Кровь королей (СИ) - Волков Влад

Анна вспоминала тот вечер с Тодом, как очень теплый и приятный, была осень во всей своей красе, и из окна спальни было видно много красочных деревьев. Он заглянул к ней словно невзначай, лишь поприветствовать и пожелать успехов во всех начинаниях. Торнсвельды гостили в фамильном замке Дайнеров, и поводом тому служила сразу такая свора вещей, что выделить какую-то одну особо важную было бы необычайно трудным делом.

Помнила Анна, что одной из причин торжества точно была какая-то победа одного из знатных рыцарей на проведённом турнире, и тот рассчитывал на некий кусок личных земель, которых вроде бы так и не дождался. Было и вступление в должность нового паладина, заодно какой-то религиозный осенний праздник — девочке никогда не было дела до всей мистическо-религиозной суеты, но тот, вероятнее всего, и был изначальным поводом проведения турнира.

Ещё она помнила, что у отца прошла крайне удачная охота. Успешная для всех трёх собравшихся семей: Дайнеров, Розенхорнов и, разумеется, Торнсвельдов. Те, вооружившись луками, успешно разделались со стаей диких кабанов и одолели одного медведя, чьё чучело сейчас красуется в Замке-Чаше, что в землях Лотц.

К столу был подан «Вепрь По-Эльфийски» — хорошо промариновавшиеся в оливки клали в маленьких рыбок, затем этих обжаренных на масле оливы анчоусов помещали в запечённых с пряностями молодых жаворонков. Тех, в свою очередь, помещали в специально откормленную куропатку, зажаренную на вертеле в собственном жиру. Её саму — в крупного запеченного фазана, ну а его уже — в вепря, пасть которому затыкали лучшим спелым яблоком, самым крупным, что удавалось найти.

Такое блюдо она забыть не могла, вот только многих восторгов в его адрес от собравшихся особо не разделяла. Вообще Анна рассчитывала на бал, но никаких танцевальных мероприятий не планировалось, из-за чего она за день, за исключением ужина, так и не вышла из своих покоев, не имея интереса и не видя смысла принимать участия во всем остальном. И туда же поспешно удалилась, поев немного хвалёного вепря, распив пунша и съев несколько цитрусовых фруктов.

Тод, заглянув к ней с парой слов, тогда уже собирался уходить, но девочка набралась смелости и попросила его составить ей компанию. Они сидели у окна, раскинули пару партий в карты, играя в «правду или желание»: так, например, Анне удалось заставить Тода продемонстрировать способности к акробатике, и тот сделал восхитительное сальто, ну а сам же он добился её поцелуя. Впрочем, если бы Анне Тод не нравился хотя бы внешне, навряд ли какая-то там игра и её правила смогли бы заставить её целоваться.

На самом деле партия была весьма продолжительной, но ярче всего сейчас помнила девушка именно эти два момента за всю игру, причем, не помня ни единых вопросов и ответов, когда она или он выбирали «правду», вместо возможности выполнить желаемое действие. Это не имело никакого значения, а вот интересный разговор о жизни и о будущем, состоявшийся на медленном и красивом закате дня, она запомнила очень хорошо.

Закат в землях Кхорна, конечно, не был столь уж дивным, как тогда в Бреттенберге у Мейбери, но всё же атмосфера их посиделок наедине под вечер благодаря такому зареву была крайне романтичной. Анна делилась печалями по поводу Арна, что тот забыл её, не пишет писем, не посещает, не уделяет внимания. А Тодерик клялся, что если бы у него была такая замечательная девушка, он бы регулярно слал ей цветы, если таки не может посетить лично.

А ещё показал ей свой любимый фокус — силой мысли и желания он перекрашивал свои тёмные коричневые глаза в ярко-голубые, кожу делал бледнее, а каштановые волосы, невероятно нежные и мягкие на ощупь, он обращал в снежно-белые. Не бледно-серые седые, как у поживших своё стариков, а в удивительно перламутровые, свойственные разве что некоторым высшим эльфам, которых в королевстве встретить было делом довольно-таки редким.

Он приобнял её, но как-то по-дружески, в поддержку, вернув обратно привычный облик. Она же углядев в этом романтический оттенок, рванула к его груди и прижалась щекой. Он гладил её нежные волосы, касался ушей, щёк, остренького женственного подборка, и она тихонечко мурлыкала и ластилась, словно кошечка, сама поглаживала его спину, мужественные плечи и каштановые волосы, казавшиеся ей нежнее и мягче своих собственных.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Анна так же нравилась и младшему брату Тода — Эвелару. Но тот был тогда совсем уж десятилетним мальчишкой, испытывавшим первую влюблённость. А в своей семье он выделялся, как белая ворона, не тяготел к политике, был хилым для военных ремёсел, не блистал особо интеллектом, и даже в магии себе применения не нашел.

Единственной областью, где тот проявлял талант, была музыка. Эвелар мечтал стать бардом, посвятить себя пению, инструментам и выступлениям. Именно бардом — придворным исполнителем, а не каким-нибудь уличным трубадуром или сказителем с гуслями. Он не желал рассказывать истории или веселить толпу, он желал исполнять оды для высоких господ и прославлять тех, кто этого достоин.

В свои десять он уже много писал и пытался спеть. А так, как хорошему барду полагаются не только умения музицировать, но и таланты в поэзии, то он собирал различные стихи и оды, изучал рифмы на различных удачных примерах. Даже сочинил две песни, восхваляющие красоту Анны. «Дитя дракона» и «Лилия среди привычных роз». Правда все остальные в хвалебные оды Эвелара были посвящены легендарным рыцарям, их подвигам, мужеству, благородству и красоте. Эти песни очень нравились девочкам лордов и герцогов, которые как раз были увлечены историях о прекрасных рыцарях, мечтая однажды выйти замуж за такого достойного и очаровательного воина.

На момент вечерней беседы Тода и Анны, юный бард Эвелар Торнсвельд, будучи лет на шесть младше Тода, находился на пиру в большом зале, и либо уплетал любимую жареную курочку, либо доедал как раз того самого «вепря по-эльфийски», либо же, несомненно, распевал песни своим звонким голоском под вполне заслуженные аплодисменты.

Вот только баллады не свои, про рыцарей, а те, что разучивал со своими учителями музыки, популярные оды от других именитых бардов, чтобы перенять от них манеры, стиль, навыки и, вероятно, поэтические особенности составления песен тоже заодно. Талант к исполнению у него определенно был и наблюдался с самого детства. Да и презентовать себя он мог весьма умело, жизнерадостно и активно, радуясь каждой возможности быть услышанным.

Их отцу не слишком нравилось, что младший сын всецело посвящает себя одной лишь музыке, но так как старший вполне оправдывал все отцовские надежды, он мог отпустить Эвелара жить так, как тому хочется. И если уж становиться бардом, то в по-настоящему — в высшем обществе, с ранних лет, выступая со знакомыми шедеврами, что у всех на слуху. Да ещё и под присмотром учителей, часть которых и есть престарелые авторы этих знаменитых баллад, способные передать навыки, научить музыкальному искусству и дать верный совет начинающему шагать по их стопам юному дарованию. Так младший сын его почти всегда находился под присмотром. То своих наставников, то зрителей и слушателей.

Сегодняшняя именинница всегда с улыбкой вспоминала тот день, и регулярно краснела щеками от подобных воспоминаний на своём светленьком персиковом личике. Кто бы не был её ухажером в течение полутора последних лет, Тод или Арн, девушка не всегда была с каждым из них открыта и честна. И каждый думал, что он её единственный. Ведь когда сын герцога Мейбери таки вспоминал о ней, появлялся в замке с визитами или пересекался с Анной где-либо ещё, девушка ничего не рассказывала ему о приезжающем время от времени и заодно присылающем письма да подарки Тоде. А тот, в свою очередь, точно также был уверен, что отношения Анны и Арна давно в прошлом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К сожалению или к счастью повтора страстных ночей никак не получалось. Уединиться становилось всё сложнее — они взрослели, появлялась ответственность быть на виду, говорить с нужными людьми на встречах, танцевать на балу, показывать свои манеры, а вот устроить свидание всё никак не получалось. С каждым из парней девушка вела себя так, словно он для неё один, и каждый из них был в этом уверен на все сто процентов. Но вот только вся их надуманная уникальность могла нарушиться именно сегодня.