К свету (Льды возвращаются - 3) - Александр Казанцев

Это была фотография Эллен Сехевс, которую ловкий фотограф облачил в древнегреческую тунику...

И Рой клюнул.

В воскресенье вечером мистера Джорджа Никсона пригласили в переговорную к видеоэкрану.

На голубом экране размером с витрину магазина был нанесен растр, сетка двухгранных ребер, расположенных так, что каждый глаз видел только левые или правые грани, на которых возникали изображения соответственно для левого и для правого глаза. Изображение на экране казалось объемным. И Рой Бредли словно на самом деле сидел за окном, расположившись в мягком кресле и куря сигару, пепел с которой сбрасывал на пол. Он снова отпустил тоненькие усики, виски у него заметно поседели, глаза беспокойно бегали.

Мистер Джордж Никсон некоторое время наблюдал его, не включая свою видеокамеру. Он для того и выбрал такое средство связи, а не телефон, чтобы иметь возможность изучать выражение лица противника.

- Хэлло, Рой, мой мальчик! - сказал наконец мистер Джордж Никсон.

Рой вздрогнул. Он увидел на экране босса, сразу заметив нездоровую его худобу.

- Как поживаете, сэр?

- Не хотите ли отправиться в современную Трою и стать героем воскресного рассказа?

- Вы шутите, шеф?

- Я так и думал, что вам это понравится.

- О'кэй, шеф. Я способен забыть все на свете... Лишь бы привезти ее...

- И не только ее, мой мальчик. Нужна определенная последовательность. Сначала вы доставляете на яхту "Атомные паруса" профессора Леонардо Терми. Его не нужно будет утруждать знанием маршрута.

- Я все понял, сэр. Вы попросту предлагаете мне похитить ученого.

Мистер Джордж Никсон поморщился:

- Фи... Не выношу вульгарной речи.

- Но я, как вы знаете, - продолжал, не обращая на него внимания, Рой Бредли, - уже участвовал в похищении одной молодой леди.

- У вас это недурно получилось. Неплохой бизнес.

Рой Бредли поднялся:

- Я сожалею, что передо мной только экран, иначе я разбил бы вам физиономию.

Мистер Джордж Никсон поспешно повернул рукоятку звука. Он видел перед собой гневное лицо журналиста, его шевелящиеся губы, но он уже не слышал всего, что говорил ему возмущенный, еще недавно столь послушный репортер.

Впрочем, можно было не слушать. Неужели Амелия ошиблась и он уже не интересуется своей девчонкой? Или вместе с капиталом он обзавелся и принципами?

Мистер Джордж Никсон в бешенстве выключил экран.

Он тотчас связался с директором Ассоциации безопасности. На экране появилась гориллообразная фигура Билла. Он наслаждался опробованием только что полученного усовершенствованного протеза взамен его крючка на левой руке. Он поднял кисть протеза в знак приветствия, а выслушав щекотливое задание биг-босса, выразительно щелкнул искусственными пальцами, которые сработали на биотоки его мозга. Босс мог быть спокоен.

Ночью мистер Джордж Никсон снова не спал и ходил смотреть трюмные помещения, где хотел создать лабораторию для дрянного итальянца. Лишь бы выдержали шпангоуты!..

Он раздраженно мотал головой всякий раз, как вспоминал смотревшие с экрана гневные глаза Роя Бредли.

Каков репортеришка, женившийся на миллионах!..

Он поднялся на палубу утром, когда слабеющее Солнце пыталось поднять на красных пиках темную тяжесть ночи.

Прежде в это время на яхте становилось празднично. При общем восхищении Ральф Рипплайн пробегал два обязательных круга. Теперь он не выходил из каюты, злой и небритый, валялся на диване.

- Не воображаете ли вы, что все должны страдать вашей бессонницей? раздраженно встретил он Малыша, когда тот зашел к нему. Он даже не поднялся с дивана, а только взгромоздил свои длинные ноги на его спинку.

Мистер Никсон устроился в кресле напротив. Каюта была отделана бесценным черным деревом, цвет ее стен, беспорядок и запущенность делали ее мрачной.

- Что еще придумали ваши иссохшие мозги? - осведомился Ральф.

- О'кэй, сэр! - бодро отозвался Малыш. - Будущее должно быть прекрасным. Мир и счастье человечества. Мне уже подсчитали, что на приэкваториальной части суши, которая не будет покрыта ледниками, установится приятный умеренный климат. Там можно будет выращивать пшеницу, даже кукурузу. Эти земли смогут прокормить около двух-трех миллионов человек на Земле.

- Кажется, их сейчас восемь миллиардов?

- Мы поправим безбожного Дарвина, сэр, толковавшего о естественном отборе. Отбор будет искусственный. Почти все земли приэкваториальной полосы уже стали собственностью "SOS".

- Эту собственность еще придется защищать.

- Миром повелевают те, у кого Солнце в руках. На эти земли мы пустим только лучшую часть человечества, сэр! Это будет малое человечество! И конечно, без коммунистов.

Ральф встал. В неопрятном халате он выглядел тощим и нескладным, взмахнул рукой:

- Малое человечество! Без коммунистов! Почему я должен заниматься глупейшей философией и судьбой трех миллионов совершенно мне безразличных людей?

- Вы не правы, сэр... Нужны люди, которых можно нанимать на работу и увольнять... Нужны дети, чтобы они подрастали для смены. Только не нужно их учить излишней грамотности и... физике.

Ральф налил себе виски, не предлагая Джорджу Никсону. С некоторого времени тот перестал пить и курить. Ральф потянулся, преодолевая сутулость. Загадочно посмотрел на Джорджа Никсона.

- Так чего вы хотите, сэр? - спросил его Малыш.

Ральф обернулся, снова согнулся. В лице его мелькнуло что-то птичье, ястребиное:

- Не трех миллиардов смертей, а одной! И даже не одной смерти! Это слишком мало, Малыш. Изысканное удовольствие не в наслаждении смертью, а в волнующем, опьяняющем зрелище быстрого превращения этой ненавистной женщины в дряхлую старуху. Как бы я упивался ее безобразием и ее отчаянием! Вот в чем подлинная изысканность, дружественный враг мой!

- У вас есть вкус, сэр! Смотреть, как у нее седеют и вылезают волосы, как сморщивается кожа, сгибается в три погибели спина, отвисает беззубая челюсть... Ха-ха! Это недурно! Зрелище для джентльменов. И дать ей еще зеркало, чтобы любовалась! Однако, простите, сэр, вы еще не умеете как следует мечтать о мести. Дряхлая старуха вместо очаровательной Лиз Морган? Этого мало! Черт возьми, я хотел бы, чтобы одновременно вы стали вновь не только великолепным, но и распутным! Как до "марсианской ночи".

- Паршивая падаль! Я хотел бы проделать над тобой некую операцию коновала, чтобы ты побывал в моей шкуре.

- Зачем так грубо, сэр? У нас есть профессор Леонардо Терми, тот, кто научился читать код наследственности в нуклеиновых кислотах, по которым, как по чертежам, строится наш организм. В комбинациях молекул нуклеиновых кислот записано все, что только есть у нас. Он знает этот язык природы, этот старый золотозубый колдун разгадал ее письмена. Стоит ему только поковырять эти нуклеиновые скрижали, подправить стершиеся буквы и... Ральф Рипплайн снова станет не только великолепным, но и настоящим мужчиной! Тем же способом, ковыряя лазерным лучом в "диспетчерской", задающей программу жизни некой юной и привлекательной особы, он у вас на глазах превратит ее в дряхлую развалину. Недурно?