Тырло. Новелла - Анатолий Музис

Таймени

– Я думала, он здесь ляжет, – шепотом сказала Надя. – Машенька только хмыкнула в ответ.

– На него когда что найдет.

Пришел Петров. Он так и ходил на улицу в шинели и босиком.

– Называется, человек ноги простудил, – подумала про него Надя.

Петров загасил лампу, пожелал спокойной ночи и лег на деревянную кровать, заскрипевшую под ним как несмазанная телега.

– Однако, этот Петров не очень вежлив, – шепотом на ухо Машеньке сказала Надя. – Он мог бы предложить кровать нам.

– Что ты, – сказала Маша и Надя не заметила, что она назвала ее на «ты».

– Я и сама на эту кровать ни за что бы не легла.

– Почему?

– Так. Предпочитаю спальный мешок и палатку. Я бы и сейчас пошла на улицу, да устала.

Надя и сама очень устала. Почти суточная поездка в кузове грузовой машины по тряским дорогам сказывалась теперь со всей полнотой. Надя закрыла глаза, а когда открыла, то увидела, что в комнате уже совсем светло, а рядом сидит Петров и выстукивает ключом ти-ти-тата. Одет он уже был вполне прилично.

– Сколько время? – спросила Надя.

Петров не ответил. Он, очевидно, и не слышал ее. Надя потянулась за часами, которые она положила на подоконник. Стрелки показывали четверть седьмого.

Маша спала, чуть приоткрыв рот. Лицо у нее во сне было какое-то чужое. А ведь всего несколько часов назад Надя шепталась с ней и, казалось, что они давно-давно знакомы, а на самом деле сколько, три… нет, два дня. Петров кончил выстукивать и улыбнулся ей, как старой знакомой.

– Спите, еще рано.

– Не хочется, – сказала Надя. Ей и в самом деле не хотелось спать, даже удивительно было, ведь она так устала.

Петров ушел, и Надя вылезла из спального мешка, оделась и тоже вышла во двор.

4

Петух на плетне орал восходящему солнцу. Черная лохматая собака подошла к Наде, обнюхала ее ноги и, задрав голову, заглянула в глаза. Надя погладила ее и пес приветливо лизнул ей руку.

С реки шел Викентий Петрович. Через плечо у него висело мохнатое полотенце.

– Встали, – сказал он. – Хорошо. Ранней пташке всегда больше дается.

Надя наблюдала, как постепенно пробуждалась жизнь во дворе.

Прошел Илья, кивнул, сказал:

– С добрым утром.

Потом поднялся на сеновал, гаркнул по-военному:

– Четвертая гвардейская, подъем!

– Четвертая, это номер партии, – подумала Надя. – А почему гвардейская? Наверное так, для красного словца.

Работяги слезали заспанные, всклокоченные, с соломой в волосах.

– Быстренько, быстренько, – поторапливал их Илья. – Викентий Петрович сказал, сегодня в маршрут пойдем.

– Как, так сразу? – спросила Надя.

– А что нам тут сидеть? Они, – Илья кивнул на рабочих, – пока палатки поставят, дров заготовят, истопят баньку, а мы в маршрут. Умылись? – вдруг неожиданно осведомился он. – Нет? Тогда пошли вместе. Серега! Петров! Показывайте, где у вас тут места для купанья. Маша! – Илья постучал в окошко. – Вставай, пошли купаться.

– Я спать хочу, – сердито отозвалась Машенька.

– Викентий Петрович придет, он тебе задаст спать. Пошли, Надя.

В сопровождении Сереги и Петрова они дошли до речки.

– Вот здесь хорошо, – сказал Серега.

– А за этими камнями глубь, – добавил Петров. – Только на быстрину не заплывайте, понесет… – Последнее относилось к Наде.

– Я хорошо плаваю, – сказала она.

– Уменье тут ни при чем. Понесет по камням…

– Уйди, не пугай, – сказал Илья. – Давайте, Надя. Раздевайтесь.

Предложение было столь категорично, что даже Серега с Петровым засмеялись.

– Нет, – сказала Надя. – Вода холодная.

– И мокрая, – пошутил Серега.

– А ну вас, – сказал Илья. – Одна спит, другая ломается.

Он снял брюки, скинул майку, словно выпустил на волю синего орла. Потом ушел в кусты и вскоре вернулся в одних плавках.

Надя не хотела смотреть на него и все-таки смотрела. У него были сильные и стройные ноги. Он пощупал пальцами воду, сказал «Брр» и разом окунулся.

– Вва, вот это вода.

Илья выскочил на берег и замахал руками. Капли воды стекали с него, моча камни под ногами. Синий орел на его груди, в такт движению взмахивал могучими крылами, стремясь ввысь. В когтях он нес обрывок разорванной цепи.

«Сбейте оковы, дайте мне волю. Я научу вас свободу любить».

Илья вдруг широко расставив руки, мокрый и взъерошенный пошел на них.

– Ну, кого искупать?

Надя попятилась. Было похоже, что Илья в самом деле мог взять ее на руки и снести в воду.

Но сверху раздался окрик:

– Илья!

Викентий Петрович и Машенька мирно спускались по тропинке. Махровое полотенце Викентия Петровича было перекинуто через его плечо, Машенька размахивала своим полотенцем, как знаменем перед атакой.

– Ты что это, с утра на людей начал кидаться?

– Я шутил… – смущенно ответил Илья.

– Шутил? Вот я напишу твоей Иринке про эти шутки…

– Да что ты, Маша! Конечно же он шутил, – испугалась за Илью Надя.

Викентий Петрович и Машенька так дружно засмеялись, что Наде ничего больше не осталось как отойти в сторону и начать умываться. Зеленовато-прозрачная вода стремительно неслась по камням, била в подставленные Надей ладошки, подхватывала хлопья мыльной пены и стремительно уносила ее куда-то.

Машенька, Илья и Викентий Петрович не сговариваясь молча стояли на берегу, наблюдая, как Надя плескает себе на лицо, на шею горсти холодной воды. Машенька так просто лю-бовалась ею. Больше утверждая, чем спрашивая, она сказала:

– А Надя все-таки славная девушка, не правда?

– Славная, – согласился Илья.

– И красивая.

– Красивая. Впрочем, это для меня не так важно.

– А что важно? – как будто равнодушно спросил Викентий Петрович.

– То, что славная.

– Эх, ты! Бритый-стриженный! – засмеялась Машенька. – Что бы ты понимал в этом.

А Викентий Петрович сказал весело:

– А самое главное в этом, что он для нее такой же славный, как и она для него.

– Не знаю, – сказал Илья. Он не любил шуток Викентия Петровича.

Но Викентий Петрович не унимался.

– Хотите, мы сейчас это проверим? – и, прежде чем Илья успел что-то ответить, повернулся к Наде, которая шла к ним от речки. – Надя, с кем бы Вы хотели пойти сегодня в маршрут?

Надя, видимо, не ожидала такого вопроса. Она вообще не могла предполагать, что ей будет предоставлено право выбора. Но Викентий Петрович спрашивал серьезно и она ответила почти сразу:

– С Ильей.

Ответила и вспыхнула.

– Ага! Что я говорил?! – засмеялся Викентий Петрович. И Машенька тоже засмеялась, а Илья смутился и опустил голову.

– Не понимаю, что тут смешного? – сказала Надя.

Она чувствовала, что попала впросак, но в чем именно, понять не могла. Кроме того, она не видела никакой причины, почему бы ей нельзя было пойти с Ильей. Он парень добрый, внимательный к ней и с ним гораздо спокойней, чем с Викентием Петровичем или даже с Машенькой. Чего же они смеются?

Викентий Петрович, наконец, перестал смеяться.

– Шутки шутками, – сказал он, – но дело серьезное. Илья идет в трудный маршрут, на два дня…

– Все равно, – повторила Надя. – Даже еще лучше, что трудный.

– Пешком! Все снаряжение на себе…

– Все равно, – повторила Надя. Она теперь ни за что не отказалась бы от своего решения. Она вдруг посмотрела на Илью – может быть он не хочет идти с ней, а она…

Но Илья смотрел на нее ласково и одобрительно.

– Все равно, – в третий раз упрямо повторила она.

– Ну, что ж, – сказал Викентий Петрович. – Тогда собирайтесь.

Он сказал это раздельно и с удивлением, словно в первый раз увидел перед собой эту ладно сбитую упрямую девушку, но, впрочем, тут же повернулся к реке, как будто его ничего больше не интересовало, кроме умывания.

5

После завтрака Викентий Петрович объявил, чтобы собирались в маршрут. Илья одел новый брезентовый костюм, насчет чего Машенька тут же пошутила:

– Как же ты со старыми брюками расстался?

– И не спрашивай, – отвечал Илья. – С болью в сердце.

И тут же, обращаясь к Наде, пояснил:

Конец ознакомительного фрагмента.