Горе невинным - Кристи Агата

Голосом, трепетавшим от сердечной теплоты, Гвенда Воугхан возразила:

– Безусловно, не станем. Такие вещи случаются. Трагические, чудовищные… Так уж вышло.

– Вам поверили? – поинтересовалась Хестер.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Полиция… вам поверила? Почему они вам поверили?

Сам того не желая, Калгари улыбнулся.

– Я весьма уважаемый свидетель, – просто произнес он. – Никакой выгоды не преследую, мои показания были тщательным образом проверены, подтверждены медицинскими заключениями и множеством мельчайших подробностей. Да! Мистер Маршалл, разумеется, как и все юристы, проявил сугубую осторожность. Он не хотел возбуждать у вас иллюзий, пока сам не поверит в успех.

– Что вы понимаете под словом «успех»? – заговорил Лео Эрджайл, поерзав в кресле.

– Извините, – поспешно произнес Калгари. – Я неправильно выразился. Вашего сына привлекли к ответственности за преступление, которого он не совершал, осудили, приговорили к заключению… и он умер в тюрьме. Справедливость запоздала. Но если по закону справедливость может быть восстановлена, она должна быть восстановлена, и вы убедитесь – будет восстановлена. Секретарь палаты общин, видимо, посоветует королеве издать указ об амнистии.

– Амнистия… за то, что он ничего не сделал? – расхохоталась Хестер.

– Понятно. Терминология никогда не отличалась точностью. Но, насколько я знаю, по закону вопрос следует поставить в палате общин. Последует однозначный ответ: Джек Эрджайл не совершал преступления, за которое его осудили. Газеты, безусловно, сообщат об этом.

Он замолчал. Никто не проронил ни единого слова. Калгари полагал, что ошеломил их и привел в состояние радостного потрясения.

– Боюсь, – нерешительно произнес он, поднявшись, – мне больше нечего вам сказать… Не стану повторять извинения, говорить о своих переживаниях и спрашивать вашего прощения… все это вы от меня уже слышали. Трагедия, завершившая жизнь этого мальчика, омрачила и мою собственную жизнь. По крайней мере… – в его голосе прозвучала надежда, – есть нечто стоящее во всем этом. Теперь вы знаете, что он не сделал этой ужасной вещи… Его имя, а это ваше имя, будет очищено от скверны.

Если он ожидал ответа, то так и не дождался.

Лео Эрджайл сидел осунувшись в своем кресле. Гвенда не сводила с него глаз. Хестер уставилась в пространство, в широко раскрытых глазах застыло страдание. Мисс Линдстрем бурчала что-то себе под нос и покачивала головой.

Калгари нерешительно остановился возле двери, оглянулся назад.

Первой решилась действовать Гвенда Воугхан. Она подошла к нему, опустила на плечо руку и тихо произнесла:

– Теперь вам лучше уйти, доктор Калгари. Слишком велико потрясение. Нужно время, чтобы его пережить.

Он кивнул и вышел из комнаты. В коридоре к нему присоединилась мисс Линдстрем.

– Я провожу вас, – сказала она.

Калгари пришел в себя, оглянулся и еще, прежде чем закрылась дверь, успел заметить, как Гвенда Воугхан опустилась на колени перед креслом Лео Эрджайла. Это немного покоробило Калгари.

Перед ним в коридоре, суровая, как жандарм, стояла мисс Линдстрем.

– Его не оживишь, – прохрипела она. – Зачем будоражить душу? Они вроде смирились, а теперь новые страдания. Покой дороже всего.

Говорила она враждебно, не скрывая неприязни.

– Его память должна быть светлой, – сказал Артур Калгари.

– Дешевые сантименты! Красивые слова. Но вы не обдумали последствий. Мужчины никогда ни о чем не думают! – Она топнула ногой. – Я всех люблю в этой семье. Пришла сюда, чтобы помогать миссис Эрджайл, в тысяча девятьсот сороковом, когда она организовала детский сад для детишек, чьи дома были разбомблены. Никакой радости эти детишки не видели. Все в доме делалось для них. Почти восемнадцать лет минуло с тех пор. А я все еще, даже после ее смерти, остаюсь здесь, приглядываю за ними, содержу дом в чистоте и уюте, слежу, чтобы они получали хорошую пищу. Я люблю их всех… Да, я люблю их… и Джако тоже. Он не был хорошим, о да! Но я его тоже любила, несмотря ни на что!

Она круто повернулась и, казалось, забыла о своем обещании проводить его. Калгари медленно спускался по лестнице. Пока он возился возле двери с замком, который ему никак не давался, по ступенькам застучали легкие шажки. Торопливо спускалась Хестер.

Она отомкнула дверь и растворила ее. Оба они разглядывали друг друга, и меньше всего он понимал, почему она смотрит на него таким тяжелым, осуждающим взглядом.

– Зачем вы пришли? – беззвучно прошептала Хестер. – О, зачем вы все-таки пришли?

– Я не понимаю вас. – Он беспомощно глядел на нее. – Неужели вы не хотите, чтобы ваш брат был реабилитирован? Не хотите, чтобы была восстановлена справедливость?

– Справедливость! – она швырнула в него это слово.

– Не понимаю, – повторил он.

– Твердите про справедливость! Какое значение она имеет теперь для Джако? Он мертв. Это не Джако касается. Нас это касается!

– Что вы хотите сказать?

– Речь не о преступнике. Речь идет о невинных. – Хестер схватила его за руку, впилась в нее пальцами. – О нас речь. Неужели вы не понимаете, что натворили?

В темноте неясно замаячила мужская фигура.

– Доктор Калгари? – спросил мужчина. – Такси подано, сэр. Готов отвезти вас в Драймут.

– О… хм… благодарю вас.

Калгари обернулся, но Хестер на улице уже не было.

Громко хлопнула парадная дверь.

Глава 3

Хестер медленно поднималась по лестнице, устало отбросила со лба черные волосы. Наверху ее поджидала Кирстен Линдстрем.

– Ушел?

– Ушел.

– Ошеломляющее известие, Хестер. – Кирстен Линдстрем нежно положила руку ей на плечо. – Пойдемте со мной. Я дам вам немного коньяку. Чересчур все это.

– Не думаю, что мне хочется коньяку, Кирсти.

– Может, и не хочется, а польза будет.

Кирстен увлекла податливую девушку в свою комнатку. Хестер взяла коньяк, чуть-чуть пригубила.

– Слишком неожиданно, – обеспокоенно произнесла Кирстен Линдстрем. – Надо было предупредить. Почему мистер Маршалл не известил нас?

– Думаю, доктор Калгари ему не позволил. Хотел приехать и все нам рассказать.

– Вот уж действительно приехал и рассказал! Думал, нас эта новость обрадует?

– Наверное, думал, что делает нам приятный сюрприз, – сказала Хестер странным, отрешенным голосом.

– Приятный или неприятный, а сногсшибательный – это уж точно. Не следовало ему так поступать.

– Но это потребовало от него некоторого мужества, – возразила Хестер. Лицо слегка зарделось. – Нелегко ему было на такое решиться. Приехать и рассказать людям, что один из членов их семьи, осужденный за убийство и умерший в тюрьме, на самом деле невиновен. Да, думаю, это потребовало от него храбрости. – И добавила с грустью: – Но лучше бы ее у него не было.

– Вот-вот, все мы того же желаем, – пробурчала мисс Линдстрем.

Хестер вдруг словно проснулась и с интересом взглянула на нее:

– Так и у вас такое же ощущение, Кирсти? А я думала, может, только у меня.

– Я не дура, – отрезала мисс Линдстрем. – Могу сообразить, что ваш доктор Калгари не все до конца продумал.

– Пойду к отцу, – сказала Хестер, поднимаясь.

– Да, – согласилась Кирстен Линдстрем, – следует обдумать, как поступить наилучшим образом.

Когда Хестер вошла в библиотеку, Гвенда Воугхан сидела у телефона. Отец поманил Хестер, она подошла и присела на ручку его кресла.

– Пытаемся дозвониться до Мэри с Мики, – сказал Лео Эрджайл. – Надо им немедленно обо всем рассказать.

– Алло, – произнесла Гвенда. – Миссис Дюрант? Мэри? Это Гвенда Воугхан. Ваш отец хочет поговорить с вами.

Подошел Лео и взял трубку:

– Мэри? Как ты? Как Филип? Хорошо. Произошло одно чрезвычайное событие. Думаю, тебе следует знать. Только что к нам приходил некий доктор Калгари. Привез с собой письмо от Эндрю Маршалла. Дело касается Джако. Оказывается… просто невероятно… Оказывается, история, которую Джако рассказал на суде, о том, что кто-то подвез его на машине до Драймута, – чистейшая правда. Этот доктор Калгари и есть человек, который его подбросил…