Последняя чашка кофе (СИ) - "Кьяза"

— Ясно. Что ты хотела?

— Единственный вариант профилактики убийства — внедрение. В результате проведенного анализа предыдущих убийств мы решили, что Томас Пруст — самый идеальный вариант. Его типаж подходит, он знает, чего ждать.

— Роджери, твои методы…

— Ему не обязательно с ней спать. Вы просили предупредить — я делаю. Да, грязно, однако иного выхода не вижу. Сегодня в Джостауне концерт, и я с ужасом жду еще один труп.

— Нас по головке не погладят. Ладно, будет как будто под прикрытием. Только учти, Роджери, в случае провала — это твоя самодеятельность.

— Я не на службе, я внешний консультант.

— Иди.

Тихо поднялась и вышла. Вощеный конвертик в руке напомнил о том, что дочь тоже идет на этот концерт. Запретить? Разрешить? Впрочем, она девочка, ей это не грозило, но поговорить надо.

Рони уже была дома. Паули передала конверт от мистера Джостера. Девушка радостно подпрыгнула:

— С ума сойти, это же репродукция самого Лансета Трибули. С учетом того, что авторские права еще действуют, то эта открытка стоит баснословных денег, — Рони внимательно изучила оборотную сторону и завизжала, — мам, мам, это вообще номерная, это же коллекционная!!!

— Можешь лично отблагодарить мистера Джостера, — усмехнулась Паули, наливая воды.

— А как?

— Рони, это приглашение на чай.

— Да ну, ерунда какая. Мама, я ему позвоню.

— Он ждет нас сегодня.

— У меня уроков много, да и зачем я там? Вы опять свои преступления расследовать будете, кишки всякие и прочие несъедобные вещи.

Паули устроилась на небольшом кухонном диванчике, разглядывая Рони. Если не знать о их родстве, то в них сложно признать мать и дочь. Обе среднего роста, но если у Паули были каштановые волосы, то Рони была русоволосой, при этом зеленые слегка раскосые глаза на белоснежной коже наводили на мысль, что в крови Рони замешано множество рас, кроме спорной крови Дивного народа. Это подтверждали высокие скулы, слегка приплюснутый нос, словно у индейцев.

У Паули же глаза были неяркого серо-голубого цвета, невысокий лоб, и нос с небольшой горбинкой. Кожа была с легким оливковым подтоном и завершал образ небольшая родинка возле губы, придавала женщине очаровательный вид. Да, Паули можно назвать красавицей, тем более ей было всего тридцать один год, однако болезнь уже оставила свои отпечатки. Некогда стройная и гибкая, сейчас Паули сутулилась, передвигалась с осторожностью и быстро уставала. Иногда, в запале расследования она могла совершать и длинные перебежки, сидеть в засаде, ползать часами по лабиринтам трущоб, помоек и прочих мест, где они находили своих жертв. Краткие мгновения просветления, когда коллеги переводил дух в надежде, что пошло улучшение.

Увы, заканчивалось расследование, и Паули вновь словно тухла, держась лишь на упрямстве и желании дожить до ограниченного совершеннолетия дочери, чтобы та не попала в интернат. До шестнадцатилетия Рони надо было продержаться полтора года.

— Ты что-то недоговариваешь, Рони, — Паули вздохнула и направилась к плите, но дочь тут же подскочила:

— Мама, я уже сделала ужин.

— Ты меня пугаешь, — Паули с удовольствием опустилась обратно на диван, чувствуя, что вновь разболелась спину..

— Я в состоянии отварить макароны и заправить их соусом, а также разогреть рыбные крокеты, — призналась дочь, которая несла уже плед и подушки.

— Тогда вернемся к первоначальному вопросу. Что ты пытаешься скрыть от меня?

— Я после школы ходила к мистеру Джостеру.

— Вот с этого и надо было начинать. Он просил что-либо передать?

— Да, что сегодня у меня будет чем заняться, поэтому он не обидится, если ты придешь одна.

Паули приоткрыла глаза. Рони уже разложила незатейливый ужин по тарелкам, налила себе чаю, а маме пододвинула воды.

— Рони, что еще сказал мистер Джостер?

— Про концерт, ему не понравилось что я туда иду, — надулась девушка и умоляюще посмотрела на Паули, — мама, ну ты же обещала.

— Рони, там не все чисто с этой звездой, все на грани, поэтому никуда не лезть, после концерта никаких прогулок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я обещаю.

— Рони, у тебя есть друг? — решилась Паули.

— В смысле? — не сразу поняла дочь, а потом возмутилась, — мам, ты чего? Да ни в коем разе. Они же все прыщавые. Буэ-э-э

— У твоих одноклассников проблемы с деньгами? Косметика вроде не так уж много стоит.

— Ма-ам, мне пока парни не интересны, — твердо сказала дочь.

— Хорошо, однако на всякий случай, уведи знакомых парней с концерта по возможности.

Рони нахмурилась и осторожно спросила:

— Но вслух говорить нельзя? Это твоя работа?

— Да. Я буду вечером поздно.

Она взяла такси, чтобы добраться до Джостера.

Официально Габриэль Джостер был уже на пенсии и читал подрастающему поколению лекции по криминалистике и смежным едицинам. В свое время он сделал стремительную карьеру из простого постового до начальника полиции Вайсвила. Но ему показалось этого мало, он уехал в столицу, где продолжил подъем по карьерной лестнице. Ему уже прочили пост в правительстве, как вдруг по достижении пенсионного возраста он подал в отставку, вернулся в родной город и начал преподавать. Злые языки говорили про темные делишки и нелегальные накопления, и примерно два года его постоянно проверяли из налоговой и имущественной полиции, однако ничего найти не смогли. Так и не женившись, Габриэль Джостер поселился в респектабельном районе Вайсвила в одном из небольших и скромный корттеджей, утопающих в саду. Он возобновил общение с Паули, баловал Рони и вел тихий образ жизни, слишком чопорный, старомодный и безукоризненный. Высокий и импозантный мужчина с неизменной тростью в руках, он и ходил с достоинством, скрывая за медлительностью хромоту.

Вот и сейчас он встретил Паули возле калитки, сам расплатился за такси, не принимая возражений. Затем повернулся и предложил женщине опереться на него:

— Здравствуй, Паули. А что же Рони?

— Габриэль, ты сам прислал ей коллекционную открытку. Она делает список, — пожала плечами женщина, — тем более она заявила, что ей поступили прямые указания от тебя.

— Я просто намекнул, Паули. Тем более юной деве точно сегодня будет чем заняться, я рад, что угодил с подарком.

Он помог женщине снять куртку и провел в небольшую, но уютную гостиную.

— Я рискнул немного покулинарничать, поэтому приготовил тебе напиток из меда и пряностей.

— Что именно? — полюбопытствовала Паули.

— Немного корицы, немного цедры лимона, гвоздики, мускатного ореха, пара горошин розового перца и семечко кардамона. Я не знал, можно ли тебе виноград или клюкву, поэтому не стал рисковать. А в качестве десерта твои любимые пирожные.

— Спасибо.

Она сама разлила напиток по чашкам и устроилась напротив Джостера, застыв в ожидании. Тот усмехнулся и сказал:

— Ты права, я пригласил тебя поговорить по поводу Майклы Фогетен.

— Как ей удалось скрыть свое происхождение?

— У Фогетена одновременно родили любовница и жена. И тут произошло два печальных случая. Через три месяца после рождения Майли, а именно так было написано в свидетельстве нашей певицы, ее мать исчезла. Позже ее видели в компании мужчин, а еще через год говорят нашли свидетельстватого, что она умерла. Саму Майли вытащили с того света, потому что мать не особо-то и заботилась о дочери. В тоже время чету Фогетенов настигает несчастье — родная дочь умирает от синдрома внезапной смерти младенцев. Роза Фогетен обвиняет супруга в том, что это его любовница виновата в смерти маленькой Майклы. В какой-то момент сам Фогетен, видя такое состояние супруги предлагает ей забрать дочь любовницы. Роза соглашается и даже начинает ее кормить. В общем используя свое положение будущий конгрессмен делает так, что по бумагам любовница и ее дочь умирают, а в семье Фогетенов счастье и покой. Его карьера идет вверх.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Значит, просто повезло

— Возможно, Паули, возможно. В семье Фогетенов Майкла — второй ребенок, у нее есть старшая сестра, которая вполне может быть в курсе.