Великий комик Сергей Филиппов и его афоризмы - Коллектив авторов

разным причинам. Сказать, что он огорчился – ничего не сказать. Сергей Николаевич на провал Светина изрек: «Не зря Светин боялся: постучался в дверь кинематографа, но преддверие его не обмануло – не в ту дверь стучишь».

Я мо́згами сильно богат

Впоследствии, после операции по удалению опухоли мозга, Сергей Николаевич нередко шутил:

– Вот Екатерина Фурцева говорит, что Сергей Филиппов дурак, а у меня мозгу столько вынули, но я, несмотря на это, мо́згами сильно богат.

На всякого мудреца довольно дермеца. Мозжечок с ноготок

Игорь Усов снимал фильм «А вы любили когда-нибудь?..» Трофимов очень хотел сняться в этом фильме. Но в положенный день он не позвонил режиссеру. Тогда Игорь звонит Вицину и говорит:

– Гоша, я тебе предлагаю вот такие-то смешные роли. Там ты будешь играть самого себя, будешь играть Бабушку, будешь играть Папу. Три роли. За все отдельно будем платить. Сейчас ты приедешь к нам на фестиваль, а потом мы уже будем начинать картину, я тебе дам сценарий почитать, возьмешь с собой.

Трофимов знал об этом фестивале. Он вышел со всеми на сцену и почувствовал себя неловко, потому что все в костюмы одеты, а он – нет. Он отнял вилку у Вицина, которая была реквизитом, чтобы хоть с чем-то быть. Вот они все стоят на сцене. И Трофимов Вицину на сцене на ухо шепчет:

– Вы тут все идиоты. Оделись, вообще стоите, как чучела – в костюмах. А у меня – вот – путевка. Мне дали путевку.

А Георгий Михайлович ему отвечает:

– У тебя путевка, а у меня твоя роль.

Что было с Трофимовым! У него было собачье выражение лица. Собачье! Трофимов прямо чуть ли не со сцены помчался хватать Игоря.

– Как так можно? Мы же договорились!

– Да, мы договорились. Как мы договорились, так я и сделал. Ты мне позвонил? Нет. Всё. Сниматься будет Гоша.

И всё это происходит на сцене, перед зрителями. Представляете – Вицин, который вдруг сообразил, чего ответить! Причем на сцене. Граждане-то ничего не понимали, что происходит на сцене. А тут такое идет: «У тебя, говорит, путевка, а у меня твоя роль».

Уже когда ушли со сцены, Сергей Николаевич, как всегда, завершил разговор:

– Гоша, ты же знаешь – на всякого мудреца довольно дермеца. У Кольки ведь мозжечок с ноготок, пусть лечится в санаториях – авось поумнеет.

Думать вредно, потому что от этого голова потеет

После удаления опухоли мозга у Сергея Николаевича было много прибауток на тот счет. Одна из них:

– Наконец-то, думать вредно, потому что от этого голова потеет.

Пифагоровы портки как известно, коротки

Сидели мы как-то на съемках «Веселого сновидения…» в перерыве, болтали о том, о сём, Игорь (Усов, режиссер, муж Духницкой) вдруг вспомнил, как недавно Володенька (их сын) приходит из школы весь в слезах:

– Не пойду больше в школу. Ненавижу математику.

– Что случилось-то?

– Папа, ты знаешь, кто такой Пифагор?

– Конечно, он греческий математик.

– А Сашка говорит, что пифагоровы штаны – на все стороны равны, чтобы это доказать, надо снять и показать. А причем здесь штаны, если Пифагор математик?

– Это такой стишок, чтобы лучше запомнить теорему.

И вдруг Сергей Николаевич выдал:

– Пифагоровы портки, как известно, коротки.

Вот такой весельчак был Сергей Николаевич.

Несколько лет назад у меня как-то был день рождения. Случайно

Игорь Владимирович приступил к съемкам фильма «Табачный капитан». В роли купца Смурова мой муж видел только Филиппова. Сергею же Николаевичу только что сделали операцию по удалению опухоли с мозга, и он нигде не снимался. Ваш отец был тогда в очень подавленном состоянии. Мы спросили доктора, можно ли Филиппову сниматься.

– Нельзя! – категорически заявил доктор. – Но и не сниматься тоже нельзя.

Мы вместе с Игорем отправились домой к Сергею Николаевичу с предложением роли в фильме «Табачный капитан». И мы застали такую картину: Голубева (гражданская жена Филиппова) сидела под входной дверью, отчаянно пытаясь воззвать к совести разбуянившегося Сергея Николаевича, чтобы тот впустил ее в собственную квартиру. Из-за закрытой двери валили клубы дыма и доносился страшный мат. Каждое новое нецензурное выражение Сергея Николаевича сопровождалось монотонным поскуливанием Голубевой. Игорь решил вмешаться:

– Дядя Сережа, хватит валять дурака! Давайте лучше вместе работать!

Уговаривать пришлось недолго. Когда Сергей Николаевич понял, с чем к нему пришли, то мат немедленно прекратился, дверь приоткрылась, и Филиппов впустил в квартиру, но только моего мужа. Голубева же так и осталась за дверью. Сергей Николаевич в отчаянии признался Игорю:

– Представляешь, мне ничего нельзя: ни пить, ни курить, ни сниматься в кино! Только матом и можно ругаться! Что мне делать?

Игорь ответил:

– Вы начнете работать на моей картине, появится смысл жизни, любимое дело. Мы постараемся вас оберегать.

Игорь стал объяснять, что за роль и что за фильм, но Сергей Николаевич даже слушать не стал:

– Я буду, буду играть!!! Правую руку, левую ногу! Всё буду играть!!!

Начались съемки «Табачного капитана». Я всегда строго следила за тем, чтобы, если у кого-нибудь из актеров или съемочной группы день рождения во время съемок, обязательно поздравить. В июне у Сергея Николаевича день рождения. Мы всей группой приготовили ему поздравление. Он так растрогался! Благодарил нас, а потом сказал:

– Несколько лет назад у меня как-то был день рождения. Случайно.

Что он имел ввиду? Может, операцию на мозге. Но мы не стали выяснять.

Человек живет во временной среде, и вырвать его из контекста истории нельзя

Однажды Сергей Николаевич был у нас в гостях. Как-то сам собой разговор зашел о нашем сыне, Володе. Володя наш приемный сын. Когда мы решили забрать его из Дома малютки, заведующая долго отговаривала нас: «Его нашли в муравейнике. Можете представить, что за мать у него была. Вас ожидают большие проблемы». Но мы взяли Володю. А теперь эти проблемы начинают проявляться. Мальчик-то очень хороший. Он музыкальную школу окончил. Мы его всегда брали с собой в экспедиции. Но иногда он выкинет что-нибудь такое, что мы с Игорем (режиссер, муж Духницкой) видим – это его мама. Что делать – непонятно.

– Игорь, вы вряд ли что-то сможете. Человек живет во временной среде, и вырвать его из контекста истории нельзя. Надо контролировать