Проклятое семя - Михаил Март

Рита устроилась работать секретаршей в министерство к одному из своих клиентов. Но больше чем на месяц ее не хватило. Уволилась, но удостоверение не сдала. Теперь она по утрам ездила в министерство и выходила из него через разные выходы, после чего брала такси и ехала домой высыпаться после трудной ночи.

О ее второй жизни никто ничего не знал. Время и опыт научили осторожности. На чью-то помощь Рита тоже не рассчитывала. Друзьями не обзавелась. Юрка Ратехин трус и продажный тип. Бывший муж враг, другие мужчины, ограбленные и обманутые ею, тоже не из числа защитников. Дочь и сиделка тоже нуждались в защите. Рита привыкла к борьбе за выживание, рассчитывая только на свои силы. Если она первой не нанесет удар, то ее раздавят, как древесную лягушку грязными сапогами.

Теперь в ее жизни появилась Снежана. Безмозглая невинная девчонка, не знающая страха и не понимающая мира, в котором живет. Но девочка уже умеет ненавидеть. Рита помнила, с какими глазами она говорила о своей матери.

Тут есть над чем подумать. Есть.

Выйдя через черный ход во двор министерства, она прошла через ворота в боковой переулок, поймала такси и отправилась в роддом. Однажды она там была много лет назад, пытаясь выяснить, кем были ее настоящие родители. Ничего не получилось. Сейчас она знала, как надо действовать.

Небольшая взятка в сто долларов, и ей выдали адрес женщины, которая четверть века назад занимала должность заведующей родильным отделением.

Некая Ксения Климчук семь лет назад вышла на пенсию. Лучший врач района, ветеран труда и прекрасный человек. Усыновила четырех детей и вырастила их одна. Восторженные отзывы ничуть не смутили Риту. Она тут же поехала к чудесной женщине.

Дверь ей открыла сгорбленная старушка с добрыми глазами.

— Вы новая медсестра? — спросила хозяйка.

— Нет, бабушка. Вы Ксения Никифоровна?

— Она самая.

— Меня зовут Татьяной. Я модная ныне писательница. Детективы любите читать?

— Нет, милочка. Исторические книжки читаю. Но мало. Глаза быстро устают. А зачем я вам?

— Лучше будет, если я зайду, и мы попьем чайку и поболтаем. Вы ведь не торопитесь?

— Все мои на работе. Я обед готовлю. Но вы мне не помешаете. Живых писателей я еще не видела.

Рита зашла, разделась и прошла со старушкой на кухню. Про чай она больше не напоминала.

— Ксения Никифоровна, я начинаю писать книгу о сестрах-близнецах. Думаю, что сюжет будет интересным. У меня нет завязки. Хотела бы посоветоваться с вами.

— Бог с вами, милочка, какой же я советчик. Я ничего не смыслю в литературе.

Старушка принялась что-то помешивать в кастрюльке, а Рита присела на табуретку рядом и не сводила глаз с лица женщины.

— Сюжет построен на том, что близнецы выросли и даже не подозревают о существовании друг друга. Мне пришло в голову, что путаница произошла в роддоме. Я понимаю, такое невозможно, но вы эту систему знаете не понаслышке. Как такое могло случиться?

У старушки сразу же поменялся взгляд. В нем появились хитринка и острота.

— А я претендую на соавторство, — она хихикнула. — Шучу, конечно. Но консультации должны оплачиваться. Я права?

Бабулька не так проста, как кажется. Привыкла к подношениям. Оно и не удивительно.

Рита открыла сумочку и выложила на стол две пятитысячные купюры.

— Задаток. Если ваша история мне понравится, я доплачу.

— Ну, случаев таких очень мало. Но вот вам пример. У одной мамаши родились близнецы. Один ребенок здоров, второй родился с врожденным пороком сердца. Не жилец. Родители от него отказались. Кому нужны похороны сразу за рождением? Хватит одного горя… А ребеночек не умер благодаря нашим врачам. Через месяц мы его отдали в дом ребенка. Выжил, не выжил, я уже не знаю.

— Где-то я уже слышала похожую историю.

Старушка тут же спрятала деньги в карман, сцапав их со стола, как птичка мошку.

Рита достала из сумочки двадцать тысяч, но на стол класть не стала.

— Может, вспомните историю, происшедшую тридцать один год назад? Тогда родились две девочки. И их тоже разлучили.

Старушка накрыла кастрюлю крышкой и присела.

— Знаю, что тебя интересует, Танечка. Иначе не приехала бы ко мне. Да и адрес тебе никто бы не дал. Пятьдесят тысяч обойдется тебе твое любопытство. У меня шестеро внуков, я и о них должна думать.

Рита достала деньги.

— Только не надо выдумывать, бабушка.

— Спустя столько лет эта история может заинтересовать только одну из сестер. Такие совпадения бывают крайне редко… Ничего ужасного не произошло. Мы не хотели никому зла. Во всем виноваты две смерти за одну ночь. Имен я не помню. У одной женщины умер ребенок. Случай рядовой. Но она была женой генерала. И родила в тридцать шесть лет. Последняя надежда. И в ту же ночь умерла женщина, родившая двойню. Преждевременные роды. Ее привезли из тюремного изолятора. Охрану выставили. Видать, тот еще фрукт. Девочки родились здоровыми. Одну из них мы и подсунули генеральше, а для второй матери не нашлось. Месяц держали в запаснике. Потом уже стало поздно подсовывать ее кому-нибудь. Пришлось сдать в приют. Но лучше одну, чем двух. Одной повезло, дочерью генерала стала, а не каторжанки без роду-племени. От кого покойная залетела — непонятно. Слышала, будто больше года сидела под следствием, ну, и дала надзирателю за пачку сигарет. Теперь не докопаешься. Труп сожгли. Могилы нет, и имени тоже. Она к нам под номером попала. Не человек, а номер. Ну? Теперь ты знаешь, кто твоя мамашка? Легче стало? Деньги оставь и ступай с Богом. Вид у тебя приличный, значит, повезло. Наследственность — коварная штука. Умершей девчонке и двадцати не было, а уже насквозь прогнила. Тюрьмы людей не красят.

Рита оставила деньги, встала и молча ушла. Остаток дня она провела в баре, пила водку, но не пьянела. Может быть, человеку не все знать обязательно? Меньше чем за сутки выяснилось, что у нее есть родная сестра, а ее мать была преступницей, об отце и думать нечего.

Сегодня она решила ночевать у дочери. Уложила девочку спать, но сама так и не легла, а сидела возле ее кровати и смотрела на спящего ребенка, будто видела впервые.

— Что из тебя вырастет, кукла? — тихо зашептала Рита. — Или уже выросло? Кто ж тебя знает. Малолетки очень талантливы. Среди них есть много преступников и гениев. Паскаль в двенадцать лет стал опытным математиком. У Моцарта музыкальный гений проявился в шесть лет от роду. А некоторые преступники стали ловкачами высшего класса еще до того, как выросли из коротких штанишек. Я осуществила свою первую кражу в восемь лет. Меня даже не заподозрили. Чудный обаятельный ребенок с голубыми глазами. Они не знали моей истории. Обвинили тех, чьи мамаши и папаши были лишены родительских прав, судимые прощелыги. Яблоко от яблони недалеко падает. Проклятая наследственность. Тебе, дочка, уже двенадцать. Ты красива, обаятельна и невинна. Но так ли? А как же гены? Это чушь, будто людей воспитывает среда и окружение. Дурное семя. Как ни удобряй и ни поливай, из него вырастет сорняк. Если человек родился на свет божий слепым, никакое окружение не научит его видеть.

Она еще долго что-то бормотала себе под нос, потом вышла на кухню.

Пожилая нянька, которую Рита всем представляла своей матерью, тоже не спала. Она сидела у окна, смотрела в темноту и курила свой «Беломор».

Рита достала водку из холодильника и, взяв с полки рюмки, села за стол.

— Скажи, Авдотья, а как дела в школе у Ляльки?

Женщина обернулась.

— У нее все в порядке. А вот ты сегодня на себя не похожа. Случилось чего?

— Со мной проблем не бывает. Уже взрослая. Умею оценивать риски. Меня Лялька беспокоит.

— Давно ли? Материнский инстинкт проснулся?

— Ну, хватит! Спрашиваю, отвечай.

— Да почем я знаю? Дети редко говорят правду. А Лялька ребенок скрытный. С ней по душам не поболтаешь. Читает много. В том числе порнографические журнальчики. Я ведь любой тайник найти могу. А девочке только двенадцать.

— Меня мужики с десяти интересовали. Это нормально. У нее уже грудь второго размера. Меня другое интересует.

— В школе воруют. Но кто же на отличницу подумает. Я тоже на нее не думаю. Вот только деньги она где-то берет. Я ей ничего не даю. Все на еду уходит.

— Буду давать больше. Пусть имеет деньги на мелкие расходы. И одевать ее надо приличней.

— Прозрела наконец-то. Не поздновато ли? Если она втянулась, то ее уже не остановишь. Один раз получилось, и нет больше преград. Грязь быстро прилипает. Смыть трудно.

— Не каркай, старая ведьма. Есть болезни неизлечимые. Они в крови сидят. Если упустили, то поздно делать припарки. Надо смириться. Одергивать бесполезно. Ее надо учить хитрости и осторожности. А в этих делах ты профессор. Но сначала поймай ее за руку, а потом входи в доверие.

Авдотья махнула рукой.