывал траву тот самый белоснежный конь, под копыта которого я чуть не попал. Только сейчас вспомнил про незадачливого наездника, так красиво вылетевшего из седла. Как там он, кстати, в кустах? Живой? Кусты зашевелились, кто-то там чихнул и, наконец, моему взору предстал тот самый кавалерист. Точнее, кавалеристка. Белокурые локоны обрамляли довольно красивое личико, а из под коротких полей крошечной шляпки на меня с вызовом смотрели пронзительно голубые глаза.

Точёная фигурка была затянута в брючный костюмчик, отдалённо напоминающий гусарскую форму времён Отечественной войны 1812 года. Разве, только, пиджачок подлиннее, да расшит не галунами, а кружевами и жемчугом. Она, действительно, была красива. И, если бы не капризно изогнутые губы, была бы возбуждающе притягательна.

– Ну? – требовательно проговорила она. – Что стоишь?

– А что? – от такого, кто угодно, в ступор впадёт и затупит.

– Что, что? Подай руку и помоги мне выбраться.

Тон мне, конечно, не понравился. Такое впечатление, что с холопом разговаривает. Но, чисто по мужски, помочь, действительно, следовало. Я, сдержавшись, чтобы не нагрубить в ответ, подал девушке руку и выдернул из кустов.

– Подведи мне Снежинку! – последовало следующее приказание.

Сдержаться удалось уже тяжелее. Угораздило же меня столкнуться с мажоркой. То, что это именно мажорка, никаких сомнений. Кто ещё будет разговаривать таким тоном с первым встречным? Только дочка какого-нибудь банкира или олигарха. Это они думают, что поймали Бога за бороду, и, теперь, все им должны по факту рождения. Захотелось обложить её трёхэтажным матом и уйти. Так бы, наверное, и сделал, если бы не вспомнил того чёрного, что ускакал, как только я укокошил его товарища. Вернётся ещё с подмогой. Не бросать же эту избалованную девицу. Я подвёл к ней лошадку. Потом, мне пришлось помочь ей взобраться в седло и, наконец, я удостоен был высокомерного взгляда.