На корабле полдень - Александр Зорич

Григорий и Афина провели на кроне самого внушительного в округе дерева немало запоминающихся минут.

Видели семью сумчатых белок: лишенная талии самочка, подавленный чем-то своим, беличьим, самец и четверо лысых, но уже вполне когтистых и резвых детенышей.

Белки-дети сообща грызли плод дикого кабачка, который притащили им на обед родители. На аппетит дети не жаловались, и было ясно, что они вырастут такими же мордатыми и жирнобрюхими, как их родители.

– Жаль, что они не эндемики… Я бы их тогда с собой взяла, – умиленно улыбаясь, заметила Афина.

Затем Григорий обнаружил гнездо местных сорокопутов – это были немаленькие, килограммов по пять каждая, ихтиопернатые птицы с клювом попугая какаду и лапами бультерьера.

В гнезде лежало два оранжевых яйца, каждое величиной с булыжник мостовой.

Яйца Григорий, конечно, не тронул – побоялся разозлить мать. Но вот гнездо не удержался и сфотографировал – для истории.

Как и заведено у нормальных сорокопутов, гнездо было обрамлено тушками изловленных жуков, бабочек, пауков, червей, слизней – всей той многообразнейшей пакости, которую наука скучно именует беспозвоночными, а конкордианская религия зороастризм – храфстрой. Для каждой храфстры сорокопуты выделяли свой сучок или длинный шип, на которые и нанизывали свою добычу.

Некоторые жуки и пауки – если же выражаться научно, с поправкой на особенности биоты архипелага Буровского, то квазиинсекты-гексоподы и квазиинсекты-октоподы – все еще шевелились.

Выглядело это с позиций обычного человека малоаппетитно, но Григорий с Афиной обычными людьми не являлись.

– Вот так шашлычки! – усмехнулся Григорий, фотографируя снова и снова.

– Весьма примечательно, – сухо заметила Афина, – что среди этих шашлычков напрочь отсутствуют палочники Штока.

Она утерла пот со лба и огляделась – над кроной дерева порхали десятки разноцветных бабочек!

Поначалу и она, и Григорий громко восхищались авангардистской пестротой их расцветок. Но вскоре восхищаться перестали и начали видеть в них лишь суетливую помеху своим малоудачным поискам…

Также им встретилось множество диковинных красавиц-цикад, несколько улиток с прованскими замками на крышах и два десятка местных древолазающих лягушек. Морды у лягушек были дружелюбные и приветливые: было ясно, что какая-нибудь из них наверняка дождалась бы своего Ивана Царевича, имейся у планеты Грозный будущее.

И только палочника Штока не видели они ни одного. Прошло два с половиной часа, а их контейнер был издевательски пуст!

– Может, палочники в это время года того… впадают в спячку? – предположил Григорий.

– В какую спячку, Гриша? – ласково спросила Афина и поглядела на мужа как на дошкольника. – Палочники не знают никакой спячки. Зимы здесь, считай, нет.

– Ну откуда мне знать? Я вообще во всем этом не разбираюсь, – скрывая легкую обиду, ответил Григорий. – И я, честно говоря, не меньше наших хамоватых саперов озадачен выбором первой кандидатуры для спасения… Почему ты в принципе решила, что следует ловить этих дурацких палочников? Неужели во владениях Великорасы такой дряни мало?

Афина замерла в неподвижности, словно бы каждое движение мышц мешало ей обдумывать аргументированный ответ. А затем заговорила, складно и бойко, точно готовилась полдня.

– Ну, во-первых, палочник Штока – один из крупнейших представителей квазинасекомых, известных мировой науке…

– Аргумент на троечку, – ввернул Григорий. Но Афину было не остановить:

– Во-вторых, ярчайший образец эндемической биоты архипелага Буровского. То есть потребление L-изомеров глюкозы, задействование в ДНК особого набора из двадцати двух аминокислот, удивительная способность замещать в метаболизме при необходимости углерод серой и фосфором – все эти уникальные особенности биоты архипелага присущи им в наиполнейшей мере!..

На Григория, однако, впечатление было произвести не так-то легко, и он покачал головой:

– Это все на троечку с плюсом.

Афина уничтожающе поглядела на супруга и выдала свой главный козырь:

– Ну а в-третьих, палочник Штока – единственный известный нам вид беспозвоночных существ, вооруженный хемолазером.

– Хемолазером? Ты серьезно? – Григорий почесал сачком за ухом. – В смысле, ты хочешь сказать, что они способны проводить химическую реакцию, влекущую за собой истечение когерентного пучка фотонов?

– Ну я не знаю, когерентный там пучок или просто сфокусированный… – неуверенно произнесла Афина. – У них, короче говоря, есть три железы. Каждая вырабатывает специфическое вещество. Когда палочник Штока испуган или решает атаковать, эти вещества смешиваются в особой клоаке, так называемой «параллельной гортани». Происходит бурная реакция. И стеклянистое тело, размещенное под хелицерами палочника, испускает яркий луч света. Если верить справочникам, на коже человека он оставляет ожог, как от сигареты…

– Вот это да! – воскликнул Григорий. Он был действительно впечатлен.

– Так вот я подозреваю, что клоны, когда вывозили отсюда животных с целью акселерировать их в своих лабораториях на Ардвисуре, начали именно с палочников Штока. Неопровержимых доказательств у меня, конечно, нет… Но я все же навела кое-какие справки. Так вот: до войны клоны писали научные работы о палочниках Штока в шесть раз чаще, чем обо всех других палочниках, вместе взятых! Хотя, казалось бы, дались им эти квазинасекомые, которые на их территориях вообще не обитают? Александра сказала мне, что я должна, исходя из своей интуиции, предугадать выбор клонов и взять тех же животных. Вот я и предугадала…

– Но зачем им эти палочники?! Объясни мне, простофиле! – попросил Григорий. – Согласен, что хемолазер – это страшно забавно… Но только что забавно, не более!

– Ты не понимаешь, – Афина снова посмотрела на мужа покровительственно. – Клоны непрестанно совершенствуются в генной инженерии. У них она, в отличие от нас, разрешена! И притом давным-давно! Соответственно, они могут взять палочника Штока и скрестить его… ну, например, с халкозавром. Представляешь себе халкозавра, стреляющего из лазера, который является неотъемлемой частью его организма? Или того хуже – обезьяну, которая уже достаточно сообразительна для того, чтобы совершать диверсии, и которая по виду – обычная обезьяна, приборы не фиксируют ни оружия, ни взрывчатки! Но при этом в самый неожиданный момент она распахивает пасть и оттуда бьет луч лазера! Который поджигает, ну например, одну бочку на огромном топливном складе… А дальше сам понимаешь… Тут, в общем, такое поле для безобразий… Непаханое просто!

Григорий смежил веки и энергично растер виски пальцами – этот жест помогал ему справляться с особо трудноперевариваемой информацией об окружающем мире. Обезьяна-диверсант с хемолазерным ружьем в гортани… Невероятно!

– Постой… А почему ты саперам нашим все это не рассказала? Ну, про халкозавра с лазером? Про клонов, которые будут скрещивать нашего палочника с обезьяной? Солдаты ведь, я так понял, больше всего разозлились, что их с настоящей войны выдернули, где люди гибнут, для выполнения какой-то, как им показалось, игровой, несерьезной задачи.

– Они, можно подумать, дали мне возможность что-то объяснить! – воскликнула Афина возмущенно. – Да эти солдафоны каждое мое слово на смех поднимали! И смотрели на меня как на говно! Будто я им какая-то дура с куриными мозгами, с обложки журнала «Пикничок»!

– Все равно надо было рассказать. Ну, может, еще представится возможность… Вон, гляди-ка, – с этими словами Григорий указал на мощное кринолиновое дерево справа от них.

По его стволу кто-то карабкался.

И не просто «кто-то». А великолепно сложенный блондин, старший сержант Липин (он был неосмотрительно раздет по пояс). Его сопровождали двое саперов.

И карабкались они на дерево вовсе не по раздвижной лестнице, как Григорий и Афина, а с использованием ручных и ножных крючьев – «кошек» из расширенного комплекта саперного оборудования.

На кроне дерева слева тоже виднелись бойцы!

До Григория и Афины ветер доносил малопристойные обрывки разговора, хотя, о чем именно там говорили, сказать было невозможно.

– Ну вот! Прошло всего три часа пять минут, а на острове Вторник уже воцарилась настоящая энтомологическая идиллия! – резюмировал Григорий.

– Твои слова да Богу в уши, – тихо сказала Афина, отмечая, как по капельке к ней возвращается вера в человечество и свою счастливую звезду.

Вскоре уже все саперы без исключения были заняты поисками.

Не оставляли надежды и Григорий с Афиной.

– А они хищники, интересно? Эти твои палочники? – поинтересовался Григорий, чтобы было не так скучно лазить туда-сюда и раздвигать колючие ветки.

– Как это ни странно, нет! Хемолазеры нужны им исключительно для обороны!

– А от кого они обороняются?