Мой сводный американец - Мэри Ройс

Да чтоб его!

— Мне пора, Томми, — цежу сквозь зубы и натягиваю вынужденную улыбку, — если что, зови.

Разворачиваюсь, но и шагу сделать не успеваю, как за спиной раздается дразнящий голос несносного братца.

— Сестренка, я бы хотел увидеть и твою комнату. Думаю, у тебя найдется еще пару минут. Ты ведь оставишь меня скучать одного на весь день.

В голове мелькает неприятная мысль, что это лето будет незабываемым.

Глава 4

Томас

Замечаю, что в душе у малышки идет борьба. Моя просьба ей явно пришлась не по нраву.

— Извини, Томми, но я правда спешу, — строит невинные глазки и, не дожидаясь ответа, скрывается за дверью.

Что ж. На первый раз дам тебе фору, моя маленькая Ми…

Когда я принял решение прилететь в гости к отцу, причина была не только в желании вернуть должок мелкой, в России живет одна девушка, с которой я намерен встретиться. Однако стоит признать, что мои планы немного изменятся. Ведь в голове и мысли не возникало, что сводная сестра может вызвать у меня такой интерес. Очаровательная игрушка с большими глазами олененка Бэмби, длинными шелковистыми волосами цвета корицы и отменной фигурой. Что ж, на прошлое Рождество папочка оставил меня без подарка. Приму его куколку в качестве извинений. Она скрасит мне долгие три месяца в стенах этого дома.

Я не люблю, когда девушки вешаются мне на шею, преподнося себя словно на блюдечке с голубой каемочкой. Нет. Все это не мое. Я люблю охоту. По какой-то непонятной причине эта девчонка моментально вызвала во мне звериный инстинкт, заставив мозг выжигать в голове коварный план игры. Мне понравилась ее реакция на мою близость. Она не ответила мне взаимностью. Не приняла. А лишь стыдливо опускала глазки в пол. Но при этом я никак не могу понять, почему она реагировала так, будто видит меня впервые… Девочке явно не терпелось избавиться от моего пристального внимания. Что это? Смущение? Игра? А может, Мия считает меня привлекательным? Или наивно думает, что если мой отец спит с ее мамашей, я стану играть роль примерного старшего брата? Жаль расстраивать малышку, но мне плевать на приличия. И мне казалось, ей об этом известно лучше, чем кому-либо. Невольно я вспоминаю прикосновение ее мягких губ, и кровь моментально закипает в жилах. Вот же черт. Я по-прежнему одержим этой серой мышкой. Интересно, как сейчас отреагировала бы ее персиковая кожа на мои прикосновения? Покраснела бы? Или покрылась сотней колючих мурашек? Достаточно опасная тема для размышлений, но я обязательно это узнаю.

Однако помимо присущего девочке синдрома монашки, я все же разглядел в ее зеленых нефритах тех самых чертей. Которых она почему-то держит под замком. И где здесь справедливость?

Сейчас она любезничает со мной как с гостем. Все мы любезны, когда боимся показаться неправильными. Боимся осуждения. Однако я уверен: если дать людям свободу самовыражаться, каждый из нас продемонстрирует свою извращенную сущность. Поэтому я сделаю все, чтобы напомнить малышке Ми, кто она за пределами хорошей девочки. И обещаю, ей там будет весело, ведь рядом окажусь я. А уж я не позволю нам скучать. Даже если для этого потребуется применить все свои методы. Ведь ее благопристойность — последнее, чего я хочу. Мне нужна реальная жертва. Готовая бороться за свою жизнь. И я нутром чую, что она позволит мне повеселиться на славу.

Когда-то она и ее мать разрушили мою жизнь, думаю, будет справедливо, если следующий ход сделаю я. Ведь очевидно, что это и есть тот самый козырь в моем рукаве. Интересно, как скоро малышка Мия покажет мне свои острые зубки? А то, что они у нее есть, я не сомневаюсь.

В одном моей зефирной девочке очень не повезло. Я не способен на жалость. Потому что воспоминания имеют силу обжигать. Память вообще очень странная штука. Она словно нарочно оживляет самые болезненные моменты жизни и заставляет пересматривать их до дыр, образуя в голове собственную адскую яму. Из которой я никогда не выберусь, и каждая попытка будет вновь и вновь разрывать зарубцовывающиеся шрамы в душе… поэтому у меня ее нет. Там, внутри меня, пустая стена, исполосованная кривыми царапинами как в одиночной тюремной камере.

Выхожу в коридор, еле сдерживая гнев на отца. Отлично они здесь устроились. До сих пор не могу понять, как так вышло, что ему задурила мозги русская туристочка. И да, мои догадки оказались верны, теперь я понимаю, почему молодая женушка терпит моего старика. Деньги… все в их доме свидетельствует о больших деньгах. Даже ковровая дорожка под ногами из новозеландской шерсти, что мягче шелка. Хрустальные вазы и баснословно дорогие предметы искусства. Отец создал рай для девок с улицы, закрыв для нас с мамой двери старого эдема. Ну ничего… все самое интересное впереди.

Без труда нахожу дверь в ее комнату и, выбросив ненужные мысли из головы, без стука проскальзываю внутрь.

Глава 5

Опираюсь плечом о стену и наблюдаю, как она крутится перед зеркалом в легком голубом платье, фотографируя себя в разных позах и, видимо, тут же отправляя снимки подружке. После чего подносит телефон к уху.

— Ну что? Посмотрела фотку? И как тебе? — Мгновение она молчит, слушая собеседника на другом конце, при этом сминая пальцами нижнюю губу. Сглатываю от желания ощутить, какая она на вкус. — А Марк будет? Да?! Черт, тогда я лучше надену то… — Мия запинается, едва не роняя телефон из рук.

— Я… то есть, что ты здесь делаешь?! — раздраженно шипит она, прикрыв динамик ладонью и повернувшись в мою сторону.

— Кто такой Марк?

Ее глаза округляются, и она секунду беззвучно шевелит губами, а после сразу скидывает звонок.

— Зачем тебе эта информация? Блин! — Она собирает волосы на макушке, кривя личико в мучительной гримасе. — Сколько ты вообще здесь стоишь?!

— Будь спокойна, ничего интересного я не услышал. И не увидел. Но ты так и не ответила на мой вопрос.

Мия нервно проходит на середину