Полная Безнадёга 11 - Аслан Айдынович Бабаев

школы, переведутся спецы, и всё случится само собой.

Вера лукаво улыбнулась и сказала:

– Да уж, не завидую твоей жене.

– Чего?

– Зануда вы, Сергей Палыч! – весело пояснила она.

– А, ты про это, – улыбнулся Котомкин, – Слушай, а чего ты на колонизацию отправилась? Гиблое же дело – за столько лет ни одна колония не преуспела. Вышла бы замуж, ну, или карьеру развивала.

– Замуж? – удивлённо спросила Вера, – Никогда замужней жизни не искала. Всегда вокруг были мужчины, и я как-то думала – само должно получиться. Но, видишь, всё нет его, мужа, – вот даёт девушка, только про мужа и услышала! – Но с другой стороны, и хорошо. Ты мой характер изучил уже. Вот скажи, разве можно такую вытерпеть.

Котомкин припомнил, что за короткое знакомство Вера уже два раза его припечатала. Причём, один раз буквально!

– А сам-то что? Вон уже какой дядька здоровый.

– А я был женат, – спокойно сказал Котомкин.

– Развод?

– Развод.

– И что случилось? За молодыми аспирантками ухлёстывали, Сергей Палыч? Как наш общий знакомый?

Котомкин сразу понял, кого имела в виду Вера. У Гедимина Гавриловича много было прекрасных качеств, но и пару грешков он на душу взял. Если только пару. На мгновение Котомкин задумался о характере отношений молодой девушки и старого профессора, но тут же отогнал дурацкие мысли. Ему-то какое дело?

– Ну, как сказать. Действительно, дело в том, что в моей жизни всегда была та, которой я отдавал гораздо больше, чем семье.

Вера чуть поджала губы, скулы угрожающе заострились. Несколько тягостных мгновений Котомкин смаковал повисшее напряжение, но затем всё-таки сознался.

– Речь про науку, конечно – не без удовольствия Котомкин отметил, как девушка расслабилась, – Бесконечные командировки, проектная деятельность, современные разработки. Я всего себя посвятил прекрасной, как мне тогда казалось, идее – обставить «Заслон 10». Ну, и она устала – жена, то есть. Просто устала, и всё.

– И в итоге что?

– Что?

– Обставил?

– Да, обставил. Мои проектные решения оказывались эргономичнее, эффективнее, изобретательнее. В своё время из-за этого даже шумиха поднялась. В новостях писали.

– Слушай, а ведь припоминаю что-то такое! Невероятно.

– Правда, разница составляла процентные доли. И такой результат требовал максимальной отдачи. В конце концов, я просто сгорел. В итоге ситуацию с монополией Заслона переломить не вышло. Даже напротив. Для других мой пример стал нарицательным.

Вера странно посмотрела на Котомкина, а затем вдруг спросила:

– Слушай, а что за «ПБ №11»?

«Как странно»

– Откуда ты это услышала?

– Я? Да так, где-то, уже не помню, – смешалась Вера.

– Молодые инженеры думают, что это такая шутка. Мол, когда все 10 протоколов Заслона оказываются бесполезны, в силу вступает ПБ №11. Только это не «Протокол Безопасности 11», а «Полная Безнадёга 11».

«Вот только это вовсе не шутка»

– И что эта полная безнадёга значит?

С шипящим звуком отошла заслонка люка и в «камеру» протиснулось несколько плотных фигур.

– Вам уже лучше? Тогда пройдёмте, – выплюнул ведущий эскорта так, словно произносил оскорбления.

Котомкин молча встал промеж двух охранников. Те упёрлись в него плечами и настороженно следили за каждым движением. Интересно, как они думают, куда бы он мог отсюда сбежать?

– Отвечая на второй твой вопрос: чтобы вернуть старый должок. Поэтому и полетела, – сказала Вера неуверенным тоном.

Котомкин хотел обернуться, но один из конвоиров легонько ткнул его в спину, и помещение для задержанных осталось позади.

«Какой ещё должок? Нелепица»

Конвой двигался по оживлённым магистральным галереям станции. Зрелище вызвало немалый интерес у публики. Котомкин слышал удивлённые перешёптывания, видел осуждающие взгляды и торжествующие улыбки. Да, к инженерам станции «Эгида» особой любви не питали. Или дело в просочившихся слухах? Мол, инженер попытался поднять мятеж, за что и был оперативно задержан. Бывший зам бы не удивился, окажись он самым ненавидимым человеком на станции.

В конце концов, Котомкин оказался перед личным кабинетом Фёдора Васильевича Борисова, администратора станции «Эгида». Каждый раз он стучался в эти двери с внутренним содроганием. Почему-то теперь страха не было вовсе. Со спокойным сердцем Сергей Котомкин шагнул внутрь.

Из просторных панорамных окон открывался отличный вид на приближающийся Юпитер – будущую миссию, в которой Котомкин, видимо, уже не примет участия.

Помимо самого администратора в комнате находились Графф, Поминайкин (который при виде Котомкина принялся неистово ёрзать на стуле) и ещё несколько инженеров «Эгиды».

Борисов расслабленно сидел в огромном кресле. Вежливым тоном он начал:

– Ну что же вы стоите, Сергей Палыч. Проходите, располагайтесь, садитесь.

Свободных стульев в комнате не было.

– Спасибо, я постою, – спокойно ответил Котомкин.

Губы администратора расползлись в широкой улыбке. Впрочем, больше походило на звериный оскал. В торжественной и высокопарной манере он повёл свою речь:

– Итак, я собрал в этой комнате всех противников моего плана. Противников прогресса, которые держатся за отмирающие традиции и не желают признавать подавляющее превосходство Заслона…

«Кому-кому, а мне всё прекрасно известно о превосходстве Заслона»

Подумал Котомкин. Администратор продолжал:

– Первый – молодой дурак, который никак не может определиться, на чьей ему быть стороне…

– Я бы попросил, ничью сторону я не выбирал, просто ваш план опасен и я…

– Молчать! – взорвался администратор, его лицо мгновенно приобрело багровый оттенок, но затем он опять вернулся к спокойной манере, – Второй – старый дурак со взглядами прямиком из прошлого столетия….

Котомкин в жизни не слышал, чтобы кто-то так дерзко оскорблял Граффа. Многоуважаемый профессор пользовался огромным уважением и имел очень могущественных друзей наверху. Но, видимо, вдали от кабинетных генералов, администратор мог в полной мере пользоваться положением главной задницы на «Эгиде». Правда, больше всего Котомкина удивила реакция самого Граффа. Точнее, её полное отсутствие.

– И, наконец, главный дурак, который в погоне за дешёвой славой решил устроить на станции переворот…

«Главный дурак. Сколько мне чести»

– Эти господа считают применение 10 протокола нерелевантным, опасным. Господин Графф даже настоял на ведении протокола, и я великодушно решил выполнить эту просьбу.

«Читай, задокументировать его позор»

– Сторона противников, выскажитесь.

Как по команде Графф поднялся со своего места.

– Вы предлагаете самый топорный, самый рискованный метод из возможных. Ради сиюминутной выгоды вы подвергаете станцию огромной опасности. Всё, что я мог сказать, я вам уже сказал. На этом всё.

Администратор кивнул, после чего профессор вернулся на стул.

– Сторона защиты, выскажитесь.

Вперёд выступил инженер по фамилии