По следам морского змея - Николай Непомнящий

Что же должно было произойти, чтобы оправдать такой резкий поворот во мнении? Конечно, наш молодой зоолог имел возможность познакомиться со множеством новых сообщений о встречах с морским змеем. После систематических поисков он довел их число в своем архиве с 65 до 187, не считая тех, которые он посчитал следствием ошибок или результатом фальсификаций.

И конечно, он стал старше, образованнее и мудрее. Но это не всегда благоприятствует появлению революционных теорий. В 1885 году, после того как он посвятил несколько лет скрупулезным исследованиям морских червей, оттачивая руку на препарировании этих существ и долгими ночами рассматривая их в микроскоп, он завершил работу над докторской диссертацией о системе кровообращения и пищеварения червей немер-тинов. Его авторитет в научном мире настолько вырос, что вскоре ему предложили встать во главе Зоологического и ботанического общества Гааги. С этого момента ОН мог ближе познакомиться с животными более внушительных размеров в зоологических садах самого богатого города Голландии, которые также оказались под его попечением. Судя по его записям, интересы Уде-манса в то время делились между совсем недавно исчезнувшими нелетающими птицами Маскаренского архипелага, гигантскими кальмарами, выброшенными на берег, и — заметьте это — тюленями.

За всем этим явно маячит тень морского змея. Она, должно быть, неотступно преследовала его и будоражила воображение, когда он бродил по просторному пляжу Шевенингена и наблюдал за играми тюленей в бассейнах «своего» зоологического сада. Он стал к тому времени видным красивым мужчиной с усами и окладистой бородой. Ясный и слегка сдержанный взгляд его глаз говорил об интеллигентности и наличии юмора.

И вот однажды решение было принято. Он публикует углубленное исследование по этому вопросу, который занимал его столько времени. С 1889 по 1892 год он посвящал этой теме все свое свободное время, отдаваясь ей телом и душой. На этот раз из его исследований и размышлений выходило, что морской змей был не чем-то вроде зейглодона, как он считал раньше, но представителем ластоногих: иначе говоря, длинношеим кузеном тюленей и моржей.

СКОЛЬКО ЛАП У МОРСКОГО ЗМЕЯ?

На самом деле доктор Удеманс не так уж радикально изменил свое мнение, как может показаться с высоты наших дней. Действительно, в конце прошлого века в научных кругах некоторое время считалось, что зейглодоны были близкими родственниками ластоногих. Решающее значение в зарождении новой гипотезы доктора Удеманса сыграло исследование профессора Арчи У. Томпсона, опубликованное в отчетах парижского международного зоологического конгресса, прошедшего в 1889 году под лозунгом: «Надо ли причислять зейг-лодонов к китообразным?»

Профессор зоологии из «Юниверсити колледж» в Данди (Шотландия) отвечал отрицательно на этот вопрос. В то время зейглодона считали переходным этапом эволюции между ластоногими и китообразными, а Томас Хаксли пытался представить его связующим звеном между первыми и вторыми. Но большинство все же видели зейглодона среди китообразных. Профессор Томпсон попытался доказать, что необходимо было отделить их от последних, что они отличались от китообразных множеством примитивных особенностей, и предложил причислять их к ластоногим. Удеманса эта идея настолько воодушевила, что он пошел еще дальше и предложил классифицировать зейглодона как настоящего ластоногого. Он придумал даже вид мифического протоластоногого с длинным хвостом, принадлежавшего к группе выдр, который и дал рождение, с одной стороны, зейглодонам, с другой — остальным ветвям ластоногих. Эти ластоногие, как и зейглодон, вначале тоже имели длинный хвост. Затем, в то время как одни теряли мало-помалу свой хвост, трансформируясь в тюленей и моржей, другой вид сохранил его и достиг гигантских пропорций: это великий морской змей, столь близкий сердцу Антона Корнелиса Удеманса.

Сразу же оговоримся, что подобное генеалогическое древо сегодня, в свете современных знаний, совершенно неприемлемо. В результате многочисленных открытий палеонтологов зейглодоны воссоединились с отрядом китообразных, который разделяется на три подотряда, отличающихся друг от друга некоторыми особенностями: археоцетес, зубатые киты и усатые киты.

Чтобы не углубляться в споры специалистов по филогенезу, подчеркнем фундаментальное отличие, которое разделяет теорию, причисляющую морского змея к зейглодонам, и теорию, причисляющую их к ластоногим. Согласно первой, речь идет о животном, имеющем только пару передних конечностей, по второй — животное имеет две пары конечностей.

ЗА МОНСТРОМ НАДО ОХОТИТЬСЯ ТАК, КАК КОГДА-ТО ОХОТИЛИСЬ ЗА МЕТЕОРИТАМИ

Что касается метода, то доктор Удеманс применил в своей работе метод, использованный Кладни в классическом труде о метеоритах, появившемся в Вене в 1819 году. Удеманс сам сказал об этом в предисловии.

Во все времена метеориты, или, как их называли, небесные камни, падали на Землю. Кое-кто систематически их подбирал, и таким образом были собраны любопытные частные коллекции. Некоторые эрудиты допускали космическое происхождение метеоритов, но большинство ученых открыто высмеивало их доверчивость и наивность и не жалело для них сарказма: «Неужели они представляют, — издевались они, — что жители Луны решили забросать камнями несчастных землян?» Боясь насмешек, обладатели небесных камней часто вынуждены были скрывать собранные коллекции или даже выбрасывать свои находки. Это положение могло длиться долго, и истина никогда не пробилась бы сквозь свинцовую стену догматизма.

Винт Эрнст Флоренс Фредерик Кладни был одним из тех, кто твердо верил в космическое происхождение метеоритов. И он занялся тем, что принялся собирать все сообщения, касающиеся падающих с неба камней, начиная с древности и до XIX века и скопил, с одной стороны, просто огромное количество фактов, с другой — впечатляющий ряд совпадающих свидетельств во многих независимых наблюдениях. Пелена упала с глаз неверящих. Началась настоящая охота за метеоритными камнями, которые оказались отличными от камней, имевших земное происхождение. С той поры казавшееся невероятным существование камней, падающих с неба, было установлено раз и навсегда.

То, что Кладни сделал для метеоритов, Удеманс собрался сделать для морского змея и принялся за дело таким же образом.

Сначала он приступил к систематическому, кропотливому, неустанному и тщательному исследованию всех публикаций в журналах и газетах, в которых говорилось о морском змее или упоминалось о морском чудовище, которое могло им быть. Его библиография содержала не менее 300 названий, из которых около 200 он изучил сам, а с остальными познакомился из вторых рук.

Тщательно переписав наиболее интересные фрагменты, он расположил все наблюдения в хронологическом порядке. Затем собранный таким образом материал Удеманс разделил на три части.

Сначала он отбросил все грубые мистификации и абсурдные или фантастические истории, которые могли бы только дискредитировать дело. В большинстве случаев это было не так уж и сложно, мистификаторы часто сами выдавали себя. Но были и очень неясные случаи. Надо признать, что Удеманс, с одной стороны, отбрасывал некоторые факты, , кажущиеся достойными доверия, по непонятным и несправедливым мотивам, с другой стороны, он принимал за достоверные отдельные очень сомнительные случаи. И все потому, что он уже давно имел настолько ясное представление о внешности морского змея, что принимал за образец истинности что-то вроде фоторобота, сложившегося в его голове. И по тому, совпадало ли описание неизвестного животного или нет с его собственным представлением, он принимал его или отбрасывал. Это самый большой недостаток работы Удеманса: она основывается на той предвзятой идее, что в океане существует только один-единственный вид крупного змееподобного существа, еще неизвестного науке. Вдумайтесь: это то же самое, что заявить о существовании в океане единственного вида крупного животного с веретенообразным телом. В действительности их несколько, и они принадлежат к совершенно разным, достаточно далеким друг от друга группам животных: акулы, костистые рыбы (тунец), зубатые и усатые киты, тюлени. Если мы оглянемся в прошлое, то к рыбам и млекопитающим мы сможем добавить и рептилий, например ихтиозавров. Почему должно быть иначе у змееподобных? В водной стихии удлиненная форма тела так же распространена, как и веретенообразная. Мы знаем, что раньше существовали и живут сейчас в морях различные виды змееобразных животных: костистые рыбы (угри и рыба-ремень), рептилии (плезиозавры или мозозавры), наконец, китообразные, например зейглодоны. Действительно, было бы странно утверждать, что в безбрежном океане может существовать один-единственный вид крупного змееподобного существа, кроме тех, которые были уже надлежащим образом зарегистрированы.