Через два океана - Михаил Александрович Михеев

Александру матросы тоже притащили подарок. Не столь впечатляющий, но зато куда более необычный. Даже три подарка, но один из числа тривиальных. Вековой давности шпага с рукоятью, отделанной серебром. Второй… Более всего это напоминало католический крест, сработанный из железа и весящий чуть больше пары фунтов. По виду довольно старый, богато украшенный чеканкой и, как ни удивительно, с острыми, как стилеты, краями.

Александр только глазами хлопал, не понимая, что это, пока Диего, великий знаток оружейной экзотики, не объяснил. Оказывается, боевой крест, который, по слухам, изобрели в каком-то монастыре. Такой можно метнуть и попасть в цель проще, чем ножом – острия-то четыре. Можно ткнуть, как стилетом. Можно ударить вместо чекана[2]. Главное, свою руку при этом не повредить.

Раньше, говорят, было довольно распространенное оружие – простое, дешевое. Этот экземпляр явно сделали в качестве подарка кому-то, вот и украшен, а что попроще могли сварить из пары железных полос в любой кузнице. Лет триста назад его использовали широко, сейчас, конечно, нет – пистолет удобнее и эффективней. Но Диего нечто подобное в доме отца видел. Остался от древних времен. Так что, если Верховцев имеет желание собрать коллекцию оружия, это для нее неплохой экземпляр. Оставалось лишь пообещать подумать – оружейная экзотика Александра не то чтобы привлекала, но все же было в ней что-то притягательное. Так что и второй подарок занял свое место на полке шкафа. А вот третий…

Да уж, экзотический трофей. Столовые нож, вилка и ложка, богато изукрашенные, серебряные, довольно удобные. И у каждого предмета в рукояти миниатюрный пистолет, только курки наружу. Прямо кошмар оружейника. Приходилось Александру видеть пистолеты в форме чернильницы, трости, и даже встроенные в шпагу, но чтобы так!

Насколько эффективен набор именно как оружие, оставалось только гадать. Но когда он обнаружил их на столе, да еще и стволами к себе, ощущения были, скажем так, экзотические.

Ужин прошел в атмосфере полного взаимопонимания. В том смысле, что все окружающие понимали: командиру хочется посидеть в тишине, и не стоит ему мешать. То, что Александр не занимался рукоприкладством, еще не значило, что от него не получится огрести. Впрочем, его бы и без того не беспокоили – командира своего матросы уважали. Жаль только, что тихо и спокойно завершить день с томиком Байрона или, к примеру, Вальтера Скотта не получилось. Действительно, жаль – в том же Галифаксе захватили, помимо прочего, и несколько десятков разнотипных книг, а языком Александр владел вполне достаточно, чтобы иметь возможность читать их в подлиннике. Так что хотел – но, увы, не срослось.

– Вашбродь!

Александр чуть лениво повернул голову в сторону двери:

– А, это ты, Янек… Что случилось?

Поляк вытянулся, демонстрируя неплохую выправку. Хороший пример того, как влияет на людей военная служба. Недавно еще был польским хамом, а ныне вон, образцовый матрос, на хорошем счету у командования и уважаемый сослуживцами. Вот что строй животворящий делает![3] И по-русски ныне говорит чисто. Настолько, что его от поморов так сразу и не отличишь. Такой же говор и держится так же солидно. Ну, тут уж с кем поведешься.

Но, стоит признать, в командах их кораблей поляки, в конце концов, прижились. И даже сейчас, будучи в другой стране, отнюдь не собирались дезертировать. Возможно, потому, что чувствовали себя не вторым сортом, отчаянно пытающимся доказать свою значимость, а такими же, как все, не хуже и не лучше. Хотя гонору все равно хватает.

– Там вас спрашивают.

– И кто?

– Я в местных разбираюсь, как корова в компасе, – не удержался от легкого фрондирования Янек. – Одет так себе, а держится, будто шляхтич с перепою. И говорит странно.

– Значит, сам погляжу, – Александр встал, шевельнул плечами. В спине что-то слабо хрустнуло. – Выспаться не даете, ироды.

Когда он спускался по трапу, то понял, что их корабельный поляк недалек от истины. Действительно, гость, неприметной наружности крепкий мужчина, одет был так себе. Добротно, видно, что дыры его одежде в ближайшее время не грозят. Но также видно, что эта одежда обитателя низшего класса в местной иерархии. Правда, за собой следит – козлом, в отличие от многих ему подобных, от гостя не пахло. Однако же это было единственное положительное наблюдение. И стоило ради такого тревожить капитана?

– Кто таков?

Это было вежливо. С такими вежливо, даже если их просто вахтенный пошлет куда подальше, но зуботычину дать поленится, а уж от капитана, хоть и без мундира на плечах, в одной рубахе… Кстати, мимолетом подумалось Верховцеву, насчет одной рубахи – это он зря. Ветерок с моря тянет довольно холодный, и простудиться от того, что лень было руку протянуть да одеться нормально, было бы глупостью.

– Меня послали…

– Я тебя сам пошлю. Говори четко.

Что же, заговорил. И вновь стоило признать, что Янек был прав. Это чудо разве что слова через губу не цедило. И говорил… Вроде бы по-английски, но понять было крайне сложно. Акцент необычный, построение фраз тоже. И сами фразы неожиданно длинные. Лишь спустя минуту Александр понял, что родной язык гостя, скорее всего, немецкий. Возможно, из какого-нибудь совсем отдаленного королевства, в Германии таких как собак нерезаных. И, может статься, это чучело по происхождению вполне себе дворянин. Понятно тогда, откуда такой гонор. Вот только сказанное им навевало на Верховцева не радость от общения с собратом по сословию, а желание дать наглецу в морду. Уже за то, что посмел требовать подобное!

Если отбрасывать высокопарные словеса, то в сухом остатке получалось требование местных бандитов, которых Верховцев сегодня малость проучил, компенсировать ущерб. И вообще. заплатить за право стоянки на их территории, а то будут неприятности. И вот тут Александр впал в ступор. Это что же, какие-то шавки смеют требовать от него, офицера Российской империи, чтобы он перед ними извинялся да деньгами им кланялся? Ну, наглецы! Таких не найти даже в Одессе, известной своими портовыми бандами. Да за такое хамство Верховцев мог этот городишко спалить дотла! Впрочем, рано торопиться.

– Мустафа!

– Я здесь, Александр Александрович.

Сафин не был офицером, но все же шел с Верховцевым буквально с первого дня. Старая гвардия, таким позволены многие вольности. В том числе и обращение по имени-отчеству, а не согласно уставу. Верховцев кивнул удовлетворенно:

– Мустафа, возьми человек двадцать-тридцать, с оружием, и сходите с этим олухом к тем, кто его послал. Приведете их сюда – очень уж мне хочется на такое чудо посмотреть. И да, можете не церемониться. Посмотреть можно и на целых, и на слегка переломанных.

– Так что передать