После сделанного - К Тарасов

- Куда? - крикнула Ванда.

- Грамотная! - съязвил Децкий. - Читать умеешь. Число видела? Двадцать четвертое, мы весь день сидели на даче.

В сберкассу он буквально ворвался, потому что закрывали и на входе какая-то работница не желала впускать. Протянув контролерше сберкнижку, он выпалил, едва сдерживая злость:

- Девушка, мне интересно, кто снял с моего вклада деньги?

- Что? - опешила контролер.

- То самое, - сказал Децкий. - Кто снял деньги?

- Это ваша книжка? - спросила контролер с недоверием.

Децкий без слов подал ей паспорт.

Заглянув в паспорт и сберкнижку, контролер достала из ящика счет и сообщила:

- Правильно, двадцать четвертого июня вы сняли двенадцать тысяч.

- Я? - вскричал Децкий.

- А кто?

- Я и спрашиваю - кто?

- Людмила Васильевна! - позвала контролер.

На этот зов пришла заведующая, и Децкому пришлось рассказывать свои претензии, что истощило его нервы вконец.

- Децкий? - переспросила заведующая. - Так ведь вы сами накануне просили приготовить сумму.

- Кого просил? - прищурился Децкий.

- Меня.

- Вы с ума сошли, - сказал Децкий. - Я впервые вас вижу.

- Это вы сошли с ума, - ответила заведующая. - По телефону звонили.

- Ах, по телефону, - насмешливо кивнул Децкий.

- Да, по телефону, впрочем, что спорить. Поднимем ордера, - решила заведующая, и скоро Децкому был показан ордер и было спрошено с нескрываемой злостью:

- Это - ваша подпись?

- Нет! - отверг Децкий.

- Как же нет! - возразила заведующая. - Вот, пожалуйста: и тут, и тут одной рукой. Сравните сами.

Децкий бычьим взглядом уставился на контролершу:

- Вы что, не помните, кому деньги отдаете, двенадцать тысяч?

- Я вас не оформляла, - отказалась та.

- А кто?

- Вера Ивановна.

- Так позовите ее.

- Она в отпуске, - сказала заведующая.

- На Кавказе она, - пояснила вышедшая из своей кабинки кассирша. - В Гаграх.

Слово "Кавказ", "Гагры" все объяснили Децкому. Мгновенно сложилось в голове: море, двенадцать тысяч, озеро Рица, пещеры в Новом Афоне, шашлыки, "Цинандали" - проматывались его денежки, шли в карман абхазцев.

- А я вас помню, - сказала ему кассирша. - Вот и шляпка эта же самая на вас. И бородка ваша приметная. И костюмчик тот же. Утречком вы и пришли, стали в очередь, а выплатила я вам около десяти часов...

От столь явной наглости Децкий на некую минуту задохнулся.

- А сегодня вы выпивали, - ласково продолжала кассирша. - Вот вам и не помнится...

Тут и заведующая уразумела причину скандала, и в глазах ее зажглась ярость.

- Знаете, гражданин, - сказала она. - Вам лучше в милицию обратиться. И - прощайте. Нам сигнализацию надо включать.

Децкий, разумеется, заявил, что именно так и поступит, что он этого так не оставит, найдет управу, не спустит, привлечет и тому подобное, и вышел на улицу в крайнем остервенении.

Всякое он видел, но о таких наглых бабах и слышать не доводилось. На большой дороге меньше грабят, думал Децкий, чем эти дамочки. Они украли, и сомневаться нельзя. Шляпка ваша, костюмчик, борода... Не на того напали, любезные, думал Децкий. Понятно, как сработано: кого-то нашли - мужа, брата, сожителя, подпись известна, ордер подделали, в квартиру влезли отмычкой - и на озеро Рица. Вон как дружно вопили, у всех рыло в пуху, верно, и другим вклады подсокращают. Разделили на четверых - по три тысячи, и корчат невинность. Децкому даже пожалелось, что побежал наперво в кассу, а надо было сразу в милицию. Можно было и сейчас зайти в милицию, но толку-то что - пока приедут, уже замок будет на дверях. Еще Децкий не знал - куда зайти, к кому, не звонить же в 02, те - с экстренной помощью, а тут месяц прошел. Ну, ничего, мстительно думал Децкий, утром встретимся, будет вам и шляпка, и костюмчик, и запах водочки.

Придя домой, он сел на кухне, взял лист бумаги и записал строка под строкой:

деньги сняты 24

24 я был на даче

подпись подделана правильно

постороннему бы не дали

дали постороннему

они!!!

Вдруг поразила мысль: а что еще украли? Подхватился смотреть шкатулки и ящички - все было на месте. Потом полез в чемодан и не нашел облигаций. Тут последние сомнения затихли: они, сберкассовские; облигации - это их специальность, меняют, продают, им с руки.

Ныла, горела, требовала успокоения душа. Децкий вернулся в кухню, достал начатую бутылку водки и выпил махом полный стакан. Стало легче.

В коридоре Ванда разговаривала по телефону, прислушался - с Катькой. Слышал, как объясняла: "Нет, как раз двадцать четвертого, собственными глазами видела". И чуть позже: "Вот и я думаю, странно". И еще позже: "Кажется, ходил". "Да что она там треплет, не зная, - подумал Децкий. - Сам расскажу" - и хотел встать. Но тепло было от водки, он поленился вставать, а налил в стакан еще. Просидев час и доконав бутылку, он отправился спать крепко пьяным.

Проснись наутро Юрий Иванович рано, часов, скажем, в пять, чтобы до начала работы следственных учреждений оставалось достаточное время подумать, размыслить, одуматься, то, возможно, история эта пошла бы другой колеей. Но хоть сны Децкого и полны были кошмаров, спал он крепко и пробудился по сигналу радио, отмечавшему девять часов. Отчего в грозную минуту жизни так предательски долго продержал его в объятиях сон, Децкий никогда потом уразуметь не мог. Конечно, и посольская водка была в этом виновна, но виновна только отчасти, потому что прежде частенько выпадало принимать и большие дозы, однако волю и ритм сна выпивка не ломала. Вспомнились потом Децкому рассказы, что люди робкие, несмелые перед лицом опасности впадают в сон, но он был вовсе не робкий человек. Только и осталось признать с горестью, что изменила ему, стала его противником судьба, поскольку, вопреки древней мудрости - "утро вечера мудренее", встал Децкий с тем же ослеплением ума, с каким ложился.

Глянув на часы, он заахал - уже работала милиция и надо было поспешить, пока не разошлись, не разъехались по своим делам следователи.

- Ванда! - крикнул он. - Кофе!

В ванной он по привычке взял электробритву, но бриться не стал, решив, что и так сойдет, - дорога была каждая минута. Поплескав водой в лицо, одевшись, он большой чашкой кофе осадил похмельную муть и, сопровождаемый женой, отправился в уголовный розыск.

Децкие жили в центре, до горотдела милиции добрались за десять минут; здесь по подсказке дежурного сержанта они поднялись на второй этаж, причем Децкий дважды цеплял ногой за ступеньки - все же давался ему знак остановиться, повернуть и бежать прочь. На втором же этаже все пошло с волшебной, можно сказать, скоростью. Только Децкие ступили в коридор, тускло освещаемый дневным светом через торцевые окна, и, замедляя шаги, пошли вперед, как вдруг прямо перед ними отворилась дверь кабинета с номером 207 и вышел к ним, словно давно их уже ожидал, молодой энергичный мужчина и спросил:

- Вы к кому, товарищи? Может, ко мне?

- У нас деньги украли, - сказал Децкий и почувствовал, как холодно и страшно сжалось сердце.

- Сколько? - быстро спросил мужчина.

- Двенадцать тысяч, - отвечал Децкий тихо.

Мужчина сочувственно вздохнул и пригласил супругов в кабинет.

Светло и прохладно было в комнате, в открытое окно лезла крона молодого каштана, и в густоте листвы высвистывали в два голоса, как показалось Децкому, синицы. Расселись; мужчина представился: он - инспектор уголовного розыска, майор Сенькевич, готов внимательно выслушать. Настал черед Децкого рассказывать обстоятельства пропажи денег. Следователь и впрямь слушал внимательно, с расположением, иногда успокоительно кивал. Дослушав, он попросил показать сберкнижку. Децкий вместе со сберкнижкой отдал паспорт; следователь обстоятельно изучил и паспорт. Потом пустился в дотошные расспросы: на каком этаже квартира; были ли закрыты окна; что еще исчезло из ценных вещей; где Децкий работает, где Децкая работает; бывали ли в квартире малознакомые люди; когда Децкие вернулись с дачи; не приметили ли по прибытию чего-либо странного, следов чужого пребывания и тому подобное.

- Очень занятное дело! - сказал наконец следователь и, достав из папки какой-то стандартный бланк, стал его заполнять.

Децкий понял, что заводится дело, и вдруг почувствовал себя зябко, потерянно, неуютно. Ни одной неприятной мысли не было в уме, наоборот, за длинным рассказом о хищении к нему пришло спокойствие, но белый лист бумаги, по которому быстро бегало "вечное" перо, это спокойствие разрушил; у Децкого возникло ощущение, что на спину ему кладется гнет.

Вскоре следователь подал ему прочесть запись заявления; Децкий бегло прочел и расписался.

- Если вы сейчас возвращаетесь домой, - вежливо сказал следователь, то мне хотелось бы посмотреть квартиру.

Не было причины возражать. Они вышли из кабинета. В коридоре следователь попросил их на минуту задержаться и скрылся за обитой дерматином дверью. Действительно, пробыл он там недолго. Втроем вышли на улицу; у тротуара стояла серая "Волга" безо всяких милицейских примет, и за рулем сидел молодой парень полностью в штатском; в эту "Волгу" следователь пригласил Децких сесть, причем сам и открыл для них заднюю дверцу. В машине пришлось ожидать эксперта; тот, помахивая коричневым старомодным чемоданчиком, появился лишь через четверть часа.