Таллинский дневник - Николай Михайловский

В те далекие годы и Аркадий Райкин, еще не успевший поступить в театральный институт, но уже блиставший в школьных спектаклях, и я учились в Ленинграде, в 23-й школе на Фонтанке у Чернышева мостика (в бывшем Петровском училище). Общественные организации школы выделили нас уполномоченными по шефству над эсминцем "Ленин" Краснознаменного Балтийского флота.

Вот и вышло так, что к морякам в первый раз я поехал вместе с Райкиным. В Кронштадт нас пригласили как шефов на большой революционный праздник. То ли праздновалась годовщина Октябрьской революции, то ли отмечался День Красной Армии и Военно-Морского Флота, во всяком случае, запомнилось, что зима уже вступила в свои права.

Поездом мы приехали в Ораниенбаум. Перед нашими глазами открылась бескрайняя белая гладь залива. Небольшой буксир, доставлявший пассажиров в Кронштадт обычно в полчаса, как на грех застрял во льдах на половине пути, и пассажиры, что называется, пешим ходом едва добрались назад до Ораниенбаума.

Надежда на переправу рухнула. Мы с Аркадием приуныли. Но, на наше счастье, нашлись моряки-попутчики. Один из них, узнав, кто мы такие и зачем направляемся в Кронштадт, рассеял наше уныние и уверенно пообещал:

- Не беспокойтесь, ребята, мы вас целехонькими доставим по назначению!

Он исчез на короткое время, затем вернулся и повел нас к берегу, где стояли широкие сани-розвальни, в которые была впряжена неказистая лошадка. Так выглядел более полувека назад персональный транспорт какого-то флотского начальства. Командир высокого ранга дружелюбно пригласил: "Садитесь!" Зарывшись в мягкое сено и сверху укрывшись тулупами, мы без всяких приключений добрались до Кронштадта.

Прошло более полувека, но не забыть теплый и дружественный прием, оказанный командирами и краснофлотцами эсминца "Ленин" двум ничем не примечательным ленинградским школьникам! За ужином мы впервые узнали, что такое хваленый флотский харч, всласть выспались на койках в кубрике. А на другой день участвовали в торжественной части праздника и стали свидетелями концерта краснофлотской художественной самодеятельности.

И не только свидетелями. Аркадию Райкину захотелось (и я всецело поддержал его в этом намерении) чем-то отблагодарить наших радушных хозяев и внести свою долю в общий праздник. Он, конечно, знал, что моряки-балтийцы не могли видеть спектакль "На дне", поставленный в нашей школе опытным режиссером Ю. С. Юрским и с успехом показанный в ряде ленинградских клубов (в пьесе А. М. Горького Райкин исполнял роль Актера), и показать его вдвоем мы не могли. Но вот с рассказами Михаила Зощенко можно было выступить и здесь, на корабле.

Самый большой кубрик, до того переполненный моряками, что согласно известной поговорке не только яблоку, но и ореху негде было упасть, ходил ходуном от смеха, когда юный артист читал "Аристократку".

С первых слов: "Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках" установился прочный веселый контакт со слушателями.

Что ни реплика, то залпы смеха! А когда Райкин с каким-то ожесточенным воплем подал знаменитое: "Ложи, говорю, взад!" - в кубрике поднялся такой грохот, как будто одновременно пальнули все пушки эсминца.

Заключительные слова - "не нравятся мне аристократки" - моряки сопроводили единодушными восторженными аплодисментами, какими редко удостаивают начинающих артистов.

Пройдет несколько десятилетий, прежде чем в книге о народном артисте СССР А. И. Райкине мы прочтем: "Это было в Севастополе. Молодые моряки окружили артиста, как старого друга, и завели с ним разговор по душам..." Мне же хочется напомнить, что истоки его дружбы с моряками восходят к памятной для нас обоих поездке в Кронштадт, на подшефный эсминец, когда Аркадий Райкин, еще будучи школьником, покорил балтийцев своим неподражаемым талантом.

Эту поездку в Кронштадт я описал во всех подробностях в школьной стенгазете, редактором которой являлся. То была моя первая встреча с флотом и, можно сказать, первый репортаж о моряках. С тех пор я был пленен кораблями и еще больше - людьми, которые управляли сложной военно-морской техникой. И, конечно же, не случайно остался связанным с флотом с юности до седых волос.

После окончания института журналистики я работал в ленинградском корпункте "Правды" и больше всего писал о Балтике.

Должен сразу оговориться. Главным и определяющим было не только мое тяготение к военным морякам, но и веление времени. В тридцатые годы страна бросила гигантские силы и средства для укрепления обороны в связи с возраставшей военной угрозой со стороны фашизма. На десятках стапелей закладывались и ежегодно вводились в строй новые военные корабли. Так, Краснознаменный Балтийский флот пополнился такими замечательными крейсерами, как "Киров" и "Максим Горький", быстроходными эскадренными миноносцами во главе с лидерами "Ленинград" и "Минск". На всех флотах создавалась своя военно-морская авиация, оснащенная машинами новых типов от бомбардировщиков дальнего действия до самолетов-торпедоносцев.

Почти изо дня в день на страницах "Правды" и других центральных и ленинградских газет публиковались материалы о боевой и политической подготовке флота, походах, учениях, артиллерийских стрельбах.

Кронштадт - исконная главная база балтийских моряков - стал для меня как бы вторым домом. Я подолгу жил на кораблях или в Доме флота, поддерживая тесные связи с работниками Политуправления КБФ. Большой известностью и уважением на флоте пользовался тогдашний начальник Пубалта дивизионный комиссар Петр Иванович Бельский, в стиле работы которого и обращении с людьми ярко проявлялись черты профессионального революционера. Ростом невеликий, кряжистый, тучноватый, с гладкой, будто полированой головой, он отличался завидной подвижностью и в течение дня успевал побывать в нескольких подразделениях базы и на кораблях, с десятками командиров и краснофлотцев лично побеседовать, самому на все посмотреть и, что называется, прощупать своими руками.

Как-то раз, прямо с рейсового парохода, я поспешил к нему в кабинет посоветоваться, о чем бы следовало сейчас написать для газеты. Бельский снял трубку телефона, позвонил оперативному дежурному штаба флота, узнал, какие корабли сегодня выходят в море, и предложил мне:

- Сходите на сторожевике. Корабль новый, замечательный. Несется быстрее лани. Прокатитесь с ветерком... Посмотрите, как отрабатываются боевые задачи, вот и будет вам самый подходящий для газеты материал.

Поблагодарив за добрый совет, я во всю прыть своих молодых ног помчался на известную всем балтийцам кронштадтскую "рогатку", где в невероятной тесноте, борт о борт, стояли десятки кораблей разных классов. Среди них затерялся небольшой сторожевик "Пурга", на который меня направил начальник Пубалта.