Трудный возраст века - Игорь Александрович Караулов

В свое время я посмотрел фильм Альмодовара «Возвращение». Фильм и сам по себе хорош, но кое-что в связи с ним меня поразило больше самого фильма. Альмодовар рассказывает в нем о простых испанцах – частью перебравшихся в Мадрид, а частью живущих в родной отсталой деревне. И нельзя сказать, что это идиллические герои; по ходу фильма они творят довольно страшные вещи. Но Альмодовар – эстет, интеллектуал, гомосексуал и богатый человек – этих своих героев любит. Любит просто как соплеменников, людей одной с ним крови.

Такой любви часто не хватает нашим творцам. Вместо нее мы встречаем интеллигентскую спесь, доходящую до социального расизма, и во многом именно это делает провинциальным и наше кино, и любое движение нашей мысли. Лишь полюбив Россию, мы сможем вновь заинтересовать ею весь мир.

«Известия», 25.05.2013

Скептики сраму не имут

Случилось то, чего многие с надеждой ждали, иные же опасались. Марат Гельман уволен с поста директора Музея современного искусства PERMM, созданного им же почти пять лет назад.

В последнее время Гельман терпит поражение за поражением. В позапрошлом году он был изгнан из Твери, где пытался воспроизвести свой пермский опыт, преобразив в музей еще один речной вокзал. Неудачным оказался завоевательный поход на Краснодар: город приветствовал культуртрегера потасовками и плевками. И вот теперь Марата Александровича разлучили с его любимым пермским детищем. Отныне и весь большой региональный проект Гельмана можно считать закрытым.

На одинокую борьбу Гельмана за окультуривание российских просторов поначалу нельзя было смотреть без сочувствия, как на всякое безнадежное предприятие. У нас в России столицы легко всасывают талантливых людей и с большим скрипом их отдают. В различные времена наиболее действенными механизмами для переноса культуры из столиц в провинцию были каторга, ссылка и эвакуация. Например, именно благодаря эвакуации в той же Перми возникла серьезная балетная школа. Но что делать, если у нас нет ни войны, ни репрессий? Как заставить Москву поделиться с губернскими городами хотя бы малой частью накопленных ею культурных ресурсов? Гельману показалось, что он нашел блестящий способ: просто прийти к губернатору и попросить денег из вечно бедствующего областного бюджета.

Это было нагло, но по-своему эффективно; примерно в той же манере действовал похотливый поручик Ржевский: девять девушек отхлещут по щекам, но одна все-таки согласится. В нашем случае согласились Пермь и – ненадолго – Тверь, что уже неплохо. Как же Гельману удалось обаять этих русских красавиц?

Сам Марат Александрович любит подчеркивать свой демонизм и магнетизм, представлять себя чуть ли не Березовским культурного фронта. В свое время он даже проводил в интернете конкурс стихов на тему «Чорный Гельман». На самом деле его успехи на ниве «джи-ара» (взаимодействия с государственными органами) имеют под собой здравую материальную основу. Он не предлагал властям региона разориться на культуру; напротив, он предлагал сэкономить на ее производстве. Он показывал: современная культура может и должна быть дешевой – недаром история музея PERMM начиналась с выставки «Русское бедное». Фьють! – и лучшие художники слетятся в ваш город. Щелк! – и лучшие дизайнеры приедут, чтобы его украсить. Красная буква «П» на въезде в город стоит недорого. Красные безголовые человечки, тут и там расставленные на улицах, не стоят почти ничего. Но зато – узнаваемый фирменный стиль! Зато – непрерывная суета фестивалей, брызги фуршетного шампанского, вся та столичная движуха, которой так не хватало угрюмому промышленному городу-миллионнику.

Эта перспектива дешевой культуры, готовой культуры, которую не нужно выращивать годами, а можно просто сорвать с московской грядки и отправить в рот, более того – не какой-то там посконной и доморощенной, а идущей в ногу с мировыми трендами, была настолько притягательна для прогрессивного губернатора Олега Чиркунова, что он и не думал обращать внимание ни на проклятия православных патриотов, требовавших изгнать посланца сатаны, ни на жалобы представителей местной, догельмановской культуры, голосом которых стал писатель Алексей Иванов. Более того, и новому губернатору Виктору Басаргину, сменившему Чиркунова, сперва нечего было возразить против логики гельмановского проекта.

Впрочем, возражения нашлись, и тоже вовсе не мистического, а вполне земного свойства. Бюджет гельмановского фестиваля «Белые ночи» – 250 млн рублей – показался краевым депутатам чересчур жирным. Выходит, что на культуру, столь дешевую в изготовлении, списывались вовсе не маленькие деньги и этот факт, вполне возможно, еще больше убеждал прежнее руководство области в эстетической правоте московского культуртрегера. Но теперь скептики, которых Марат Александрович посрамлял все эти годы с невозмутимостью циркового дрессировщика, могут торжествовать.

Виктор Басаргин говорит: «Все то хорошее, что дал краю и городу фестиваль, что понравилось жителям, должно быть сохранено в будущем». Гельман уходит, но он заслужил благодарность. Не за привозное эрзац-искусство, загородившее вид на местные культурные начинания. Не за ожесточенный самопиар, которым он сопровождает свою деятельность. А за то, что он и в самом деле расшевелил сонный муравейник, заразил и сторонников, и противников идеей культурной столицы в Предуралье и эта идея теперь уже не умрет.

А главная мораль этой пятилетней истории, мне кажется, вот в чем. Российской провинции не хватает не столько культуры, сколько культурной самостоятельности. Есть привычка оглядываться на Москву, которая и сама оглядывается то на Лондон, то на Нью-Йорк, и именно на этой вечной оглядке, то боязливой, то восторженной, то завистливой, построил свою игру Гельман. Но разве «пермский миф» Алексея Иванова или, скажем, «марийский миф» Дениса Осокина не может быть интересен всему миру без каких-либо скидок на провинциальность, как в свое время был ему интересен чуваш Айги или мордвин Эрьзя? Поэтому лучшее, что могли бы сделать столичные культуртрегеры, – это помочь местной культуре развиться и выйти на мировую дорогу, а не давить ее в зародыше броским демпинговым товаром.

«Известия», 25.06.13

Власть поэтов

Поэт Алексей Улюкаев поздно дебютировал в большой литературе. Его первая подборка в толстом журнале «Знамя» вышла в конце 2011 года, когда ему было 55 лет. Служители Евтерпы приняли его скромные дары с удивительной благосклонностью, и вскоре в том же издании вышли еще две подборки. В прошлом году поэт выпустил сборник стихов в твердой обложке, который был нежно облизан рецензентами. Казалось, перед бурно стартовавшим стихотворцем лежит ясная дорога: литературные премии, участие в фестивалях, выступления в шумных шалманах и детских библиотеках… Но тут вдруг пошла в гору его карьера по другой линии, куда менее интересной для любителей изящной словесности: Алексей Улюкаев, до того работавший заместителем председателя Банка России, несколько