Постояльцы Кози Хаус - Анна Шпикалова

жил герр Риттер, который каждый день с 10 утра до 10 вечера непонятно чем занимался у себя в комнате. Он никогда не пускал к себе даже на этаж, так что подниматься и спускаться с чердака по чёрной лестнице было достаточно сложно. Единственное, что мы подозревали об этой таинственной деятельности: его замыслы достаточно велики. Вы спросите, как мы об этом узнали? Я признаюсь, это было легко: во-первых, как логично заметила Беата, каждый человек хоть чем-то занимается, даже если просто лежит на диване и, как ему кажется, занимается ничем. А ведь он всё равно занимается лежанием на означенном предмете мебели. Во-вторых, каждые два часа сверху доносились сначала звонкое дребезжание, а потом звук железа, бьющего о какой-то бедный кусочек древесины. А вообще, герр Риттер был не очень неприятным человеком и к жалобам постояльцев (по крайней мере, некоторых) на грохот относился внимательно и терпеливо. По сути, он уважал всех, кроме герра Крюгера, который по неизвестной никому, кроме спорщиков, причине глубоко обидел герра Риттера. Каждая их встреча не могла обойтись без грома и молний.

На чердаке жила молодая и, судя по одежде, достаточно бедная, но очень добрая женщина с ребёнком, фрау Барни. Через некоторое время оказалось, что она любит детей больше, чем взрослых, к которым относится с почтением, но просто так с ними беседу не заводит. Потом я по приказу Беаты собрала всех жильцов «Кози Хаус» в одном списке, и вот что получилось:

• ГРАУНД ФЛОР / ПОДВАЛ – ФРЕЙЛЕЙН СОФИ ВОЛЬФ (Я), ФРЕЙЛЕЙН УРСУЛА ВОЛЬФ (ФАМИЛИЯ У СЕМЬИ ОТ МАМЫ);

• 1 ЭТАЖ – ГЕРР (ДОКТОР) АЛЬТМАН КРЮГЕР, ИСТОРИК, ИСКУССТВОВЕД;

• 2 ЭТАЖ – ФРЕЙЛЕЙН (МИСС) ГРИН, СЛУЖАНКА СОФИ (НЕМНОГО ОБИДНО, ЧТО МОЯ ТЁЗКА);

• 3 ЭТАЖ – ГЕРР И ФРАУ МЮЛЛЕР, ДОЧКА (ФРЕЙЛЕЙН ХЭЙ);

• 4 ЭТАЖ – ГЕРР РИТТЕР (ОЧЕНЬ НЕПРИЯТНЫЙ СУБЪЕКТ И ПРИТОМ ОЧЕНЬ ГРОМКИЙ);

• ЧЕРДАК – ФРАУ БАРНИ, ДОЧКА КАРЛА.

– На Бахарах надвигается сильный муссон. Весь общественный транспорт остановлен, магазины закрыты. Служба безопасности просит всех оставаться дома, находясь как можно дальше от электроприборов! Просьба… – из старого телевизора доносился приятный, мелодичный голос, который совершенно не соответствовал новостям.

Однако никто не обращал внимания на диктора – блондинку в серой коробке, потому что сегодня утром за столом в первый раз сидели все, даже герр Риттер (который обычно гремел у себя в комнате непонятно чем) и почти неуловимая фрейлейн Хэй, что всё время на работе.

Мисс Грин, оказавшаяся достаточно приятной женщиной, хоть и немного брезгливой, как обычно, занимала всё внимание постояльцев и сейчас очень энергично рассказывала о своём театральном прошлом, о поездке герра Крюгера в Швейцарию.

Она удивлялась, как из скромного брата режиссёра Аксель превратился в историка, о котором кричали заголовки газет. Рассказывала о своих достижениях в искусстве и время от времени делала доктору Крюгеру намёки на включение в разговор и дополнение её историй.

Однако доктор Крюгер демонстративно не подключался к беседе и настойчиво продолжал набивать рот завтраком. Мисс Грин обидчиво хмыкала, а потом как ни в чём не бывало смеялась, будто вспоминая что-то. Только когда вся комната вежливо (или не очень) просила её рассказать, о чём же она смеётся, она вздыхала:

– Ну хорошо, уговорили… Я и не заметила, что смеюсь, извините меня. – (Ну конечно, так сразу и поверили!) – Просто вспомнила, как у нас всё время не хватало каких-то вещей в театре, а спектакли надо было ставить, иначе его закрыли бы. Вот мы, например, из «верхушек» табуреток, которые всё время откреплялись, делали пар…

– Из чего? Табуреток? Ножек? Сиденья? – скептически спросил герр Риттер.

– Ясно ведь, что сидений.

– Нет, фрау Мюллер, неясно!

– Да что вы, в самом деле! – воскликнула фрау Барни.

Вдруг, обиженная всеобщим недовольством, рассказчица всхлипнула и в слезах выбежала из комнаты. За ней, бросив укоризненный взгляд в сторону герра Риттера, быстрыми шагами вышла фрау Мюллер, за которой, опасливо поглядывая на главу семьи (фрау Мюллер), вышли её муж и дочка. Герр Риттер изо всех сил бросил чашку, где всё ещё оставался утренний кофе, и с гневными воплями, что эта пустая болтовня невыносима, буквально выпрыгнул из комнаты.

Фрау Барни поблагодарила тётю Урсулу за завтрак и преспокойно вышла из столовой в сопровождении герра Крюгера, будто бы ничего не случилось.

Беата пошла за ними.

– Почему наши гости такие разные? – со вздохом спросила непонятно кого тётя Урсула и, показав мне жестом убрать осколки, начала протирать стол. Вдруг мы услышали визг.

Тётя Урсула уже не обратила внимания на него, видно, решив, что это опять гости выражают свои эмоции, в которые лучше не вмешиваться.

Когда я убрала и ополоснула всю посуду со стола (мне и это пришлось сделать), все уже разошлись по своим комнатам. Все ушли к себе, кроме Беаты, у которой дом находился на второй улице после перекрёстка, поэтому ей пришлось бы полчаса идти пешком под ливнем. Ближайший автобус отходил только через 40 минут, так что логичнее было ждать его не на холодной скамейке, а в тёплом «Кози Хаусе». Я быстро нашла Беату, поскольку она, как я и ожидала, была в её облюбованном месте – в моей комнате.

– Что случилось, ты видела что-то? Этот визг… – спросила я, спустившись к Беате.

Она удручённо посмотрела на меня и, поморщив нос, тихо сказала:

– Видишь ли, мисс Грин решила проливать солёные реки СМГ (Слёзы Мисс Грин) в гостиной, и, собственно, туда побежали все остальные, понимаешь?

– Пока да.

– Замечательно. Так вот, вся гостиная заполнилась постояльцами, которые каким-то образом старались успокоить бедную мисс Грин. Но это у них не получалось, потому что теперь она плакала так сильно, что я решила закрепить за ней шуточное прозвище – СМГ. Вдруг в комнату медленным шагом вошёл доктор Крюгер с какой-то неказистой чашей в руках, полностью исписанной чёрными фигурами. Он почему-то решил, что эта гадость должна успокоить мисс Грин. Естественно, как не очень внимательный синоптик, он ошибся, и мисс Грин расстроилась ещё сильнее, а потом вдруг вытерла слёзы, резко встала с дивана и быстрым, но очень элегантным движением руки швырнула чашу из рук доктора Крюгера на пол. Сосуд глухо упал на ковёр. Доктор вскрикнул, хотя, скорее, не вскрикнул, а взвизгнул, и схватил чашу с пола.

Сначала я не поняла, почему он настолько сильно расстроился, а потом заметила маленькое углубление в горлышке, полностью чёрное внутри.

Доктор поцеловал чашу и, гневно посмотрев в