Праздничная культура Вологодского края - Игорь Морозов

На маленьких посиделках собирались те, кто только-только научился прясть. Искусное прядение было для них знаком принадлежности ко «взрослым девушкам». Обладание этим искусством значительно повышало престиж не только в глазах подруг, но и во мнении ровесников-парняшков, поэтому в ход шли всякие маленькие хитрости, магия и ворожба. Так, в д. Теренская семи-восьмилетние девочки устраивали хоровод вокруг ступы, в которой обычно толкли верно, припевая: «Ступа да пест, научи меня престь!» Если у юной пряхи нитки получались неровные и непрочные, ей нужно было в Чистый понедельник (?) накануне Великого поста выбежать вечером на улицу, зажечь клубок своего прядева, поднять подол и, усевшись на снег, просидеть так, пока клубок не сгорит. Считалось, что после этого работа пойдет на лад (д. Коровино).

Взрослые (средние, старшие) посиделки всегда были очень притягательны для «недоростков». Однако участвовать в них без разрешения завсегдатаев, более взрослых девушек, никому не позволялось. Нарушителей с позором выставляли. Причем, если для перехода с младших посиделок на средние достаточно было лишь приглашения («Настасья, приходи сево года к нам на беседу!»), то при переходе на старшие могли устраивать специальную церемонию.

В Тарногском районе в начале 20-х годов очевидцы описывали это следующим образом. «С малой вечерины на большую девушек переводят старшие по общему совету, обыкновенно с осени, когда начинают сезон вечерин. Если вопрос разрешается в пользу девушки, за ней приходят с большой вечерины и приглашают к себе». В д. Путилове торжественность момента подчеркивалась тем, что старшие девушки кланялись в ноги приглашаемой. Часто переводу младших противились старшие сестры, «так как младшие, присутствуя на вечеринах, будут все рассказывать матери, особенно о том, кто провожает сестру, хотя это здесь и разрешается».

Похожий обычай был известен в начале XX века и вепсам. По свидетельству А.В.Лесковой, «девочки-подростки ходят смотреть на гулянья и собрания молодежи, но не участвуют в них. С 16 лет их признают уже «девками». Это делается так. Какой-нибудь парень приглашает намеченную девушку «идти в проводки». Та отказывается. Тогда подходит еще один парень и, взяв ее под руки о другой стороны, начинает водить по полу (то есть по центру комнаты) взад и вперед под песню девушек: «Пошел по полу водиться, пособи Бог научиться…» Вот девушка и введена в свет».

Безусловно, эти обычаи по происхождению тесно связаны с древними инициационными обрядами, оформляющими совершеннолетие. «Инициационный» характер имели и многие игры и развлечения молодежи на посиделках и игрищах. Подобные обряды существовали, видимо, и у мальчиков и парней. Хотя в ряде случаев переход во «взрослые» мог совершаться и постепенно, по мере «завоевания места под солнцем», что, естественно, во многом зависело от личных качеств молодых людей.

Новенькие (напусканки, одобетье, подчалки) на больших посиделках должны были сидеть на самом непрестижном месте — у входа, под полатями; если их было много, там ставили несколько лавок (в деревнях Верхнетолшминского с/с Тот.) это место называлось малинником). Почетные места на продольной лавке (главнице) предназначались для девушек-невест, славящихся своей красотой, «рукодельностъю», нарядами и богатством (славницы, славнухи, главницы. коновницы). Они «были на славе» или «сидели на невестах» («сидели на кругу»). Их места никто не смел занимать, даже если они по каким-либо причинам отсутствовали. По выходе славниц замуж младшие перемещались к более почетным местам в зависимости от своих успехов.

Впрочем, на старших посиделках особо выделялась и категория девушек, которые не пользовались расположением парней (на ошуре были). Как правило, парни к ним за прялку не садились (не канителились с ними). «Седьте вы с ними, поканительтесь с ними, а то они прядут, да прядут, а у нас все одна овецця нога (т. е. пустой простень)», — кокетничали девушки, пользующиеся успехом у парней (д. Титовская). Для таких девушек (а иногда и парней) существовало множество нелестных прозвищ, происхождение которых связано с давно забытыми поверьями и обрядами. Например, «на корёжках домой уехала», «с корягой домой ушла» (Кирил., Белоз.), «сосну поволокла» (Хар.), «с быком или по быка пошел», «быка домой пригнав или увёв» (Кич. — Гор.), «с седёлкой домой пошла», «седёлку сидит сторожит», (Кирил.) или «мох в углу копает», «весь вечер» или «всю ночь угол проконопатив» (Вытег. и Кич. — Гор.). Зато о парне, который весь вечер плясал, говорили, что он «с телушкой домой идет» (д. Маслово).

Впрочем, неудачи на плясках оказывали, по поверьям, неблагоприятное воздействие и на других членов семьи. «Так, в д. Старино, «если парни в ланчика (разновидность кадрили) не взяли девку за вечор, говорили: «О, эта с корягой домой ушла! Ну, завтра печка не растопицца у матки!»

Процесс прядения был окружен множеством поверий и обычаев, которые оказывали непосредственное влияние на его ход. Так, например, некоторые представления, связанные с кикиморой или святьём, служили причиной для более быстрого завершения работы. Согласно этим повериям, девушки должны были закончить определенную работу до Рождества, иначе, как считали в дд. Клеменево, Чеваксино, Курьяново, «кикимора нассит в кужель (=кудель)». На Рождество парни нарочно насыпали в кудель соли, чтобы девушки думали, что приходила кикимора. С кикиморой и со святьем связаны и другие поверья. Так, считали, что если вынести прялки в коридор, то кикимора превратит кудель в шелк.

«Против Рождества уже кикимора йидет на святки, шовку везет. Чтоб шовку пихнула в кужель кикимора, носили прявки на колидор холодный. А в Крешчение ставят крестики из лучинок в каждый угол в избе; в воду, в колодец бросят в кужлю воткнут, чтобы не чудила кикимора (может обоссять кужель)». Крестики делали из двух лучинок, одну из которых расщепляли до середины и вставляли в нее поперек вторую.

Если же веретено оставить на ночь на росстани (перекрестке), считали в д. Борисовская (Тарн.), то проехавшее святъё (=черти) намотает на него шелку. Это предвещало богатую жизнь в замужестве. В с. Воскресенское существовало поверье, что «кулеши шелку надают», поэтому девушки на ночь вывешивали кудель за окно. В д. Киюшево после Рождества выносили прялки в нежилую избу на целую неделю, «чтобы куляши навили золото».

Так как парни были желанными гостями, то девушки использовали разные магические средства, чтобы заманить их на посиделки. Самое распространенное из них — разметание тропки от крыльца избы, где проходила вечерка, до дороги или от калитки, ведущей в поле (отвода., завода), до крыльца, «чтобы чужаки быстрее пришли» (дд. Калитинокая, Михайловская).

В других деревнях (Кич. — Гор., Кирил., Вытег.) мели в избе от порога в передний угол (сутки, сутней угов) мусор, оставленный парнями (шелуху от семечек, окурки). Причем, в д. Дивково мели в угол, «штобы ребят много нашло; если мести на улицю, то выметешь остатки ребят из избы». В д. Панове (Кич. — Гор.) при этом приговаривали: «Виник сколь ходко идет, так робята ходко придут!» «Рота как уйдут, — добавляет бабушка, — так мы давай скорий опеть мести».

В д. Коровино, когда парни приходили на вечорку, девушки клали в печь поварешку, чтобы они дольше не уходили. Считалось, что пока поварешка лежит в печи, ухажера не уйти. В д. Кошево, чтобы приманить парней, кричали в трубу (=устъе печи): «Приходите, чужаки, (с такой-то) стороны!» Интересно, что подобные заклички употреблялись при «закармливании» скота в Чистый Четверг, когда хозяйка кричала в трубу: «Ксыте, коровушки, домой!» — чтобы скотина всегда вовремя приходила домой; а также при проводах в армию (д. Маркуши).

В разных местах существовала своя традиция посещения посиделок. Например, в д. Новый Починок на будничные посиделки приходили парни только из своей деревни, а из чужих — в воскресенье или в праздник. В других местах (д. Дудинская) наоборот, было принято, чтобы свои ребята, посидев недолго с девушками, уходили, а вместо них приходили ватаги парней из соседних селений. Последним давали клички по названиям их деревень (подгоряна, зарековяна, теплогоры, зарицяна, орловци, нагорськи и т. п.), или более обобщенно — волошчана, чужаки. Парни сами говорили: «Робята, пойдемте в чужаки» (д. Дудинская). Для середины XIX в. были известны и другие названия — чужанин, молодёжь (Устьянские волости Вельского у.). Эти клички часто встречаются в гаданиях, прибаутках и частушках.

Одну посиделку за вечер могло посетить 3–4 компании чужаков из разных деревень. Те, у кого на посиделках была девушка «по мысли» (которая им нравилась) могли задержаться до их окончания.

Складывание пар представляло из себя весьма сложную, не всегда понятную для постороннего взгляда церемонию. Начав ходить на взрослые посиделки, парень приглядывался к прядеям, к их работе, поведению во время игр, плясок, за тем, как они реагируют на шутки, поют песни и т. д. Сделав выбор, он просил подругу понравившейся ему девушки вызвать ее на крыльцо. Обычно приглашенная соглашалась. Молодые люди какое-то время беседовали с глазу на глаз, и если парень приходился девушке по душе, то он становился её вечеровальником (игровым, дролей, масетом, прихихеней, полюбовником). Получив отказ, парень снова через подруг приглашал вторую, третью, пока кто-нибудь не отвечал ему взаимностью.