Одинокая волчица. Том первый. Еще не вечер - Светлана Бестужева-Лада

– Слушай, дорогая, – сказала я, когда мы погрузились в теплую голубоватую воду, подсвеченную снизу и сбоку специальными прожекторами, – я просто потрясена. Все так шикарно. Наверное, влетело в копеечку? Извини, конечно, что лезу не в свое дело…

– Именно об этом я и хотела с тобой поговорить, – чуть слышно сказала Марина, приблизившись ко мне почти вплотную. – Мне страшно. Я не понимаю, откуда у Володи столько денег.

– Но он же пашет, как проклятый, – тут же встала я на защиту приятеля. – И за его переводы платят более чем прилично…

– Я знаю. Двадцать долларов за страницу. В день он может перевести максимум двадцать, но это бывает редко, обычно десять-пятнадцать. В общем, даже если считать, что он работает тридцать дней в месяц, получается двенадцать тысяч. Один бассейн стоит в три раза больше! К тому же мы едим, пьем, платим налоги, недавно купили новую машину… В общем, не сходится.

– Ты тоже зарабатываешь…

– Да. Семьсот в месяц.

– И твой отец…

– Володя у него денег не берет принципиально. Дачу ведь переписали на меня, они вроде бы и не хозяева. Светик, я боюсь, что он влез в какой-то криминал. Честным трудом таких денег не заработаешь…

– Это если совесть воспаленная, – сказала я, вылезая из бассейна и обматываясь полотенцем. – И вообще зависит от человека. Вон Валерий, царствие ему небесное, ни честно, ни нечестно не мог заработать больше сугубо необходимого. А мой бывший супруг катается, как сыр в масле, потому что, не отходя от рабочего стола, в своем «ящике» создал какую-то шарашкину контору и теперь ездит исключительно на иномарке, обедает в ресторане, а одевается у Армани. И утверждает, что копит Алешке на отдельную квартиру, во что мне слабо верится.

Марина тоже вылезла из воды и устроилась с сигаретой в шезлонге напротив меня.

– Алешкин квартирный вопрос ты и сама можешь решить теперь. Извини, конечно, за бестактность. Трехкомнатная квартира в центре меняется на что угодно приличное, хоть на две двухкомнатные. И пусть твой бывший муж живет безмятежно.

– Успеется, – махнула я рукой. – Альке еще два года в колледже и четыре – в институте, если стипендию получит. Может, он и в Россию-то возвращаться-то и не планирует. Что ему тут светит?

– Ладно, в любом случае, время у тебя есть. Вступать в наследство нужно только через полгода, а за это время много чего наслучаться может. Так что думаешь, я преувеличиваю? Можно заработать большие деньги, не нарушая закона?

– Умеючи, наверное, можно. А вдруг он в компьютерную биржу играет? Знаешь что, живи и радуйся, что живая и при любимом муже, да еще о куске хлеба думать не надо. Бывает хуже…

Голос у меня предательски дрогнул и Марина, естественно, не могла этого не заметить. Она тут же захлопотала вокруг меня, рассказывая о том, какое замечательное время я тут проведу до глубокой осени, как красив сад, когда поспевают яблони и вишни со всякими сливами, как я вернусь в Москву обновленная и успокоившаяся и вообще…

Я слушала ее вполуха. Разговор, ненароком коснувшись Валерия, снова заставил меня вспомнить кое-какие периоды из нашей с ним совместной жизни. И не могу сказать, чтобы воспоминания эти были приятными…

Сначала я думала, что у Валерия на белом свете вообще никого нет, во всяком случае жил он, как настоящий отшельник. Потом оказалось, что есть родная сестра, только из-за какой-то нелепой ссоры многолетней давности они не поддерживают отношений.

Я буквально силком заставила брата и сестру помириться, мне была невыносима сама мысль о том, что, кроме меня – особы не слишком уравновешенной – у моего милого, доброго, умного мужа больше никого на свете нет. А если со мной – не приведи Бог! – что-то случится, он опять останется в обществе своих книг.

С прежней супругой он не общался, сына своего не видел пятнадцать лет. Мне, сохранившей вполне приличные отношения с отцом моего собственного ребенка, все это было странно. Как это так – бывшая жена не позволяет видеться? Сын уже давно совершеннолетний, могут решить этот вопрос между собой, по-мужски, если уж женщина оказалась стервой.

Ничего у меня не вышло. Помимо доброты, муж обладал еще и необыкновенным упрямством. Если его на чем-то заклинило, настаивать было не только бесполезно, но даже и вредно. Какое-то время он терпел мои миротворческие миссии, но потом сказал мне с той мягкостью, которой обычно камуфлировал окончательное и бесповоротное решение:

– Все, малыш, перестань зря стараться. Ты права, мой сын достаточно взрослый человек, чтобы принимать самостоятельные решения. Вот пусть он и принимает. Он знает мой адрес, телефонный номер сорок лет не менялся, захочет – встретимся. Но по его инициативе. А про мою бывшую жену, пожалуйста, больше не вспоминай. Причин много, но одну я тебе назову: для этой женщины самым главным в жизни всегда были деньги. А остальное – второстепенно. Все, тема закрыта.

И я поняла, что больше ничего не добьюсь. А вот с сестрой я их все-таки помирила, когда выяснила, что причиной их размолвки стало то, что Нина была категорически против его развода и заняла сторону бывшей жены, считая ее незаслуженно обиженной и брошенной.

С моей точки зрения – обыкновенное проявление женской солидарности, не более того. Помимо всего прочего, бездетная Нина, по словам моего мужа, души не чаяла в его сыне, своем племяннике, и беспокоилась о том, что психика ребенка окажется непоправимо травмированной разводом родителей.

Мне удалось убедить мужа сделать первый шаг к примирению и позвонить сестре. Как выяснилось, она тоже несколько тяготилась ссорой с единственным братом, да и любопытно было, наверное, посмотреть на его молодую жену, то есть на меня.

К первому визиту новообретенных родственников я готовилась очень тщательно, зная от мужа, что сестра его – прекрасная хозяйка. Я вылизала квартиру до зеркального блеска, напекла пирогов, и наготовила всяких экзотических закусок. В общем, расстаралась по полной программе и не без трепета ожидала результатов своих усилий.

Нина приехала к нам со своим мужем Игорем. Когда раздался звонок в дверь, я радостно побежала открывать, заранее настраиваясь на теплую родственную встречу, и почему-то думая, что за дверью окажется женский вариант Валерия, только поменьше ростом.

Увы, мечты слишком часто расходятся с действительностью. На пороге квартиры стояла женщина, действительно удивительно похожая на моего мужа, но так, как может быть похожа злая карикатура на оригинал. Те же черты лица, очень далекие от эталона красоты, но если у Валерия все это компенсировалось необыкновенной одухотворенностью, то здесь в каждой черточке сквозила какая-то сухая злоба. Узкие губы плотно сжаты, маленькие глазки буравили почти насквозь. Черные, как смоль волосы были скручены на затылке не узлом, а каким-то кукишем. А завершал общее впечатление ее наряд: очевидно дорогое платье, но такого кричаще-люминисцентного цвета, что у меня заломило глаза.

Из-за плеча супруги выглядывал человечек, кажется, даже ниже ее ростом, с острой крысиной мордочкой и бегающими глазками. Ничего себе родственнички, подумалось мне, но я быстро справилась с собой и стала изо всех сил изображать радость от встречи.

Но все равно мне время от времени становилось не по себе, когда на мне останавливался тяжелый и недобрый взгляд Нины. Кулинарные изыски мои она не оценила, пробормотав что-то про раздельное или разумное питание, пила только воду, зато Игорь, похоже, не ел перед этим визитом недели две: врезался в закуски так, что только уши шевелились, наплевав на явное неодобрение жены.

Хотя я и не смогла очаровать новых родственников, но у нас, тем не менее, состоялся тихий и приличный семейный вечер, вспомнили покойных родителей, порадовались тому, что у Валерия, моего супруга, наконец-то все в порядке. Даже запущенная трехкомнатная квартира приведена в пристойный вид, какого не имела, наверное, лет тридцать, если не больше.

Старый, надежный дом на Пречистенке – квартира стоит целое состояние, по нынешним-то временам. Ремонт мы сделали простенький, на всякие евровыкрутасы денег не было, но побеленные потолки больше не давили на голову и психику, а взметнулись на положенные им при постройке три с половиной метра, светлые обои радовали глаз, отциклеванные и покрытые лаком полы позволяли радостно бегать по квартире босиком. Недовольны ремонтом были только тараканы, которые в знак протеста квартиру покинули. Хотелось верить – навсегда.

– Ты ее хоть приватизировал, квартиру-то? – поинтересовалась Нина. – При твоей рассеянности мог и забыть.

– Приватизировал, приватизировал, – успокоила я ее. – Еще до того, как меня сюда прописал. Так что все в порядке.

– А твой сын тоже здесь прописан, Светлана?