Командир легендарного крейсера - Николай Руднев

Недаром Руднев впоследствии в своем дневннкег многозначительно писал: «В море я вижу и ощущаю море жизни, а вот на берегу, в городе, где, по-моему, действительно море жизни, я почему-то скучаю».

«Петропавловск» заходил в порты Англии, Фран-ции. Италии и Греции. Встречалось много интересного. Но часто Руднев предпочитал посидеть за вахтенным журналом, кропотливо записывая все, что ему казалось наиболее важным. Как много нужно было знать о сложных маневрах парусами, о том, как безошибочно определить, что предвещает появившееся на горизонте едва заметное облачко.

Повседневная работа, учебные тревоги, вахтенная служба помогали молодым гардемаринам быстро коротать время.

Вот и Гибралтарский пролив — ворота в Средиземное море, охраняемые могущественной английской крепостью, созданной в 1704 году в 14-километровом месте пролива. В скале была установлена могучая артиллерия, а в недрах ее подземелья жил гарнизон. Эт* крепость по тем временам считалась неприступной.

Наконец, продолжительный отдых. «Петропавловск» отдал якорь на рейде крупнейшего пор га на Средиземном море — в Марселе, одном из красивейших городов Франции. Сюда стекаются моряки со всех концов земного шара, звучит самая разнообразная речь. Набережные и склады завалены тюками с корицей, ванилью и прочими пряностями, завезенными сюда из тропических стран, горами бананов, ананасов, апельсинов. Но стоит только удалиться от порта и услышать певучий провансальский говор, сразу чувствуешь, кто настоящий хозяин города.

Русские моряки подробно знакомились с достопримечательностями Марселя. Они побывали на расположенном при входе на рейд островке Иф с его мрачными казематами, куда французские короли пожизненно заточали своих политических противников.

Покинув Марсель. «Петропавловск» взял курс к берегам Италии, в Геную—второй по величине порт на Средиземном море.

Благодатный климат, трудолюбивый итальянский народ, памятники старины произвели чарующее впечатление на русских моряков.

Обогнув острова, похожие на огромные ярко-зеленые кусты, поднимающиеся из моря, «Петропавловск» подошел к живописному городу Неаполю, лежащему в глубине залива у подножия вулкана Везувий, возвышающегося на 1186 метров над уровнем моря.

Большое впечатление произвел на молодых моряков и Константинополь — конечный пункт заграничного плавания «Петропавловска». Моряки подробно ознакомились с огромным турецким городом в продолжение длительной стоянки корабля.

3

На фрегате Руднева горячо полюбили матросы за простой, открытый характер, за то, что он подолгу засиживался с ними, сообщая много интересного. Он часто обращался к матросам с просьбой научить его различным работам, вплоть до разделки концов троса. Этим уж никак не отличались другие господа гардемарины!

Офицеры и товарищи любили Руднева за общительность и прямой, открытый характер. Любили и за его музыкальные способности. Часто в свободное время он радовал слушателей кают-компании мастерской игрой на рояле. Руднев серьезно увлекался музыкой. Высоко ценя русскую песню, он на большинстве кораблей, где служил, организовывал хоры, оркестры. Дома, когда собирались товарищи-моряки, все обычно пели. В репертуар обязательно входила известная песня: «Нелюдимо наше море», запрещенная в те времена на флоте. Из композиторов особенно любил Руднев П. И. Чайковского, Ф. Шопена и Н. А. Римского-Корсакова. Последнего он знал лично, как бывшего моряка, и глубоко уважал за независимость в суждениях н прямоту.

На «Петропавловске», далеко от родных берегов, Руднев был произведен 30 августа 1877 года в первый офицерский чин — мичмана. Здесь же он получил от командира корабля, ревниво оберегавшего дворянскую честь, первое в жизни предупреждение, тогда еще непонятное ему.

Дело в том, что, став офицером, Руднев изменил только форму мундира, во всем же остальном остался прежним, не изменилось и его отношение к матросам.

Вызвав Руднева к себе в каюту и плотно закрыв дверь, командир повел такой разговор:

— Вы, господин Руднев, офицер и ваши столь явно выражаемые дружеские отношения с командой не приличны вашему званию. Отечески предупреждаю, что в дальнейшем это может отрицательно сказаться на вашей служебной карьере...

Беседа длилась недолго. Старик заявил, что это не замечание и тем более не выговор, а просто дружеское предупреждение. Поблагодарив командира за совет и выйдя из каюты, Руднев вынес тяжелый осадок, который первым камнем лег на сердце молодого человека, честного и прямого. Он был безгранично убежден в том, что главная цель морского офицера — все делать на пользу флота, Родины и что это достигается только при слаженности всего экипажа, как учил его отец. И вдруг такое предупреждение...

Закрывшись в каюте, Руднев не ложился до своей

вахты, невзирая на поздний чае. Он видел, чего от него хотят, но не понимал, зачем это нужно, а расспросить командира не считал удобным. Почему он должен чуждаться матросов, как и он сам готовых па самопожертвование? На каком основании он должен держать себя высокомерно, чванливо, может быть даже заниматься рукоприкладством? «Нет, нет.— вырвалось у него,— уж этого-то не будет!»

Возникшие в тот раз мысли постепенно оформились в глухой внутренний протест. Руднев до конца жизни помнил беседу на «Петропавловске» и нередко-говорил о ней впоследствии в кругу своей семьи.

Старый командир оказался по-своему прав. Оставшись верным своим принципам, Руднев в дальнейшем поплатился карьерой, но никогда не жалел об этом.

Командир «Петропавловска» ценил молодого моряка за его выдающиеся способности, поэтому дал ему отличную аттестацию. После плавания, в сентябре 1877 года, она явилась поводом для назначения Руднева на годичные курсы во флотскую стрелковую роту, что расценивалось как поощрение подающих надежды молодых офицеров.

Находясь в заграничном плавании на «Петропавловске», Руднев считал своей обязанностью аккуратно писать матери. Его письма отличались содержательностью и были проникнуты безграничной любовью.

С сожалением он видел, как некоторые молодые офицеры недостаточно сознавали необходимость давать о себе знать родителям, находясь вдали от них, забывали, что где-то далеко существует старушка-мать,, всю жизнь отдавшая сыну и теперь ежечасно ожидающая от него известий. Руднев во многих случаях уговаривал таких нерадивых сыновей браться за перо. Он прямо говорил им:

— Забывать стариков-родителей недостойно русского моряка.

Он часто писал письма за неграмотных матросов.

Большим ударом для Руднева явилась смерть матери, последовавшая в 1877 году. Он долгое время оставался неутешным и до последних дней своей жизни говорил о матери с чувством горячей любви.

Приказом главного командира Кронштадтского лорта от 16 апреля 1880 года Руднев был назначен в новое заграничное плавание на крейсер «Африка», спущенный на воду в 1877 году. Крейсер был построен заводом Честер в США. имел 2590 тонн водоизмещения, паровую машину двойного расширения, работавшую на один гребной винт, дававший ход в 12 узлов.

Отправляясь в плавание под командованием капитана второго ранга Алексеева. Руднев не утратил юношеской пытливости и любознательности. Крейсеру предстояло идти на Дальний Восток по маршруту: Кронштадт; Портсмут (Англия); Шербур (Франция); Гибралтарский пролив; Марсель (Франция); Генуя и Неаполь (Италия); Пирей. Афины (Греция); Смирна (Турция); Суэцкий канал; Красное море; Аден, Коломбо (остров Цейлон); Сингапур. Затем фрегат присоединился к эскадре Тихого акеана, которой командовал вице-адмирал С. С. Лисовский, державший свой флаг на крейсере «Европа». Встреча произошла в районе Гонконга. Пребывание там русской эскадры было вызвано натянутыми дипломатическими отношениями между Россией и Англией по дальневосточным проблемам, поэтому не исключалась возможность войны.

Кроме крейсера «Европа», эскадра состояла из двух отрядов. В 1-й отряд входили: флагманский крейсер «Африка», фрегат «Минин», клнпперы «Джигит», «Стрелок», «Наездник», «Пластун», во 2-й отряд: флагманский крейсер «Азия», фрегат «Князь Пожарский», клнпперы «Крейсер», «Разбойник». «Абрек», «Забияка». Крейсеры «Европа», «Азия» и «Африка» пользовались парусами только при попутном ветре, остальные же суда, хотя и имели маломощные паровые машины, но были полностью оснащены парусами, которые составляли их главный двигатель.

Несмотря на сравнительно слабую артиллерию, эскадра представляла по тем временам внушительную военную силу.

Вскоре напряженные отношения между двумя странами разрядились и русская эскадра получила приказ

возвратиться в Кронштадт. «Африке* же было предложено идти в кругосветное плавание _ по маршруту: Шанхай (Китаи); Нагасаки. Кобе. Йокогама (Япония); остров Сахалин; Курильские острова; Камчатка: остров Ванкувер (Канада); Сан-Франциско (США); Гаванский архипелаг; Маркизские острова; Фиджи; Мельбурн и Сиднеи (Австралия); Манила (Филиппинские острова); мыс Доброй Надежды; остров св. Елены; Азорские острова; Брест (Франция); Кронштадт. Таков неполный список портов и стран, посещенных крейсером. Мичман Руднев исполнял должность командира одной из рот экипажа корабля. Эта должность сохранялась за ним на протяжении почти всего плавания. Незадолго до конца похода его назначили старшим артиллерийским офицером.