Уходя, гасите всех! - Олег Филимонов

В то же время попавшая под сокращение мать получала второе, внезапно ставшее невероятно востребованным, образование — психолога. Видимо, чтобы на ряду с расплодившимися чумаками, экстрасексами, колдунами и прочей нечистью пудрить мозги верящим в эту чушь лохам — в основном дамочкам предпенсионного возраста. Нет, безусловно, нечто выходящее за рамки обычного в нашим мире существует — бывали случаи убедиться, — но вот паразитирующая на подобных вещах братия к этому «нечто» отношения, как правило, не имеет. Психология тоже дело хорошее, но, внезапно обретя невероятную популярность, она, на мой взгляд, очутилась в одном ряду с профессией колдуна. Оправдывало маму то, что она и сама в это верила… это же и печалило. Я к ее новой профессии относился строго отрицательно, но жить было как‑то надо, не строить же финансовые пирамиды?

Попутно с дававшим сносно существовать охотничьим промыслом, мы с отцом воплощали в жизнь и другие проекты:

Перегнали из Казахстана приобретенный там за копейки (вернее, обменянный по бартеру) табунок лошадей — чуть ли не чистокровных Ахалтекинцев, — и удачно загнали его фермерам — тогда‑то я и научился кидать аркан. Им же сплавили вытащенную из болота пушку. На хрена она им сдалась, я так и не понял, но мы удачно сменяли проржавевшее орудие на несколько свиней, которых тут же пустили на мясо.

Отлавливали ястребов и кречетов, а потом контрабандой переправляли их туда, где зажравшиеся арабы любили побаловаться соколиной охотой — в Эмираты.

Били на Белом море нерпу, ловили в Карелии речной жемчуг и собирались в Архангельскую область за алмазами… но не срослось. Много чего было…

Потом к нам присоединился и плюнувший на все и вся дядя Андрей. Его собственный малолетний сынок под любым предлогом старался избежать всего связанного с путешествиями и охотой. Возможно, его перекормили этой «кровавой забавой» с раннего детства, но со мной подобного почему‑то не произошло, скорее наоборот — привило вкус. Из‑за чего моментами дядя испытывал некоторые комплексы, сомневаясь даже в собственном отцовстве…

К сожалению, в отличие от отца и дяди, посвящать все свое время таким замечательным занятиям я все‑таки не мог — образование, будь оно неладно! Приходилось, скрипя зубами, покидать любимые леса и отправляться доучиваться в школу. И это в то время как наставники планировали бросок на Таймыр за мамонтовой костью или другие, не менее интересные прожекты. Обидно было до слез!

Сейчас и поверить трудно, в какие авантюры мы тогда вписывались. Да и материальную выгоду они приносили редко, но жить было интересно!

К окончанию средней школы я был уже мастером спорта по пятиборью, где‑то даже международного класса, так как пару раз брал призовые места на мировых чемпионатах. Несмотря на то, что несколько позабросил тренировки, появляясь там от случая к случаю — постоянно находились более интересные занятия. Если бы не это, мог бы добиться и большего — глазомер, реакция, выносливость и прочие данные у меня были очень неплохими, но вот техника, из‑за раздолбайства, прихрамывала. К тому же меня подводил конкур. Не то, что я был плохим наездником, как раз напротив, просто всадник ростом 195 сантиметров и весом больше ста десяти килограмм для выбранной жеребьевкой лошадки чаще всего оказывался тяжеловат. Недаром в жокеи подбирают маленьких и легоньких, а я, как не раз подмечали окружающие, телосложением напоминал Дольфа Лундгрена, только в отличии от киноактера был другой масти. То есть не «белокурая бестия», а напротив, черноволосая и смугловатая. Порода такая — от отца и деда я ни внешностью, ни статью почти не отличался, разве что был чуть тяжелее. А если смотреть старые фотографии, то и прадед мой такой же крепкий и цыганистый на вид.

Мне не раз советовали выбрать что‑нибудь одно: например, фехтование, стрельбу или плаванье, — но к тому моменту спортивная карьера меня уже не интересовала, да и стране спортсмены оказались не нужны. А вот занятий рукопашным боем я не бросал, справедливо полагая, что в жизни оно пригодится. Находил время посещать тренировки или занимался самостоятельно.

Когда пришло время отдавать долг Родине, я на него просто нас… наплевал короче, следуя по проторенной родителем дорожке — свалив в экспедицию. Потому как в должниках себя не числил. За державу было обидно, но, по–моему, это как раз государство, возглавляемое прорвавшимися к рулю ворами и ублюдками, кинуло через хрен своих граждан, дочиста ограбив население и продолжая разбазаривать страну направо и налево. А высокопарный пи… трындеж с трибун и экранов о неких демократических преобразованиях меня давно уже не обманывал.

Правда, позже сия чаша не миновала и меня. Я загремел в армию уже «пиджаком», и впечатления об этом моменте жизни остались самые отвратные.

Долго шляться по просторам любимой страны не вышло, суровые девяностые оказались для науки фатальны, любое финансирование прекратилось, а экспедиция захирела и зачахла. Не удивительно — последнее время в поле приходилось полагаться только на полученные ранее навыки выживания, находясь полностью на подножном корму и самообеспечении. По примеру далеких предков занимаясь охотой и собирательством, да ходя в набеги, то есть, попросту говоря пи… экспроприируя что ни попадя с окрестных полей и огородов. Так что я решил пока подвязывать с экспедициями и получать вышку. Конечно, можно было продолжать партизанить вместе с отцом, но превращаться в совершенного маугли мне все же не хотелось, да и родители, по старой памяти, считали высшее образование чем‑то абсолютно необходимым. К тому же кочевая жизнь совсем не способствовала плодотворному общению с женским полом. Что для меня в то время, видимо, и явилось решающим фактором. В итоге я поступил на геофак университета. А чтобы не сдохнуть за время учебы от голода, подался в бизнес или, называя вещи своими именами, в бандиты. Благо для человека с моими данными вакансии имелись. Ну не совсем, конечно, в бандиты, но около того, к тому же в те времена отличить коммерсанта от бандита было достаточно сложно. В общем, я зарабатывал на хлеб, проводя через границы с сопредельными, всеми из себя независимыми, государствами конвои с контрабандой. И решая сопутствующие этому вопросы, иногда и с помощью оружия — уж больно много развелось на дорогах швали.

О самой учебе сказать почти что и нечего — ну, учился… уже прекрасно понимая, что по специальности работать не выйдет, не те времена. Стипендии не могло хватить даже на дорогу, но как я уже говорил, у меня были и другие заработки. Честно говоря, несмотря ни на что, годы обучения в университете я вспоминаю с удовольствием, возможно потому, что там обучалось множество только что вырвавшихся из‑под родительской опеки студенток. Ну, вам понятно… Кроме того, именно в универе я всерьез увлекся скалолазанием, спелеологией и аквалангизмом (модное нынче слово «дайвинг» тогда было не в ходу), для студентов обучающихся на факультетах естественных наук подобные занятия только поощрялись. А плаванье и альпинизм наряду со спортивным ориентированием и вовсе входили в обязательную программу. Разве что парашютного спорта не было.