Самое тихое желание (СИ) - Александра Питкевич

несколько минут, чтобы осмотреть помещение и попытаться хоть что-то вспомнить. Если я верно поняла, чары наложила моя бабуля. «Старая вредная лягушка»? Это было несколько оскорбительно, но, кажется, Сольдес мог так говорить. Почему? Я не знала. Не могла вспомнить, что такого важного вытворила в свое последнее лето в Бриминголе, но эти, видно, изменило жизнь нас обоих.

Витраж похожий на солнце над лестницей. В одном из секторов, вместо огненно-оранжевого толстого стеклышка стояло обычное, прозрачное. Кто-то его выбил. Это я знала.

Поднявшись на шесть ступеней, я протянула руку, коснувшись стекла. Холодное, гладкое. Прикрыв глаза, я ждала очередной вспышки памяти, но ничего не происходило.

— Это был Мабон. Фестиваль урожая. Одна вредная мелкая девчонка пыталась утянуть из лаборатории моего отца порошок для ускорения роста тыкв. Все жаловалась, что ее тыква недостаточно большая, чтобы в ней участвовать в соревновании лодок, — Сольдес смотрел на меня со странным выражением. Ему было и грустно и в то же время в этой грусти присутствовало что-то светлое, доброе. Ему нравились те воспоминания.

— И что же? Она получила этот порошок? Та мелкая и вредная?

— Еще бы, — алхимик усмехнулся, — отец сам ей дал щепотку и рассказал, сколько нужно сыпать.

— А как же стекло? — я вновь повернулась к витражу, с любопытством рассматривая нарушенный рисунок.

— Это было что-то со столика. Когда я сказал, что не поплыву в тыкве, девчонка бросила в окно нож для писем…

— Нет, — тихо перебила я, проводя пальцами по стеклу, — это была щетка для одежды. Такая, маленькая, с изображением ворона с обратной стороны…

Я словно видела эту старую и тяжелую щетку под серебро, хотя совсем не помнила происшедшего.

— Давай займемся лампой, — тихо позвал алхимик.

— Это должна сделать я?

— На самом деле неважно кто. Просто тебе будет интересно, — протянув мне оба инструмента, Сольдес отступил.

Искры сыпались снопом, но на то, чтобы разжечь лампу, потребовалось раза четыре чиркнуть по огниву. Одна из золотых искр коснулась темного фитиля и потухла. Но что-то изменилось в воздухе. Раздался звон, а затем резко пахнуло морозом, свежестью, словно кто-то разбил большой стеклянный шар, наполненный зимней стужей.

— Ох! — тихо воскликнула я, глядя, как изо рта вверх поднимается облако пара.

— Тише, — ухватив меня за запястье, не давая отступить, прошептал Сольдес, внимательно глядя на лампу. Вверх, от темного фитиля, тянулась тонкая струйка дыма. — Не шевелись. Мы немного опоздали, но еще не все… Вот!

Огонь вспыхнул резко. Вверх взметнулись искры, и меня почти ослепило ярким, белым светом.

— Есть. Теперь надо быстро, — подхватив фонарь, алхимик почти побежал к входной двери, не отрывая глаз от тонкого язычка пламени. Остановившись перед дверью, мужчина мотнул головой и повернулся ко мне. — Открой.

Так и не выпустив огниво и кресало, я метнулась к двери, нажав на ручку и толкнув ее вперед. Не обращая внимания на вновь начавшийся дождь, Сольдес вышел на двор, оглядевшись кругом, словно что-то искал. Я, не понимая до конца, что именно происходит, метнулась за ним, чувствуя, как холодные капли падают за шиворот.

— Что ты ищешь?

— Место, — ничуть не понятно отозвался алхимик.

Еще раз крутанувшись вокруг себя, алхимик подошел к дереву, повесив лампу на нижние ветви, под большие мохнатые лапы какой-то сосны. Стоило Сольдесу убрать руки от магического предмета, как свечение резко усилилось, становясь все более интенсивным, почти невыносимым. Почему-то казалось, что еще немного, и фонарь просто взорвется!

Не успокаивало и поведения алхимика.

Оставив лампу, мужчина подбежал ко мне и, ухватив за руку, потянул в дом.

— Быстрее.

— Да что происходит? — кроме неясной тревоги и желания залить лампу водой, я сейчас ничего радостного не испытывала, однако сил, чтобы противостоять алхимику у меня не было.

— Чудо происходит. Но мы не должны видеть. Иначе не сработает.

— Ты говоришь… — мне не дали закончить. Входная дверь захлопнулась за нашими спинами, а мои глаза вдруг накрыла большая прохладная ладонь.

— Нельзя смотреть. Ни тебе, ни мне. Все испортим…

Я это почувствовала. Всем телом. Каждой клеточкой.

Тепло поднялось от кончиков пальцев на ногах до самой макушки, а потом, как фейерверк, во все стороны разлетелось каким-то странным предвкушением. Неожиданно возникшее ощущение радости и счастья было таким сильным, что я невольно рассмеялась. Ухватив Сольдеса за запястье, я отвела в сторону мужскую ладонь.

— Это оно? ТО, чего не хватало городу?

— Да, — на меня смотрели темные, сияющие глаза. — Но это не все. Через пару дней духи года должны явиться в город на свет фонаря, тогда все будет в порядке.

— Это хорошо, — словно зачарованная, я не могла отвести взгляд от этих темных, полных восторга глаз. Пусть я почти ничего не помнила из детства, но мы явно были когда-то друзьями. И один из нас этого не забыл.

— Это еще не все, — отведя взгляд, отчего я едва не застонала в разочаровании, алхимик откашлялся. — Идем.

Входная дверь вновь распахнулась, и я почувствовала, что не могу дышать. Все вокруг, тропинка, деревья, кусты, было укрыто тонким слоем пушистого белого снега. Тучи разошлись в стороны, и сияющее солнце заставляла каждую снежинку переливаться искрами, создавая невероятную атмосферу. Больше не было той сырости и серости, что так угнетали меня утром. Мир кругом полностью преобразился за несколько секунд.

— Это как? — я с неверием посмотрела на стайку синиц, что со щебетом смахнули снег с ветвей деревьев.

— Квинтэссенция столетий радости и ожиданий праздника. Надежды на будущее и веры в лучшее, что собрал в себя фонарь, — указав туда, где под заснеженными лапами ельника радостно светился огонь, произнес Сольдес. Мне показалось, что даже его аллергия, чем бы она там ни была, на какое-то время отступила. — Просто магия. Ничего больше.

**

Алхимик, оглушительно чихнув, еще раз внимательно оглядел заснеженный двор и вернулся в дом.

— Снег теперь до вечера сыпать будет, но, кажется, все в порядке. Надеюсь. Не улыбается мне по лесам бегать в таком состоянии… — последние слова были сказаны тихо, так что я с трудом их разобрала. А затем раздался еще один «чих».

— Так, нужно возвращаться в лавку и что-то делать с вашей аллергией, — строго уперев руки в бока, заявила я.

Однако вместо согласия и благодарности, Сольдес рассмеялся. Я так и не поняла, в какой момент мы вернулись к обращению на «вы», но все это вышло как-то само собой. Словно, запалив фонарь, возвели между собой какую-то невидимую стену.

— Думается мне, ваших талантов, госпожа ведьма, на это пока не достанет. Вам бы с собственной памятью для начала разобраться, а там уже за меня браться.

— Говорите