Еще не вечер - Николай Леонов

– Я сплю!

В дверь снова постучали. Гуров поправил галстук, одернул пиджак открыл дверь театрально поклонился:

– С добрым утром!

– Гражданин Гуров? – В номер вошел сержант милиции.

Гуров отметил настороженный блеск его агатовых глаз. Черные усики сержанта воинственно топорщились, юношеское лицо своей строгостью рассмешило Гурова.

– Уже и гражданин? – Он некстати хихикнул. – Но и с гражданами полагается здороваться, товарищ сержант.

– Почему вы не снимали трубку, Лев Иванович? – Сержант быстро прошел в номер, заглянул в ванную, хотел открыть шкаф, но не открыл. – Почему отвечаете, что спите?

– Долго объяснять, товарищ сержант, – серьезно ответил Гуров. – Сначала связывал простыни, все-таки третий этаж, а дама испугалась. Потом возился с наркотиками, тайника нет, пока спрячешь. Вы завтракали? – Он шагнул через порог, вынул из двери ключ, вставил с обратной стороны. – Пошли, выпьем по чашке кофе и спокойно обсудим ваши проблемы. А то вы от неопытности и служебного рвения начинаете нарушать закон.

Сержант растерялся, усики у него поникли и, хотя ему явно хотелось внимательно осмотреть номер, стоял в нерешительности.

Гуров почувствовал себя неловко «Мальчику максимум двадцать два, наверное, только в армии отслужил, опыта ни жизненного, ни милицейского, а я старый волк, над ним подшучиваю. А чего он явился? Может, Отари не мог дозвониться и послал за мной? Глупости, сержант бы вел себя иначе».

Они так и стояли – хозяин в коридоре, а гость в номере. Гуров оценил нелепость ситуации и миролюбиво спросил:

– У вас ко мне дело? – И почему-то усмехнулся. – Идемте, идемте, выпьем по чашке кофе и потолкуем.

– Вы где работаете, гражданин? – Сержант полагал, что такое обращение должно подействовать на человека. – В вашей гостиничной карточке написано, что юрисконсульт. В каком учреждении, министерстве?

Гурову надоело. «Стоим как сопляки и препираемся».

– Все! Выходите из номера. – Он кивнул сержанту. Когда тот нерешительно шагнул, поторопил его, подтолкнув под локоть.

– Идемте к администратору, там объяснимся!

– Но-но, только без рук! – вспылил сержант.

Гуров не ответил, запер номер и быстро пошел по коридору.

Начальник уголовного розыска майор милиции Отари Георгиевич Антадзе сидел в холле первого этажа и, поглаживая бритую голову, беседовал с Артеменко и Майей. Майор видел спускающегося по лестнице Гурова, не улыбнулся, даже не поздоровался, глянул безразлично и продолжал разговор. Четвертым за их столом сидел старший лейтенант милиции. Следователь, понял Гуров, но не прокуратуры, значит, никого не убили. Видно, обворовали моих приятелей.

Подполковник Гуров ошибся. За соседним столом сидели двое в штатском, оба с чемоданчиками. Один из них – эксперт, другой – врач. А почему врач? И почему Отари хочет, чтобы о нашем знакомстве не знали? Здесь что-то не так. Гуров тяжело вздохнул, как дремлющий в гамаке человек, услышав, что его зовут окучивать картошку. Подите вы все от меня! Ничего не сделал, никому ничего не должен, я отдыхаю! Это ваши грядки! Ничего подобного Гуров вслух не произнес, злость свою опять же сорвал на незадачливом сержанте.

– Да не дышите мне в ухо, не сбегу!

Отари на них не посмотрел, но улыбки не сдержал. Тихо беседовал, записей не вел. Следователь, отложив официальные допросы, делал какие-то пометки в блокноте.

Чертыхаясь, покряхтывая, Гуров словно распрямил затекшую поясницу, и совершенно не желая того, начал работать. Все небритые, у эксперта ботинки в грязи, брюки мокрые. Врач читает и правит свое заключение. Труп, либо тяжкие телесные. И не в гостинице, оперативники на улице лазили, у кресел, где их мокрые плащи брошены, уже лужа натекла. Подняли группу ночью, сюда они прямо с осмотра, работали часа три-четыре, значит, дело дерьмо. «Отари определенно имеет на меня виды». Гуров подошел к столу, за которым Отари и следователь беседовали с Майей и Артеменко, и сказал:

– Здравствуйте. Извините, что прерываю. Моя фамилия Гуров, живу в триста двенадцатом, доставлен под конвоем.

Артеменко рассеянно улыбнулся и кивнул, Майя взглянула на Гурова неприязненно:

– Мою «Волгу» угнали.

– Черт побери, – пробормотал Гуров. – Приношу свои…

– Кажется, Лев Иванович? – перебил Отари. – У нас к вам несколько вопросов. Зайдите в отделение, скажем, часов в двенадцать.

– Майя, я не умею утешать, да и бессмысленно. – Гуров перевел взгляд на Отари. – Не знаю, где здесь милиция. Если я вам нужен, пришлите за мной машину. – Он сделал общий поклон и ушел.

«По угону не выезжают бригадой во главе с начальником розыска, – рассуждал Гуров, доедая яичницу и прихлебывая теплый прозрачный кофе без вкуса и запаха. – Так почему такой аврал? Не буду гадать, скоро все выяснится».

Когда он спустился на первый этаж, группа уже уехала. Артеменко прохаживался у гостиницы. Гуров взглянул на его сверкающие туфли, безукоризненно отутюженный костюм и спросил:

– Владимир Никитович, вы словно сошли с рекламного проспекта, как вам удается быть постоянно в форме?

Артеменко вздохнул, оглядел Гурова с головы до ног, не удостоил ответом, спросил:

– А что, по каждому угону выезжает такая группа?

– А кто его знает.

– Конечно, вы юрисконсульт и не в курсе милицейских порядков.

Артеменко знал, где и кем работает Гуров. Поэтому усмехнулся, а потом не выдержал и рассмеялся.

Гуров случайным знакомым представлялся как юрист, либо юрисконсульт по причине простой. Дело в том, что к сотрудникам уголовного розыска люди относятся с нездоровым любопытством и делятся, грубо говоря, на две категории. Одни начинают расспрашивать о погонях и перестрелках, своими назойливыми вопросами не давая житья. Другие мучают бесконечными рассказами о кошмарных преступлениях, которые произошли «на соседней улице».

Несколько раз Гуров срывался и таким знатокам хамил. А с годами решил, простите, мол, мою невинную ложь, но я юрисконсульт, дела мои вам абсолютно неинтересны, поговорим о погоде.

Артеменко хоть и знал, кем работает Гуров, но все вытекающие отсюда последствия не учел. Его насторожил выезд опергруппы на элементарный угон, он задал Гурову вопрос, рассчитывая, что «юрисконсульт» может проговориться. Тот не проговорился, а вот сам Артеменко сболтнул лишнее.

Гуров, поддерживая разговор, согласно кивал, беспечно улыбался и напряженно просчитывал ситуацию. Точнее, не просчитывал, лишь выстраивал вопросы, на которые впоследствии он постарается найти ответы. Например, почему Артеменко обратил внимание на количество и состав приехавших сотрудников?

Веранда в доме Отари была большая, деревянные столбы обвиты плющом. Хозяин сидел в торце длинного стола, ел яичницу с помидорами и изредка поглядывал на Гурова из-под припухших после дневного сна век. Отари не пользовался ни вилкой, ни ложкой. Взяв кусок хлеба, он ловко собирал еду с тарелки и, не уронив ни крошки, не пачкая ни губ, ни своих коротких, толстых пальцев, отправлял еду в рот.

Гуров следил за ним заворожено, он и не представлял, что можно есть так аккуратно и аппетитно без помощи привычных приборов. Обнаженный торс Отари бугрился мышцами. В одежде майор производил впечатление нескладного толстого увальня, а обнаженный походил на Геркулеса. Он вытер рот и руки полотенцем и сказал:

– Как выражаетесь вы, русские, вот такие пироги.

Гурова привезли в дом полчаса назад, он и понятия не имел о «пирогах», тем не менее, согласно кивнул.

– Машину нашли в ущелье около трех утра. В лепешку, водитель тоже. Семь километров от города, думаю, угнали «Волгу» примерно в два. Лепешка-картошка. – Отари потер свою голову, вздохнул. – Не нравится мне все это, плохое дело, грязное. Воняет. – Он поднес к носу пальцы, сложенные щепотью. – Хозяйка машины плохая, мужчина ее плохой, все пахнет. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – признался Гуров. – Вокруг Майи много мужчин. И я.

Отари прервал его жестом.

– Перестань. Вы все так. Зелень вокруг мяса. Артеменко. Плохой человек.

– Оставим вопрос, кто с кем спит, – Гуров рассердился. – Дороги у вас, известно. Гнал ночью, не вписался в поворот.

– Не сказал я тебе главного, Лев Иванович, виноват. Угонщик наш местный ас. Ночью с завязанными глазами самосвал прогонит. Да и сорвался он совсем не в опасном месте. Такие пироги. Облазили мы все, смотрели хорошо. У него переднее колесо отлетело, на дороге осталось. Кто-то ему машину приготовил. Понимаешь?

– Пустое, не те люди. – Гуров сорвал с вьюна лист, прикусил и тут же выплюнул. – Кофе свари, хозяин называется. Гостеприимство! Ты почему жуликов в гостинице расплодил? Ты там кофе пил?

– Сердитый какой! Нехорошо, товарищ подполковник, на младших по званию так шуметь. – Отари побежал в дальний угол веранды, где стояли газовая плита и кухонные шкафы. – Кто говорил мне: Отари, я прилечу к тебе, если обещаешь, что не будет ни одного застолья. Кто честное слово с меня брал? Я жуликов не развожу. Они сами размножаются.