Жестяная корона (СИ) - Дмитрий Билик

   Правый тайный мастер повел Иллиана по узеньким петляющим коридорам. Света здесь было мало, полумрак изредка рассеивался чадящими и потрескивающими факелами, но отпрыск Гордри двигался уверенно. Впрочем, время от времени он останавливался, чтобы дать возможность Иллиану догнать его. Они спускались все ниже и ниже, пока общий коридор не расширился, превратившись в подобие залы. По обе стены этого сооружения виднелись маленькие крепкие двери, одну из которых сир Родриг потянул на себя, и пригласил рыцаря войти.

   Комнатка была совсем крохотная. Иллиан едва смог оглядеть ее из-за маленького оконца: кровать да стол, размером напоминавший большой стул. Вот и все нехитрое хозяйство. Лейтли предположил, что это либо нечто вроде казарменного помещения для бедных офицеров, либо тюремная камера для аристократов.

   - Я распоряжусь, чтобы вам принесли еды. И еще кое-что... - Родриг на секунду замолчал. - Вы здесь, конечно, не пленник, но я не рекомендую вам сегодня выходить из этой комнаты и разгуливать по замку. По крайней мере, пока вы не присягнете маленькому лорду.

   Иллиан кивнул, после чего правый тайный мастер вышел из комнаты, притворив за собой дверь. Лейтли не слышал звук закрывающегося засова или поворачивающегося ключа, но все же спустя несколько минут встал и тихонько подошел ко входу. Дверь поддалась легко, но рыцарь, словно испугавшись своей свободы, тут же затворил ее. Возможно, Гордри прав, лучше всего сегодня ему остаться в этой маленькой клетушке.

   Через четверть часа в дверь тихонько стукнули, и на пороге появился слуга с подносом. Казалось, это была тень все того же Родрига - высокая, широкоплечая, с плавными быстрыми движениями. На крохотном столе появилось дымящееся мясо, копченая курятина и горячий жирный пирог. Картину испортил только кувшин с вином, на поверку оказавшимся нечто средним между перебродившим морсом и уксусом.

   - Сир Родриг просил передать, что ваших людей накормили и расположили на ночь в сарае снаружи замка, - прогнусавил слуга, и его недавняя похожесть с правым тайными мастером рассыпалась, как сухой осенний лист под порывом весеннего ветра. Иллиан теперь видел перед собой грубоватого крепкого парня, не более.

   - Поблагодарите от меня сира Родрига. Он очень добр ко мне, - ответил рыцарь здоровяку.

   Слуга поклонился, что стало для Лэйтли неожиданностью, и покинул крохотную комнатку, в которой и одному было тесно, не то что двоим. Иллиан приступил к трапезе, сдерживая в себе желание наброситься на еду подобно дикому зверю. Прошло то время, когда он мог пренебречь этикетом, в этих землях, к слову, достаточно вольному. Теперь ему предстояло быть постоянно на виду при его маленьком сеньоре.

   Предстояло служить семье Энтов - пусть косвенно, но виновных в бесславном падении его Дома, гибели отца, скитаниях и лишениях самого Иллиана. Да, пусть они не занесли меч и не ломали главных ворот, но все происходило с их молчаливого согласия. Лейтли понимал, что пал очень низко. Хвала Трем Богам, что отец не видит этот позор. Но что ему оставалось? Возможно, он не так крепок духом, как отец. И когда необходимо было покончить с мучениями, рыцарь не бросился на меч. Да и рыцарь ли он теперь вообще?

   Невеселые мысли Иллиана усугублялись кислятиной из кувшина, которую лишь неблагородный или лживый человек мог назвать вином. Возможно, выпей несчастный член семьи Лейтли сладкого Йороширского или крепкого, но пряного Гоноборского, то выводы о своей судьбе и дальнейшем будущем были не так печальны. Но кислятина из погребов Соколиной Охоты располагала только к унылым мыслям.

   Вспомнился могучий и великий Лейтлипорт, стоящий истуканом на скалистом побережье, красавец-отец, лично приветствующий всех дальних иноземных купцов - и важных, и мелкосошных, - редко улыбающиеся худые жители Соленых Островов, торгующие на их рынке. Тут и там важно ходили стражники, гордо выпячивающие якорь на груди - символ принадлежности к семье Лейтли, пусть и не самой старой, но уж точно почитаемой. И он, маленький Иллиан, стоящий на крепостной стене и слушающий тогда еще молодого Элаяю, твердившего, что когда-нибудь это все станет его.

   "Должно было, да не стало", - горько усмехнулся про себя Лейтли. Все рухнуло, как большой карточный домик, под внезпано пошатнувшимся столом. И теперь отпрыск благороднейшией семьи побирается, как последний наемник.

   Иллиан хлебнул еще раз горького пойла и, икнув, шумно засопел - изрядно набравшийся и презираемый самим собой.

   Квик

   Иван сидел в небольшом летнем кафе, потягивая холодное пиво, или скорее пивной напиток: едва алкогольный, чтобы таким называться. На улице царило бабье лето, не слишком жаркое, но и не заставляющее укутываться в свитера и облачаться в куртки. По дороге, кусок которой открывался из парка, где и раскинулся летник, еле плелся автотранспорт. Волочились старенькие автобусы, блестящие своей чистотой иномарки, кашляющая гордость отечественного автопрома и даже редкие мотоциклисты, лавирующие между стоящими в пробке машинами, чем вызывали в свой адрес все те производные из трех лексических единиц, на которых строился великий и могучий русский мат.

   В самом кафе, представлявшем собой семь красных пластиковых столиков с огромным навесом над ними, кроме Ивана никого не было. Ну еще бы, кто попрется пить пиво в парк во вторник в двенадцать дня? Только безработный психокинетик. Хотя самому Турову приставка "психо" не очень нравилась. Он всегда представлялся телекинетиком, причем, по сути только этими способностями и пользовался. Отец все детство твердил, что, если сын будет долго и тщательно заниматься, то обязательно добьется успехов во всяких криокинезах или мыслеграфиях. Но вот для чего? Практической пользы от этого никакой. Как говорится, мыслеграфию на хлеб не намажешь.

   А родной телекинез вот он. Три месяца отработал, и даже в случае увольнения, если не нарушил норматив 139, государство тебя еще месяц содержит, в соответствии с прежней заработной платой. Система, конечно, не идеальна, но это для чинуш из Комитета и Отдела по Сверхспособностям, а вот Ивану было самое то - редко где он задерживался дольше трех месяцев. А потом Отдел сам подыскивал несколько вариантов, ему оставалось лишь выбрать один и трудиться дальше.

   Конечно, вечно так продолжаться не будет. Иван это понимал. Когда-нибудь к нему приедут люди из Отдела, не дай бог, опустят ступень. В смысле по использованию, а не по способностям. Хотя и на последнее они, кажется, тоже способны. А как станет работать пятеркой или, чего доброго, четверкой, то и зарплата будет соответствующая. Хотя и двойками на полторы-две ставки люди концы с концами сводят. Но это уж совсем безрадостная перспектива.

   Размышления Ивана прервала худая девица с всклокоченными черно-смоляными волосами, плюхнувшаяся на свободный стул рядом с ним.

   - Привет, - кинула она.

   - Привет, - машинально ответил мужчина, еще не успев возмутиться.

   Девица ему сразу не понравилась. Конечно, на внешность очень даже ничего, но красота эта какая-то опасная, с огромной силой внутри, как изящество крадущейся пумы или крутой перевал огромной ледяной горы. На таких, почему-то, мужики гроздьями виснут. "Летят, как бабочки на огонь", - почему-то подумалось Ване.

   Она была действительно хороша: курносая, с маленьким аккуратным ртом и раскосыми хитрыми глазами. "Лиса чернобурая", - снова выдал странную аналогию мозг мужчины.

   - Мы знакомы? - спросил он.

   - Лена, - протянула руку девушка.

   - Ваня, - кивнул он и выжидающе посмотрел на собеседницу.

   - Работа есть. Как раз по твоему профилю.

   Туров невольно напрягся. Работа ему нужна не была - Отдел сам предложит, - тем более от человека, который "знает", какой у него профиль".

   - Телепат? - сурово спросил он.

   - Нет, просто наблюдательная, - усмехнулась Лена. - Сидишь, а сам ради забавы стакан глазами туда-сюда двигаешь. Слабая развлекуха для психокинетика.

   - Ну допустим, - чуть расслабился Иван. - А почему сразу психо?

   - Ну не телекинетик же, - рассмеялась она. - Ты себя в зеркало видел?

   У Вани от такой наглости отвисла челюсть. Конечно, он не Орландо Блум, но уродом его никто никогда не называл. Причем, как его внешность вообще соотносится с телекинетизмом?

   - А что не так со мной?

   - Да ты расслабься, - девица вытащила тонкие сигареты и закурила. - Я просто к тому, что по внешности видно, что ты не телекинетик? Не качок, - она выпустила струю дыма и, заметив удивленный взгляд собеседника, продолжила. - Я уж не знаю, как это соотносится, но у телекинетиков, может, мозг так устроен. Они же тяжести в основном поднимают, ну этим местом, - постучала она пальцем по голове. - А мозг вроде обманывается и думает, что поднимает не он, а тело. Вот и здоровые все такие. Ты знал, что телекинетикам даже запрещено в соревнованиях по бодибилдингу участвовать?