«Если», 2000 № 12 - Дэйв Крик

— Мы попытаемся убедить местных сложить оружие. С ними поговорит Д’жирар. Если из этого ничего не получится, вам придется применить оглушающие станнеры. Поставьте их на самую малую мощность и постарайтесь, чтобы лучи не задевали детей и мужчин. Даже слабый удар может им серьезно повредить.

— Ладно, посол.

Чанда не могла не отметить, как тонко лейтенант принял к исполнению ее приказ, создав впечатление, что выслушивает рекомендацию, то есть сохраняет независимость, а не подчиняется какому-то штатскому лицу.

Чанда обернулась к Д’жирар:

— Готовы?

— Да, — отозвалась сплендорианка, делая шаг в сторону толпы. Чанда продолжала наблюдать за ней, но мысли ее вертелись вокруг Домерлана. Она была очень зла, что тот вынудил ее прибегнуть к отчаянным мерам. Когда остальные сплендорианцы, и горцы, и жители долин, узнают об этом инциденте, это разрушит их безоговорочную веру в Майка Кристофера, а затем и в команду «Эразмуса». Доверие, завоеванное за годы сотрудничества землян и сплендорианцев, окажется под угрозой.

Чанда была слишком далеко, чтобы разобрать слова, с которыми Д’жирар обращалась к жителям деревни, но очевидно было, что толку от них нет. Многие туземцы махали копьями, указывая на землян.

Чанда увидела, как лейтенант Тирнан поднял руку и положил на затвор своего станнера. Другие земляне последовали его примеру и стояли наготове. Зашуршала одежда, щелкнула застежка чьей-то кобуры, кто-то откашлялся.

В этот момент одна туземка ударила Д’жирар тупым концом копья. Д’жирар упала на бок, остальные женщины сгрудились над ней. Чанда испугалась, что подругу просто затопчут и крикнула: «Огонь»!

Разумеется, военные не стали выполнять этот приказ, пока лейтенант Тирнан не вытащил свой станнер и не выстрелил в толпу. Жители долин мгновенно попадали на твердую землю, большинство не успело издать ни стона, ни крика. Зато те, кто оказался вне зоны действий станнеров, завыли с невероятной силой.

Чанда подбежала к Д’жирар. Ей пришлось оттолкнуть в сторону парочку бесчувственных тел, чтобы добраться до напарницы. Она с радостью увидела, что Д’жирар уже сама пытается подняться, потирая левую половину широкого, покрытого зеленой чешуей лица.

— С тобой все в порядке? — спросила Чанда.

— Я заслонилась локтем от большинства ударов.

Лейтенант Тирнан шагнул вперед.

— Полагаю, посол, нам следует поскорее уложить оглушенных в шаттлы?

— Вы полагаете правильно, — отозвалась Чанда. — Но давайте в первую очередь поднимем на борт Д’жирар.

Девятью часами позже Чанда и Д’жирар стояли под звездами на краю пустой деревни. Маленький шаттл с «Нивары» ждал их неподалеку.

Чанда ощущала жар, исходивший от почвы — остатки дневного тепла. Стояла тишина. Не та, гнетущая, как на опустошенной собрени-анскими дерапторами территории, но все-таки достаточно тревожная. Не слышно было вечернего звяканья посуды, щебета детей, мужских разговоров.

Д’жирар промолвила:

— Трудный был день.

Чанда согласно кивнула.

— Боюсь, это лишь первый из многих. Еще по крайней мере три деревни в опасности.

Чанда запрокинула голову и посмотрела в небо, словно могла разглядеть в нем «Эразмус». На его борту сейчас теснились жители деревни, несомненно, растерянные и напуганные. Они уже узнали правду о том, что существуют в галактике другие разумные существа, о том, что планете грозит опасность. Д’жирар привлекла к работе других туземцев, жителей долин, ранее освоившихся с этими понятиями.

— Мы сейчас достаточно близко к югу, чтобы увидеть туманность? — спросила Д’жирар.

Чанда оглянулась вокруг.

Дай-ка подумать… Там у нас запад, — она указала на линию низеньких деревьев, за которые зашло солнце. Махнув затем рукой налево, она продолжила: — Значит, юг там. Ага, смотри, справа от высокого дерева… Видишь? Похоже на мазок!

— Что-то едва заметное? Оно напоминает ленту. Я вижу, от нее словно руки протянулись.

— Вот ты и увидела туманность.

— Майк никогда мне ее не показывал.

Чанда вздохнула. Ей до смерти надоели бесконечные ссылки на Майка, будто тот был мессией. А Майк, оставил после себя столько проблем! У него была типичная ментальность путешественника-первооткрывателя, как и у ее родителей. А ей приходилось расхлебывать всю эту кашу.

— Ты боишься?

— Не больше, чем раньше. И вообще, лучше посмотреть врагу в глаза. Чтобы узнать его, как следует, — Д’жирар замолчала. Чанда ждала, когда она продолжит. Наконец жительница долин заговорила вновь: — Сегодня мы предали этих людей.

— Так получилось…

— Возможно, они больше никогда не смогут доверять землянам.

У Чанды перехватило горло, и когда она ответила, голос прозвучал сдавленно:

— Я не виню их. Они имеют право на недоверие.

— Это имеет отношение к твоей «личной истории»?

— Да. Мне сорок три субъективных года, но родилась я шестьдесят девять лет назад. Мои родители были путешественниками-исследователями. Они не хотели рисковать моей жизнью во время своих экспедиций и поэтому с собой не брали. Они оставляли меня в одном из земных миров в анабиозе. А их не было по нескольку лет.

— Вы, земляне, такие удивительные!..

Чанда искоса посмотрела на Д’жирар и усмехнулась.

— Не так уж приятно просыпаться, словно на следующее утро, и видеть родителей, постаревших на годы. Друзья мои тоже оказывались на много лет старше, и я для них казалась ребенком. Понятно?

— Все молодые хотят стать старше. Пока сами не постареют.

— Вижу, что наши народы в этом сходны. Во время одного из своих путешествий мои родители погибли. Мне тогда исполнилось 14 лет, субъективно. Последний раз, когда они помещали меня в анабиоз, я отчаянно бунтовала, но это не помогло. А когда проснулась, их уже не было на свете. За это время они стали втрое старше, чем я. Это меня несколько «смущало». Мягко говоря.

«Смущало»! Чанда давно выбрала это определение, чтобы как-то обозначить свое отношение к поведению родителей, не раскрывая сути истинных чувств.

— Тогда ты должна понимать, что такое предательство.

Чанда тихонько кашлянула.

— Думаю, я это понимаю.

— А теперь ты путешествуешь, как когда-то они, для того чтобы помогать другим. Тем, кого тоже предали.

«Не так, как они», — мгновенно мелькнуло в голове Чанды. Однако она поняла, что имела в виду Д’жирар.

— Я путешествую из края в край и стараюсь понять.

— Тогда я надеюсь, ты оценишь страдания моего народа.

Чанда перестала ощущать тепло, исходящее от почвы.