Крымские черви - Сергей Решетников

с табличкой, вещавшей о нахождении внутри директора и многозначительно скривил губы, хотя судьба фестиваля, где бы тот не проходил и под каким бы лозунгом, его абсолютно не заботила – И кого посылаете?

– Ансамбль баянистов – не без гордости в густом голосе ответила Маркова – Наши ребята с Кандинским в прошлый раз ничего не взяли, но это потому что все места расхватали те косоглазые детишки. Как там бишь называется эта республика? Ну не суть. Но уж в этот-то раз они постараются и обязательно получат место.. Пусть хоть бы даже и третье.

– Выходит, в это лето не ожидается талантливых косоглазых ребятишек? – Леня взялся за ручку двери. .

– Не знаю. Но Кандинский сказал, что обязательно место у нас будет. Иначе он кладет голову свою на отсечение.

«Можете точить топор» – хотел сначала ответить Васинцев, потому как баянисты пьяницы Кандинского играли скверно, но затем передумал и толкнул дверь от себя, вошел в комнату, где за столом перекладывала бумаги низкорослая, с копной вызолоченных под рыжину волос, неказистая женщина, в облагающей белесой безрукавке, с огромной грудью, указавшая ему авторучкой на стул с другого края стола . Ног сидящей не было видно, но он-то знал что и нижняя часть ее упругого, перевитого мышцами тела закручена в обтягивающие, поблескивавшие на солнце медными заклепками штаны, которые давя и сжимая, все же никак не могли скрыть хорошей, родственно груди, выпиравшей задницы.

– Принес документы? – узкое стареющее лицо модницы, с мелкими морщинками, присутствие которых должен был скрывать игравший на коже отсветом крем, имело блеклые, скорее голубые чем иного цвета глаза и выкрашенный темно – лиловой  помадой приспущенный уголками недовольства книзу маленький, сужающийся при отсутствии разговора ротик.

– Принес все что вы просили – при директрисе детского центра Васинцев был сама серьезность.

– Люда, оформи мальчика – услышав подъехавший к ступеням входа автобус, директриса решила самолично присутствовать при посадке  в него детей и, выйдя на улицу, принялась распределять имевшиеся в резерве, не занятые другими, места .

– Ну вот, кажется и наши дождались – сказав это, Люда отошла от окна, оставив перед ним одного юношу наблюдать за суетой, неразборчивой схемой посадки и присела на отодвинутый стул, расписав ручку о край газеты, начав наконец предложенную ей начальницей работу.

– Хорошо сейчас на море – пропела она – Накупаются… Мой дома – белый как сметана.

 . Дети-музыканты, грузно неся на плечах доходившие им чуть не до колен запакованные в чехлы инструменты, появились из-за огибавшей здание со стороны улицы окрашенной в этом месте ограды и исчезали, получив прежде прикосновение руки директрисы к плечу или волосам, внутри автобуса.

   Выйдя с левой стороны из кабины и отойдя от машины на пять шагов, докуривал сигарету немолодой сумрачный и широкоплечий шофер.

   Вобрав в себя баянистов, автобус оказался теперь полон пассажиров и свободных мест больше не было. Через несколько мгновений предстояло отправление. Дождавшись сопровождающего – в спортивном костюме и бейсболке на голове – в котором Васинцев узнал встреченного пару дней назад в кабинете приемной баяниста, шофер отбросил за ограду окурок, вернулся в кабину и , просигналив махнувшей рукою женщине на крыльце, медленно сдвинул автобус с места а затем повернул его за угол, где асфальт выходил к открытым настежь воротам, по обе стороны которых стояли разбитые фонари.

– Все, уехали – парень отошел от окна, через склонившееся набок плечо в полосатой кофточке разглядев как старательно выполняет запись, выводя наклонные ровные буквы, девица – Теперь ждите с медалями.

 -

  Бросив писать, девушка поморгала на Васинцева, преобразившегося в ее глазах, с удивлением и интересом.

– Ты только поменьше болтай , не очень-то показывай ума.. У нас шибко умных не любят.

– Ну да? – Васинцев поковырял в ухе – Мне здесь нравится все больше и больше.

Вечер. Долгое ожидание. Сутолока подземного перехода, где просил милостыню нищий, непредсказуемость одиночества и нежная, едва давящая тоска поначалу переросли в машином сердце в возникшее странное желание поскорее убраться из города а затем уже в тихую, по-детски беспечную радость от предвкушения предстоящего интересного пути.    Полистав загодя купленный в дорогу «Космополитен», примостившись у окна на нижнюю кушетку своего места в одиннадцатом вагоне «Москва-Севастополь», Маша поприветствовала семейство, вошедшее с рюкзаками, ноутбуком и огромной связкой бананов, оказавшееся ее попутчиком до самого Крыма, подивилась проворности девятилетней девчушки, помогавшей молодому, но уже заметно поросшему по бокам складками нестройности отцу погрузить по местам принесенный с собою багаж. Перебросившись парой слов, позволила женщине, матери девочки, выложить на откидной столик приготовленную к ужину снедь и не став препятствовать, лишний раз подчеркивая свое присутствие в купе, Маша разрешила отцу девочки занять на время ее кушетку чтобы вместе, всем троим, дать им возможность поесть перед дальней дорогой.                Вагоны вздрогнули. Лязгнули металлические сцепки. Через небольшое время поезд двинулся на юг.

Девушка, присланная оргкомитетом сопровождать детей  в Партенит, держась одной рукой за поручень, заняв место в проходе, достала из раскрытой папки приклеенный на картон рисунок, где был предложен на обсуждение следующий ребус – из открытого окна автобуса, идущего по запруженной машинами улице по –пояс высунулся Буратино, показанный художником в предсмертной маске смеющегося безумца, который с распростертыми объятиями неказистых деревянных ручонок встречал уготованную ему участь.

– Ребята! – девушка взяла рисунок за края, сориентировавшись на полу подпрыгивающего автобуса и сдерживая равновесие неожиданными, будто танцующими движениями – Скажите, ребята, мешает ли Буратино другим водителям, которые едут по улице, тем что он высовывает руки из окна? Мешает или нет?

– Меша-а-а-ает! – был дружный приговор детских голосов, с воодушевлением встретивших учиненный сопровождающей женщиной экзамен.

– А вот здесь? – рисунок переменился. На этот раз Буратино перебегал проезжую часть на красный сигнал светофора с зажатым подмышкой букварем и высоко летящим позади алым бубончиком полосатой, похожей на чулок шапочки – Правильно ли переходит дорогу Буратино на этом рисунке?.. Посмотрите..Вот он бежит через дорогу, опаздывает в школу. Или же он нарушает привила?

– Наруша-а-ает! – синхронно грянули следующие на фестиваль дети, у многих из которых в руках были зажаты футляры с музыкальными инструментами, порою размерами своими не уступавшие самому детскому росту. Бегущий сломя голову на рисунке Буратино, по непонятным причинам проигнорировавший свист свесившегося из постовой будки постового, занял свое прежнее место в папке, чтобы перед глазами ожидавшей