Русалочья кровь (СИ) - Святненко Ева

— Скоро покатаемся, поваляемся, — прокаркала ведьма и просочилась внутрь.

Растопырив руки и растянув рот в лягушачьей гримасе, бабка двигалась к Толику. Она подходила всё ближе и меняла внешность — из обычной старушки превращалась в редкостную страхолюдину. Нос удлинился и загнулся к верхней губе, глаза запали, спина сгорбилась, а морщины стали глубиной с Мариинскую впадину.

— Хороша ли я, добрый молодец? — прошамкал беззубый рот.

— Ну и мерзость, — не выдержал Толик, втыкая нож снизу в столешницу. — Теперь не выйти тебе отсюда.

Ведьма зашипела, скрючила пальцы и прыгнула к нему, да ловко, как молодица. Но и Толик не дремал, успел увернуться и выскочить в кухню, а оттуда на балкон, где была заблаговременно прицеплена веревочная лестница. Адреналин зашкаливал настолько, что парень просто слетел вниз, почти не прикасаясь к верёвкам.

Ведьма металась наверху.

— Пусти, выпусти.

— Нет старая карга, так и будешь там сидеть, пока не разложишься.

Толик отчаянно блефовал. Стоило случайному прохожему заинтересоваться бабкой и сразу возникнут вопросы — кто он, и зачем удерживает немощную женщину взаперти. А там и полицию вызовут и его заметут. Надежда была только на то, что ведьма так быстро не вспомнит, что они в цивилизованном веке живут, а явно под кайфом своим сейчас. Инна рассказывала, что соком аконита и белены они мажутся особым образом. Тогда человеческое сознание мутнеет, а просыпается звериная сущность со звериными же повадками. Хищные становятся, да не соображают ничего. — Выпусти, — завыла старуха, осознав безнадёжность своего положения. — Что хочешь сделаю.

— Хочу, чтобы ты никому в городе не вредила.

— Дак, я не смогу. Сожрёт меня саму изнутри. Пощади, выпусти. Тебя не трону, клянусь.

— Не так клянись. Там книга лежит в спальне, на тумбочке. Вынеси её на балкон и руку приложи.

Ведьма застонала, но всё исполнила. Черные страницы слегка дымились и явно жгли ей кожу, бабка морщилась, но терпела. Только после запирающего слова Толик поднялся в квартиру и вытащил нож из столешницы.

— Ну что, Тамара Иванна, надеюсь с вами больше не увидимся.

Ведьма сердито зыркнула в его сторону и поковыляла за дверь. Сдаваться было не в её правилах, Сладка будет месть этому сопляку с непонятно откуда взявшимся гримуаром. Ох, сладка. Тамара довольно улыбнулась, перекинулась чёрной собакой и, нырнув в тень, исчезла.

Глава 3

ЛИЗА

Лиза расхаживала дома в максимально открытом купальнике и периодически обтиралась прохладной водой. В квартире было жарко и душно. Окна выходили на юго-запад, и большую часть дня беспощадное солнце напрямую заглядывало в комнаты, никакие шторы и жалюзи не спасали.

— В этом году обязательно поставлю кондиционер. Это невыносимо. Дождусь только сентября, чтобы скидки.

Коротко тренькнул дверной звонок. Мутный глазок продемонстрировал эффектную брюнетку в алом костюме.

— Здравствуйте. Меня зовут Дарина Владимировна, я из вашей управляющей компании. Проверка показаний счётчиков.

В другой день Лиза не открыла бы дверь. Но уже три недели не было горячей воды вместо заявленных десяти дней профилактики. А ещё неверные начисления в последних квитанциях. Откуда-то взялся долг в пять тысяч. В общем, у неё накопилось много вопросов к управляющей. А они сами пришли.

— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

Женщина перешагнула порог, небрежно скинула туфли и уверенно направилась в ванную комнату, пренебрежительно мазнув взглядом по хозяйке. Лиза почувствовала себя странно, боевой настрой куда-то испарился. Было ощущение, что она стоит голой на ковре у директрисы, и та её отчитывает. Хотя нет, ещё хуже — молча и с презрением осматривает с головы до ног.

— Счётчики у вас в порядке. Давайте пройдём на кухню и заполним бланк проверки. Нужна ваша подпись.

Лиза зачарованно смотрела, как холёные пальцы с острыми красными ногтями перебирают какие-то бумаги. Тонкие, выкрашенные алым под цвет ногтей, губы двигались и что-то говорили. Боже, что же так жарко?! И какие глаза у неё чёрные и колючие.

— С вами всё нормально? Вы какая-то бледная.

Безумно хотелось пить, а ещё лучше окунуться в речку. Но здесь речки нет. Только раскалённый добела и сухой воздух, как в пустыне. Даже кажется, что вокруг гостьи закручиваются пылевые вихри, и сама она меняется — то вихрь, то человек.

У соседей сверху заиграли детские часы с электронной кукушкой: ку-ку, 12 ровно, полдень. Надо умыться, что-то голова совсем дурная, и ничего не видно — серая хмарь дрожит перед глазами.

Опираясь на стол, Лиза приподнялась и на ощупь побрела в ванную, оставив гостью в одиночестве. Дарина выждала три дыхания, запустила острые пальцы в пучок и сдёрнула резинку. Тёмные космы в беспорядке рассыпались. Тонкая синяя дымка окружила её, нагретый воздух кухни мерцал и накатывал горячими волнами, пышный бальзамин на подоконнике бессильно поник.

Зашумела вода в ванной. Опустив голову, Дарина разбирала пряди, прорезала их острыми ноготками и пела себе под нос.

Лебедой-лебедицей распустилась душица,

Свет на рожь ложится — полуденница рядится.

Наступила тишина. А затем: кап-кап, кап-кап, шлёп-шлёп. В поле зрения Дарины показались босые ноги. Она закрыла глаза и тихонько позвала:

— Принимай, Настька, новую сестру свою.

Входная дверь отворилась, впустив девушку с русой косой. Молча подошла она к Лизе, взяла её за руку и заглянула в глаза.

— Идём со мной, сестрица-водяница.

ГАЯНА

Гаяна раздражённо сдернула бейджик с блузки и швырнула в тёмную воду реки Жиринки. Сегодня её снова уволили. Строгая начальница, настоящая мегера, каждый день доводила девушку до слёз, убеждая, что никуда та не годится — рассеянная, витает в облаках, деловой хватки нет. Сегодня девушка не выдержала и попыталась впервые дать отпор, а Тамара Ивановна рассердилась и выбросила её на улицу. Вот ведьма!

Платить за съёмную квартиру ей теперь нечем, на еду денег не осталось. Что же делать? Гаяна прижала потные ладошки к вискам. Как же болит голова, всё путается, ничего не сообразить. Наверное, это из-за жары. От воды вроде попрохладнее.

— Гаяна, опять ты рисуешь. Делай уроки, нужно хорошо учиться, чтобы стать юристом. Юристы хорошо получают.

— Мам, можно я еще порисую.

— Лишь бы ерундой страдать — то поёт, то танцует, теперь вот за мазню взялась. Этим, дочка, на жизнь не заработаешь. Ты пойми, мы же с папой добра тебе хотим.

Гаяна усердно училась, закончив школу с золотой медалью. Легко поступила на юридический. Всё было легко, но так серо и скучно. Будто жизнь проходила где-то мимо, а она, Гаяна, стояла на обочине и тосковала.

На втором курсе она попала в больницу. Подняла руку ответить на семинаре, да так и застыла с этой рукой. Только что видела лектора, а потом резко темнота. Врачи ничего серьёзного не нашли, поставили диагноз — вегетососудистая дистония, прокололи, прокапали и отпустили домой, наказав не переутомляться. Зрение постепенно восстановилось, а желание учиться — нет.

Гаяна прогуляла одну пару, затем вторую и так пошло-поехало. Через полгода её отчислили за неуспеваемость, и она сбежала от родителей в захолустную Сервугу. Однако, город принял её с неприязнью и пытался выжить всеми способами. А ведь она так старалась быть как все, устроилась на хорошую работу, ходила на дискотеки с коллегами. А вечерами, втайне от всех, пыталась рисовать, мечтая стать художницей.

— Художник должен быть голодным.

— Что? — Гаяна обернулась и почти столкнулась нос к носу с черноволосой девушкой. — Вы что-то сказали?

— У вас бумажка какая-то выпала из сумочки, говорю. Вот, держите и не теряйте.

— Ой, спасибо. Там эскизы мои.

Незнакомка встала рядом с ней и тоже уставилась на воду. Разговор сам собой увял.

Как же невыносимо жарко. Гаяна перегнулась через парапет насколько смогла. Ох, так действительно получше. Она ещё больше привстала на носочки и, балансируя, наклонилась ниже. И ещё ниже. Неожиданно порыв сухого горячего ветра налетел и ткнулся ей в спину, нарушив хрупкое равновесие. Тихий всплеск никто не услышал, как и вскрик. Девушка не умела плавать и сразу ушла под воду.