Неизвестные герои - Александра Романовна Конюкова

немцы – черты-палачи, которые над нами издевались и карали за любой шаг без разрешения. Я не знаю, каким образом я выжила.

Над нами издевались, как над животными: пьяный солдат мог зайти в сарай и выбрать себе жертву для «потехи», нередко после этого исчезали девушки, но зажигалась одновременно печь… Нас сломили, как людей, как личностей, я уже ни на что не могла надеяться: ни на то, что меня не тронут, ни на то, что Бог меня защитит. Повиновение, быстрое выполнение, сила воли – вот что меня спасло, а не Бог, в которого я свято верила, пока не попала в ад! Когда солдатам не надо было «веселиться», мы работали на ткацких станках, стирая пальцы в кровь. Над нами проводили медицинские опыты, как над крысами, вводили стафилококк, возбудитель столбняка, какие- то бактерии. Мне повезло, что я осталась с ногами и руками, моей соседке Лене отрезали уши и руки… Женщин просто калечили у нас на глазах! Отрезали нос, руки, ноги, грудь, выкалывали глаза, заливали кислоту им в глотки.

Фашисты- они не люди, они страшнее разъяренного раненого хищника. Они получали несказанное удовольствие, резав нас, как будто мы не люди, а я мясные свиньи, насиловали, бросали в печи, заливали и травили нас всякими химикатами и запрещенными препаратами. На построении утром и вечером нас специально долго держали, и никого не волновало, что ты истекаешь кровью или у тебя нет ноги. Не откликнешься – поедешь в гости прямиком в печь.

Нас было 180 мариупольских девушек, после войны вернулось только 25…25 человек! Это не половина и даже не четверть. Я потеряла себя, разум, у меня сломалась психика. Я с тех пор, как попала в лагерь, боюсь и шарахаюсь, когда кто- то подходит сзади. Я боюсь зажигать дома печь: перед глазами всплывают останки в крематории, я боюсь врачей и игл, так как приехала домой без селезенки, одной почки и практически глухая. Я вернулась совсем другим человеком, которого не узнали даже родные мать и отец.

В сентябре 1945 года меня вернули домой. Папа был дома, мама была жива, вернулись братья и сестра, но, ни я, ни они меня не узнали: я ни с кем не разговаривала и тем более не рассказывала о том, что со мной было. Я закрылась от них, я закрылась от всего мира. Война меняет людей, ожесточает, превращает в зверей, ломает психику, делает все то, что было свято – никчемным. Мне был 21 год, а я не могла нормально есть, я спала в углу своей комнаты, кричала и плакала во сне. Я не могла ни с кем вести беседу, меня добила новость, когда я узнала, что Витя и Аня погибли при захвате Мариуполя.

Меня отправили к папиному другу, он был психотерапевтом. Это оказался симпатичный и приятный молодой человек, ему было двадцать семь лет. Да, дети и внуки, это ваш отец и дедушка. Именно он меня спас, а не те солдаты, которые привезли из лагеря, поддержал в трудную минуту он, а не семья, восстановил мою память и психику, знал, что я пережила, что было со мной, и не бросил. Сделав многое для меня, он был терпелив, понимал, что после лагеря мне будет трудно общаться с мужчинами, и не сдался. Спустя два года мы поженились. И вот я сплю на кровати, ем, не боюсь плит и печек. Но одно в моей голове этот человек так и не смог исправить: я шарахалась, если кто-то подходил тихо, сзади меня, не окликнув. Слава, ты научил меня любить и заново жить, как нормальный человек. Спасибо! Я люблю тебя, душа моя!

Прощайте, мои родные. Любите друг друга, не ссорьтесь и боритесь за свое счастье. Ваша покорная слуга, мать и бабушка, Татьяна Евгеньевна Белоусова».

P.S. Эту историю из жизни моей прабабушки Татьяны рассказала ее племяннице – моей бабушке Любе. Она родилась после войны и является единственным человеком, кто смог передать историю жизни своей родной тети – ребенка войны, на долю которого выпали столь не детские испытания.      Она воспитала меня как дочь, научила всему, что я знаю, она поведала мне истории моих прапрародителей, всех прабабушек и прадедушек, так как благодаря этим великим людям я сейчас живу и наслаждаюсь мирным небом над своей головой. Из всех её родных, двоих детей и пятерых внуков, я одна интересуюсь историей своей семьи, пытаюсь записывать о моих великих предках каждое слово, узнаю про их фронтовые победы, заслуги и про то, как они выживали в то нелегкое военное время. Я считаю, что память не должна стираться навсегда, мы обязаны собирать ее по крупицам и бережно хранить, передавая своим потомкам и показывая тем самым, благодаря кому они ходят по этой земле.

Героиня без медали

Честь, отвага, мужество, самопожертвование, конечно, любому известны эти качества, но эти качества мы привыкли посвящать людям мужского пола. В Великую Отечественную война перевернула все «с ног на голову». Такое понятие как «не женская» работа, так как и эти качества потеряли свое гендерное значение.

В войну 1941-1945 гремит война, тысячи молодых ребят и мужчин, покинули очаги родных домов, чтобы отстоять честь Родины, подарить родным шанс: на будущее, на счастливую и беззаботную жизнь, возможность мечтать и жить. Не только на фронте происходили ужасы, но и за фронтом. Молодые парни, которые не подходили по возрасту, сбегали с домов на фронт, многие кто не попал в армию сходили с ума. В деревнях, городах и селах оставались старики, женщины и дети. Женщины шли работать на станки, тракторах, сами занимались на поле и по хозяйству.

Во все времена бабушки и дедушки рассказывали своим внукам фронтовые истории, моя прапрабабушка не исключение. Она рассказала эту историю моей бабушке, когда той было четырнадцать лет. В этом году настала ее очередь передать историю своей бабушки. В этот день я приехала к ней погостить несколько дней. Мы июльским вечером решили попить чай в беседке. Мы пили чай, вспоминали смешные истории, я и не заметила, как, но зашла тему на счет войны, и тут бабушка начала свой рассказ.

«В далеком 1943 году в маленьком селе Поповка тоже остались одни женщины, дети и старики, это село было из одной большой улицы, где все друг друга знали и помогали, кто чем мог. Там находился и дом моей бабушки, Рябцевой Пелагеи Васильевны. В её доме остались только она, и ее дочь, и мать, полтора года назад двое ее детей умерли от скарлатины. Моя бабушка надеялась спасти своего последнего ребенка, отправив