На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят. Том III. Державин. Лермонтов. Фет. Тютчев. Крылов - Владимир Леонов

И. С. Тургенев так описал свое впечатление от встречи с Лермонтовым:

«В наружности Л. было что – то зловещее и трагическое; какой – то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно – темных глаз».

Печорин скажет о себе, а значит – о Лермонтове: «…Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я так же очень достоин сожаления…»

Он был поэтом, говорившим резко и определенно, и в котором выразился исторический момент русского общества: протест против гнусных его порождений и «сочувствие ко всему человеческому». И потому не случайно современники назвали Лермонтова «поэтом русским, народным».

Он писал стихи буквально кровью:

«Толпой угрюмой и скоро позабытойНад миром мы пройдем без шума и следа,Не бросивши векам ни мысли плодовитой,Ни гением начатого труда»

Его стихи шли буквального из глубины мятежного и прометеевского духа. Это был стон, даже вопль человека, который считал злом отсутствие стыда и совести, то есть внутренней жизни, « чувствительной души»: «Мой идеал – совесть и… могила Оссиана» – так Лермонтов произнес однажды.

Глубокая и острая как наконечник копья мысль, роскошные поэтические образы, испепеляющая полнота жизни, увлекательное, неотразимое по силе воздействия лирическое обаяние, бьющая огненным фонтаном действительность – классический поэт по эстетическим и нравственным чувствам.

Образы поэты – Демон, Печорин, Арбенин – это трагическая, сумрачная и недобрая сила. И в то же время потрясающая энергия в этих исполинских образах – энергия бунта, протеста, титанической тоски и порыва. Поэт вложил в эти страстные полутемные фигуры такую силу скорби, неприятия лжи и лицемерия, что просто пленил нас своими жестокими героями, заставил склониться перед их болью, злой болью, перед их холодным, бунтующим отчаянием.

Герцен о Лермонтове

Причислял Лермонтова к числу «эгоцентрических натур», считал, что в «Герое нашего времени» Лермонтов изобразил «патологию собственной души» и что «печоринское», оно же и «лермонтовское», в психологии людей 1830—1840-х годов встречалось нередко».

На наметившуюся тенденцию к порицанию Печорина Герцен откликнулся статьями «Very dangerous!» и «Лишние люди и желчевики», в которых предлагал исторически оценивать роль «лишних людей». Считал, что это был прогрессивный и необходимый для последующих поколений этап истории.

Считал Лермонтова центральной фигурой в поэзии послепушкинского периода; говоря о второй половине 1830-х годов в статье «Герой нашего времени», назвал Лермонтова в числе «сильных художественных талантов, неожиданно являющихся среди окружающей их пустоты». В статье «Стихотворения М. Лермонтова» высказал идею «субъективности» лермонтовской поэзии, то есть наличия в ней «внутреннего элемента духа», позволяющего поэту выразить не только свои чувства и переживания, но и все, чем живет человечество.

Детство

Герб рода Лермонтовых с девизом: «SORS MEA JESUS» (Судьба моя Иисус)

Михаил Лермонтов родился в Москве 3 (15) октября 1814 – го, в дворянской семье, и вырос в селе Тарханы (ныне Лермонтово), в Пензенской области. Своими корнями род Лермонтовых упирается в полумифического шотландского барда 13-го века, Томаса Лермонта, по преданию, со слов Вальтера Скотта, обладавшего даром провидца.

Отец прозаика, Юрий Петрович Лермонтов, женился на 16 -летней Марии Михайловне Арсеньевой, богатой молодой наследнице известного аристократического рода Столыпиных.

Ранняя смерть материи и конфликт, рассоривший его отца и бабушку Е. А. Арсеньеву, вследствие чего отец подчинился требованию состоятельной Арсеньевой и разрешил ей увезти сына Михаила к ней на родину. Воспитывался у бабушки Елизаветы Арсеньевой в ее родовитом имении Тарханы.

На развитие Михаила сыграла его болезненность. Мальчик страдал золотухой из-за ослабленного иммунитета, но со временем «привык побеждать страданья тела» и с головой погружаться в собственные грезы.

Елизавета дважды возила внука на Кавказ, на воды, в 1819 – м и 1820 – м. Летом 1825-го, когда здоровье мальчика стало ухудшаться, семейство отправилось к минеральным источникам в третий раз. Поездки оказали сильное впечатление на мальчика, впоследствии написавшего, что для него «кавказские горы священны».

В детстве ведет потаенный лирический дневник с подражанием Байрону, где чужие, зачастую антиномичные, контрастные формулы служили выражением его блуждающей в поисках возвышенного идеала души. Романтический образ отца и семейная распря отразились позднее в драмах: «Люди и страсти», 1830, «Странный человек», 1831.

Лермонтов и Пушкин.

Несмотря на их «невстречу», Лермонтов действительно находился под впечатлением от романтических поэм Пушкина и под их влиянием создал несколько своих собственных. Например, у Лермонтова есть поэма с тем же названием, что и у Пушкина, – «Кавказский пленник». В «Герое нашего времени» многое взято из «Евгения Онегина». В его поэзии и прозе словно оживают пушкинские начала.

На замечательное по революционно – демократическому духу стихотворение Пушкина «Кинжал» Лермонтов откликается одноименным стихотворением – откровенно подчеркнуто сходство по мотивам. Но в нем поэт усиливает тему героической любви – любви к родине, и призывает к подвигу: «…ты дан мне в спутники, любви залог немой…».

Демон некогда искушал Пушкина:

Тогда какой-то злобный генийСтал тайно навещать меня.

Печальны были наши встречи:Его улыбка, чудный взгляд,Его язвительные речиВливали в душу хладный яд.

 Неистощимой клеветоюОн провиденье искушал;

Он звал прекрасное мечтою;Он вдохновенье презирал; Не верил он любви, свободе;На жизнь насмешливо глядел — И ничего во всей природеБлагословить он не хотел.

Демон у Пушкина – это дух сомнения, размышления (рефлексии), разрушающий всю полноту бытия. Но крыло пушкинского демона лишь изредко омрачало поэтический горизонт поэта – жизнелюба.

Демон лермонтовский, говоря словами В. Г. Белинского, более страшный, более неразгаданный, более мрачный – этот демон неотступно темнил чело и мысль Лермонтова. Лермонтовский демон – путь одинокого дерзания, путь гордого неприятия мира, вариант Прометея николаевской эпохи (по мифу: Николай – это Зевс, приковавший к скале Прометея – Лермонтова, который во имя любви к людям восстал против Зевса). Как утверждал Белинский, дело не в том, что Лермонтов выше Пушкина силой таланта, более важно, что своим творчеством Лермонтов выразил более высокое время – время беспощадного отрицания существующего общества. Лермонтовское неприятие действительности, лермонтовский бунт свидетельствовал о приходе нового общественного сознания. В условиях последекабристской реакции именно индивидуальный бунт (крайне отрицаемый Пушкиным) оказался далеко не романтической выдумкой – проявился как историческая закономерность свободолюбивых тенденций времени.

Лермонтовский Демон – могучий дух, растерявший свои упования, томившийся в пустынной жажде великого дела. На вопрос Тамары: «Скажи, зачем меня ты любишь?» – последует горестный ответ Демона: «Зачем, красавица? – Увы, не знаю!..»:

Какое горькое томленьеВсю жизнь, века без разделеньяИ наслаждаться и страдать,За зло похвал не ожидать.Ни за добро вознагражденья;Жить для себя, скучать собой…

Демон Лермонтова несет в себе казнь постылого бессмертия и, в отличии от пушкиского демона, лишен гуманистического содержания:

И я людьми не долго правил,Греху не долго их учил,Все благородное бесславилИ все прекрасное хулил

В области поэтических исканий Пушкин упорно стремился к преодолению романтического начала в человеке, он воспевал в нем прежде всего волю как препятствие на пути к неограниченному субъективному дерзанию (основное в натуре Лермонтова).

Близких отношений с пушкинским кругом у Лермонтова не складывается: и Жуковский, и Вяземский, и Плетнёв далеко не всё принимают в его творчестве.

Жизнь Лермонтова была на десять лет короче жизни Пушкина и он написал на 330 стихотворных текстов меньше (первый – 450, второй – 783).

Знакомство Пушкина и Лермонтова документально не подтверждено, есть только свидетельство встречи – в «Записках А. О. Смирновой», (1897 год), но этот мемуар не пользуется славой достоверного источника. Не будучи лично знаком с Пушкиным, Лермонтов не раз видел его в Москве и Петербурге на улице, в театрах, в книжных магазинах, в общественных местах. Но с кругом близких друзей Пушкина до отъезда 19 марта из Петербурга в первую кавказскую ссылку Лермонтов не успел познакомиться. Тем не менее, стихотворение «Бородино» 21-летнего выпускника юнкерской школы напечатано в пушкинском журнале «Современник» за 1837.