Кровь, золото и помидоры (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

Глава 3

11 июня 1199 года от Р.Х., Великая Польша, Гнезно

Оставив одного из французских аристократов в качестве наместника Кракова, а также гарнизон для соблюдения порядка, дальше войско покатилось по разбитой на уездные княжества Польше словно огненный вал. Те города, которые сопротивлялись, ждала судьба Кракова, остальные, кто откупались и принимали наместника над собой, оставались целыми.

Моя тактика по обрушению стен, как и переизобретение кирок и стратегии взятия крепостей придуманной в семнадцатом веке маршалом Вобаном, оказались слишком эффективными для века, даже не знавшего пороха и пушек. Лучники и арбалетчики вообще ничего не могли противопоставить траншеям и появляющимся из-под земли войскам, это настолько деморализовало каждый следующий взятый нами город, что буквально через месяц они сдавались один за другим, сопротивлялись только те, в которых засел обороняться очередной польский князь, судьба которого была крайне незавидной, как, впрочем, и всей воинской шляхты, которую по моему приказу вырезали или вешали под ноль. Поэтому-то они и дрались до последнего, понимая, что терять им нечего. Купцы и знатные горожане же, предпочитали лучше расставаться с деньгами, чем с жизнью.

Через месяц непрерывных маршей и копания земли, мы вышли наконец к землям Мешко Старого — основного конкурента на Польское княжество, после безвременно умершего от усечения головы в Кракове Лешека Белого. Передовые дозоры лёгкой конницы принесли удивительные новости, впереди нас ждало войско, стоявшее лагерем, и ожидающее видимо генерального сражения.

— Неужели? — удивился я, сам решив проверить эту информацию и выехав вместе с сеньором Бароцци, и правда вскоре увидел большой лагерь с кучей разных баннеров и флагов. Которые подсказали мне, что тут собрались как недобитое нами ранее польское дворянство, так и сам князь.

— Я раньше не видел эти флаги, — я показал рукой ему на неизвестные мне полотнища, — кто это?

— Не имею ни малейшего понятия сеньор Витале, — хмыкнул старик, — это вы в местных реалиях плаваете словно рыба в воде. Со всеми этими «пше» и «пхе», тьфу ты язык сломаешь.

— Хм, — я задумался, посматривая на стяги, которых раньше у поляков не видел.

— Отправьте послов, пусть поинтересуются, — попросил его я.

Уже через час получив ответ, который меня обескуражил, оказалось это стяги волынского князя Романа Мстиславовича, который дружил с поляками и помогал им последние годы. Сражаться со своими, пусть и сородичами из прошлого, мне не сильно хотелось, я отправил запрос на переговоры. Договорились на завтра утро, так что остаток дня я провёл, рассылая разъезды, которые изучали местность и привозили мне свежие данные.

Солнце слепило, так что пришлось прикрывать рукой глаза, когда мы ехали навстречу. Это я тоже отметил, как и то, что военачальник поляков, кто бы ни возглавлял сейчас сборное войско, грамотно использовал местность, встав на верхушке холма, так что нападающим пришлось бы брать его, карабкаясь вверх и уж точно ни о какой атаке кавалерии не могло быть и речи в этом случае. Если я прикажу напасть на них сейчас, жертв с моей стороны будет просто чудовищное количество и военачальник с другой стороны это очень хорошо понимал, так что и выехали от поляков, всего пять человек, как я увидел, знамён Мешко Старого среди них не было. Видимо ему не о чём было со мной разговаривать.

Взяв с собой сеньора Бароцци и ещё трёх капитанов наёмников, чтобы число было равным пяти, как и у противников, мы выдвинулись им навстречу. Подъезжая, все внимательно разглядывали друг друга, подмечая, что мы внешне сильно отличались друг от друга. На послах от польской стороны были лишь кольчужные доспехи и высокие шлемы, а на мне с моим военачальником, поверх них ещё были одеты бригантины, не говоря уже о кольчужных чулках и рукавицах. У наёмников этого не имелось, они-то как раз больше походили на парламентёров в плане вооружения и доспехов.

Процесс разглядывания затянулся, пока видный мужчина лет пятидесяти с волевым красивым лицом, которое украшала окладистая борода, не обратился ко мне на латыни.

— Это ты, венецианец, именуемый Витале Дандоло?

Я перешёл на русский с новгородским говором.

— Верно. А с кем имею честь разговаривать я?

У многих послов расширились глаза, особенно у говорившего.

— Князь волынский Роман Мстиславович, — представился он на нём же.

— У меня предложение к вам великий князь, — я наклонился и опёрся на луку глубокого седла, которые были здесь только у нас с военачальником, — возвращайтесь к себе и правьте там долго и мудро.

— А иначе что? — его глаза сузились и похолодели.

— Я всё равно захвачу Польшу и возведу на трон французскую королеву, — я пожал плечами, — осталось не так много княжеств, которые мне непокорны, зато вы князь не подвергните свою жизнь опасности.

— Меня это не пугает, — отрезал гордо он, — тем более, ты ещё не победил.

— Это князь, лишь вопрос времени, — спокойно ответил я.

— Бахвалься собака, — выругался в мою сторону сопровождающий его поляк, — твоя голова первой окажется на пике!

— Я предупредил вас Роман Мстиславович, — не обратил я на ляха никакого внимания, — встанете против меня, подвергнете опасности Волынь.

Он ничего не ответил, лишь повернул коня и поехал обратно. Мы сделали то же самое.

Вернувшись к лагерю, который привычно окапывался и обставлялся частоколом, я созвал совещание, на которое прибыли все, хоть сколько значимые предводители своих отрядов. Спросив совета, я около трёх часов слушал тактики, которые привели бы нас к победе, правда вкупе с большими жертвами. Не став ничего отвечать, я поблагодарил и распустил совет. Затем традиционно размявшись перед сном в спарринге, и окатив себя водой, я дал служанкам переодеть себя в чистое, старательно делая вид, что не замечаю восставший орган, когда они прикасались руками к моему телу. Они, впрочем, тоже старательно убирали руки от опасной для их девственности области.

Когда служанки загасили свечи и улеглись рядом с входом, а я собирался отойти ко сну, рядом раздался голос сеньора Бароцци, который встав со своей кровати, оказался на моей. Под его весом кровать прогнулась, заставив меня открыть глаза.

— Чего вам не спиться сеньор Пьетро? — нехотя поинтересовался я.

— Тебе ведь не понравилось ничего, из того, что мы сегодня обсуждали? — спросил тихо он, — почему?

— Слишком большие жертвы, не вижу смысла терять столько, — со вздохом ответил я.

— Тогда как ты собрался победить? Враг находится в более выигрышной ситуации.

— Утро-вечера мудренее сеньор Бароцци, — широко зевнул я, — у меня пока нет чётких мыслей, но думаю завтра они сформируются во что-то более конкретное.

Военачальник покачал головой, но поднявшись, вернулся на своё место.

— Этот ублюдок туп, словно дерево, — презрительно сплюнул на землю один из дворян, стоявших рядом с Романом Мстиславовичем, — раз собрался нападать на нас снизу, да ещё и послал только пеших. Да их просто растопчет наша конница!

— Если бы всё было так просто, — тот покосился в сторону ещё одного поляка, который ядом исходил всё то время, когда они видели венецианца то тут, то там ездящего по полю, от одного разворачивающегося пешего отряда до другого, прямо на виду польского войска, — то он не захватил бы больше половины вашей страны. Я уже молчу про осаду Кракова, который был взят слишком быстро для такого хорошо укреплённого города.

— Я вырву ему сердце и выкину его собакам! — ещё один поляк, ярился рядом.

Волынский князь промолчал, хотя также не понимал, почему несмотря на очевидность худшего расположения, враг решил атаковать. Хотя да, двое кратное превосходство его в живой силе могло помочь взять ему вверх, но сколькие из них останутся тогда на склоне холма? Готовы ли будут наёмники сложить тут свои головы? Пешие воины не могли противостоять всадникам, это было общеизвестно! Они даже за воинов-то не считались, так, вспомогательные силы при кавалерии не более.