Сталину - Мария Жиглова

27 июля 2008 г.

Бог

Месяц ясный со звездойХодит над землею.Его водит Бог простойНынче надо мною.Снова Бог, и снова ОнХодит между Ними,И проходит жизнь как сонС вайями своими.Снова Бог, и снова Он.Снова храм, дорога.В старом храме бью челомИ сижу немного.

Октябрь 2002 года

Жнецы

Надо мною со второй звездоюЛетний, грозный, темный небосвод.И опять хороший надо мноюРай звенит. Москва-то ждет-пождет.

Танка

Удивительный фонарьСо своим рассказомПро летающих змей,Составленных из снега.Ему это не снится.Хотя это ложь.

Галич. Сибирь настоящая

Сиротка

(песня)

А.П.

Я считаю рублями.Три червонца на водку,Хлеб в конторе недорог,Чирик стоит кило.Я сижу за прилавком.Проклинаю работку.У меня дома барин,Ай, ему повезло.

Припев:А я живу как иуда,А я живу как на дольке,А я не знаю, что сноваУкрадет муженек.Не сиди в магазине.Но это нужно ребенку,А еще тете Зине,Муженек за порог.

Я немного устала.Я опять не достала.А я опять переспалаС молчаливым моим.Я не знаю, где Зинка.Я кудрявая свинка.Я сижу и не знаю,А что сегодня едим.

Припев.Я, ребятки, волнуюсь,Я ни с кем не целуюсь.Я пришла помолиться.Нет сегодня винца.Я живу и не знаю,Отчего не рыдаю.У меня нет ботинокИ родного отца.

Припев:А я живу как иуда.А я живу как на зонке,А я не знаю, что сноваНичего не смогу.А не сиди в магазине,Но это нужно ребенку,А еще тете Зине.Никуда не бегу.

Октябрь 2002 года

Юродивые в Москве

Меня интересуют деньги.Не посвященная в долги,Родня живет обзаведеньемИдеями вещей, врагиМоей родни, семья и властиСготовят повышенье ценНа все, включая чувства. СтрастиОбходятся дороже, чемНи них потраченное времяИ к ним добытый антуражОт нового белья до кремаИз-за границы. Входят в ражПоследней ясности упадка.Все дело в нищете, когдаВ Апокалипсисе закладкаЛежит, не двигаясь, года,То это тоже от нехваткаФантазии в мои года.

Все дело в нищете. Мне пишутО страшной красоте Москвы.Стою я без гроша и вижу,Как церкви носят головы.Но я не верю – здесь МосквыБогатство отдыху не знает,Простой народ живет, зеваетИ убегает из Москвы.

От голодухи жизнь бежит.Стоит юродивый ИвашкаС простою куколкой в карманеИ рубль в кепочке звенит.В мешке Ивани есть иголка,И пуговка в мешке лежит.

Монетка, куколка и пуговка в кармане.И он, несчастненький, юродствуя,дрожит.В мешке его бумаги, кукла Ваня,Монетка, пуговка и куколка в карманеИ, Слава Богу, нынче он не бит.

1 ноября 2002 года

Отчего ты видишь,Что Господь есть Бог?Оттого, что летомБлижнему помог.

Отчего ты видишь,Что есть Троица?Оттого, что БогуВидно Три Лица.

Ипостась не судит,Ипостась не ждет.Кто меня рассудит?Только Господь Бог.

У него веригиНа его главеИ поют пичугиЗавтра по Москве.

И не знает Юрка,Что его главаВидела, убогая,Бога Однова.

Он увидит бедность —Это нищета!..Оживи, Боженька,Человека и скота.

2004 г.

1. Расстрел. 40-е годы

Увезли пророка в республику Коми,А он и перекинься ногами в лебеду.Следователь-жмурик получил в месткомеЛьготную путевку на месяц в Теберду.

Накажу я стукача лагерями,Пусть сидит да и сгниет там в молчанье.А жена его стояла под дверями,Узелок ему связала на прощанье.

В Царство Божие ведут лагерями.Господь Бог опять берется за котомку.И Апостол Петр стоит под дверями,Повторяя: «Материлась негромко».

Господь Бог опять берется за узел,Говорит мне: «Моя деточка плачет».И глаза свои прекрасные сузил,Ах, как сузил, рядом кумушки судачат.

В Царство Божие идут за блинами,С макарошками и кашкой, иуды.И пошли мы все оттуда с кивками,Покивали, покивали – не чудо.

А в Раю опять Апостолам не верю,Что не спали под Вечерю Господню.А стукачика жена кашу варитС солью, маслом и пивком на сегодня.

Расскажи-ка мне, отец, про медали,Про медали про свои фронтовые,Мы тебя, сказала мама, не ждали,Мы дождались, а ты дал чаевые.

Водку жрали мы с тобою, старушка.Надей звали ее, ту свиристелку.Скажет Пушкин: «На, держи, твоякружка;Вот и дружка, пирожки на тарелке».

«Ты смотри, – мне скажет Пушкин, —гуляют,Как гуляют они, милые, вместе!»И втроем мы из этой из кружки,Пушкин, Дуська – да, и Дусечкас тестем.

И живет опять одна мама Маша,Мама Маша так однажды сказала:«Погляди-ка, вот и доченька ДашаКашку с пивом из тарелки лизала».

Погляди, вот пирожки на тарелке.В Царство Божие пошли за блинами.А в Москве я постояла на Стрелке,Там стояли старики с орденами.

В Царство Божие ведет та дорожка.Но мне, видимо, опять показалось,Что подонки на дорожке немножкоЧуть подальше пошли, эка жалость.

Эка жалость, скоко денег уплыло.Вот вам, братцы, я опять шизофреник.И меня опять иуда казнила,Эко денег у меня, эко денег.

Это вам не шульки-бульки, иуды.Это жизнь, и вся любовь, и поедуЯ отсюда в лагеря, но не будуВозвращаться я к Арону-соседу.

Дочку маленькую звали Аришка,У Аришечки животик раздутый.А любовника мово звали Мишкой,То-то важный, то-то ходит надутый.

Долго ль будешь пухнуть тут, на морозце?На морозце ты, несчастная, стояла.Богоматерь очень тихая просто:«Ты подумай», – улыбнувшись, сказала.

Посижу я, погляжу на куплетик.Ах, игрушечка вышла, не песня.Как бы вовсе нам не вышел билетикНа то кладбище на Красной на Пресне.

И стою я под окном у иуды.«Стой». – Стою я и молчу со свекровью.Боже, Боже, я надеялась на чудо,Чудо вышло все, как пулька под бровью.

И Апостол Петр опять поклонится.Это он тогда сказал: «Бог с Тобою!»А теперь что мне, наш Боже, приснится,Как когда-нибудь глаза я закрою?

И стою я под окном, под окошком.«Стой». Стою я и не крикну ни разу.Господи, я все надеялась и верила.Господи, скажи, где чудо.

9 ноября 2002 г.

Поэтесса. 40-е годы

Бабелю

Что ж ты, киска моя, плохо поела?

Повторяла: «Она мало поела…»А любил ее полковник-иуда,А когда ей все опять надоело,То пошла она опять на ЛубянкуИ рассказывала про Него, покудаЕе душенька опять не полетела.

А он опять любил ее по пьянке,Называя себя спьяну Мишелем.А на этой на проклятой ЛубянкеВ ВЧК-ЧК ей дали украшенье.

Напишу-ка я здесь слово «Мишелька»,Хотя Мишенька ни в чем не виноватый.Получал он в магазинах снаряженьеИ от голода ходил, словно ватный.

А теперь Мишель под прицелом,Повели-вели куда-то на дворки…Что ж вы, что ж вы, господа офицеры,Что же вы не расстреляете Ольку?

Я, пожалуй, тут немного побуду.«Что же, – скажет Мишка, – мнене Воскресенье?»А она опять с полковником-иудойВ новом домичке справляет новоселье.

Я, пожалуй, с ней немного побуду,Посмотрю, как плачет у распятья.А потом с полковником-иудойЗаберет мое шикарное платье.

Что ж не плачете по нам, вы, подонки?Что же, в лагерь я пошла, ночью в лагерь.А она в моей старой дубленкеГоворит себе: «А что пишет Бабель?

Что он пишет, и нельзя ли своронить?И нельзя ли Мишку Бабеля простоУничтожить, пока ем макароны,Ну а он перелистает «Окна РОСТА»?

Ах вы, милые мои лагерочки,Лагеря да вы мои расписные.И в Раю у Мишельки выйдут строчки.Жаль, не знаю, Мишка, только какие.

10 ноября 2002 года

Курок. Песня. 40-е годы

Поcв. И.А. Бабелю

Эпиграф:

Жаркой шубой сибирских степей.

Позвони-ка на небо, в штабы,Чтоб сегодня не замели.А сегодня в больнице «Столбы»Мне пригрезится край земли.

Припев:А в Сибири стояли столбы,А в Сибирь меня привезли.

А в Сибирь меня упекли.Пьем чаек, чай на кухне своей.Если бы меня увезлиИз казенных родных лагерей…

Припев.Край степной, богатая Русь.Край хор-роший, великая кровьПролилась, и опять я согнусь,И опять кипятит свекровь

Свой чаек, свой некрепкий чай.И опять на себя посмотрю.Милый мой, по мне не скучай.Я тебя любила, люблю.

А в Сибири есть лагерь «Кресты».В Ленинграде опять рассвет.И когда разводят мосты,Бог опять выключает свет.

Припев.И когда я вернусь отсельИ когда мой закончится срок,То житуха моя – карусель —Мне железный покажет курок.

Правда о войне