Меня призвали в качестве Героя, но я остался жить с богиней - Тим Офий

Наигранно бодрым голосом она произнесла:

– Хорошо, нам нужно освоиться в этом мире. Есть идеи?

– Нам нужен дом с большой крова…

– Жильё значит, – зацепилась Лена за первую попавшуюся тему, перестав слушать, что там говорит Сёма. – Ты как хочешь, а я тут не останусь. Нужно найти денег и постоялый двор.

– Деньги? У этих точно есть… – Семён снова начал думать верхней головой и предложил дельную мысль.

Правда ему самому не хотелось этого делать…

– Обирать трупы? Без меня.

– Может, поищем их схрон? Это по-любому какие-нибудь разбойники, так что может чего и найдём.

– Давай.

И призванные герои направились в сторону от трупов, так и не заметив, что кое-кто уже шарит по карманам мягкой девичьей ладонью…

Спустя полчаса поисков, они наткнулись на маленький мешочек с монетами, аккуратно перевязанный бантиком. На завязках были слегка подсохшие, но свежие, следы крови.

– Нашёл! – Семён обрадованно схватил мешочек, который приятно звякнул монетами.

Кровь слегка замарала его руку, но он списал всё на то, что это свежая добыча разбойников. Ну, убили они кого-то, забрали деньги, дальше то что? Не по трупам же шарить…

Вэлори широко улыбалась, оттирая красивые тонкие пальцы от крови. Любимому понравился подарок, она может быть полезной ему даже со всеми своими недостатками. Одно это делало её счастливой, заставляя с оптимизмом смотреть в будущее.

***

– Мам, можно его оставить?

Обычно такое говорится про котят или щеночков, но сейчас просят за меня. Мне нужно выглядеть милым?

Я вошёл вслед за Дасти в кабинет её матери, оказавшись в очередном странном месте. Кабинет её матери был похож на безумный сон художника, ведь по воздуху плавали незаконченные рисунки из парящих в воздухе капель красок. Рисунки складывались в двумерные, трехмерные и даже четырехмерные картины. Сложно описать четырехмерную фигуру словами, но отличить её от трехмерной можно с первого взгляда. Вот, Лена с Семёном сражаются с кем-то, вот единорог пляшет нижний брейк, вот Дасти моется в душе…

– Нравится? – спросила женщина, выглядящая как гармоничная часть этого пейзажа.

Мимолётное, но такое прекрасное видение исчезло, оставив меня рассматривать маму Дасти. У девушек, которые мне нравятся, бывают нормальные матери?

Женщина сидела по-турецки на летающем облаке, собранном из великого множества разноцветных капель. Её руки расслабленно лежали на коленях, притягивая взгляд чуточку излишней рельефностью мышц. Спина была наклонена вперёд, отчего мешковатая серая футболка открывала вид на верхнюю часть тела, которое так и дышало жизненной энергией. Чуть дерзкая улыбка и спрятанные под гривой раскрашенных прядей светло-карие глаза придавали ей игривый вид.

Она выглядела как очень и очень горячая старшая сестра Дасти, от которой может и перепасть. Я поневоле задумался: неужели, мне нравится и такое? Впрочем, красота есть красота, Дасти всё равно для меня на первом месте, несмотря на то, что они сопоставимы по женской силе.

– Лично её растила, так что благодари эту прекрасную женщину перед тобой.

– Мам, ты опять просто развлекаешься за мой счёт, – голос Дасти звучал ровно и прохладно. – А как же…

– Да-да, ответственность, необходимость быть хорошей богиней, матерью, ещё чёрт знает кем… лет через сто ты тоже это перерастёшь, – абсолютно безмятежно произнесла хозяйка кабинета.

Будто она настолько уверена в незначительности вопроса, что даже если она окажется неправа, это её ни капли не расстроит.

– Ты… я уже не ребёнок, чтобы вестись на твои дешёвые провокации, – на лице матери появилось удивление. Кто провоцирует? Она? Делать ей больше нечего!

Все её мысли прекрасно отображались на её подвижном и живом лице.

– Конечно, не ребёнок, вон, даже жениха себе откуда-то притащила.

– Гриш, она немного… своеобразная, но знает и видит многое.

Мне вспомнилось стройное и прекрасное тело Дасти на эфемерной картине. Да, очень многое ей подвластно. В её руках ключи от всех сокровищ вселенной.

Я почувствовал как на моё плечо легла маленькая ладошка и спокойный ставший за столь короткое время милым моему сердцу голос произнёс:

– Пожалуйста, забудь увиденное.

Эротические сцены мигом вылетели из моей головы.

– Конечно, – Дасти неприятно, так что я не буду больше об этом вспоминать. Ведь у нас впереди будет ещё много…

– Наивный питомец. Ладно, я не об этом. Она хоть и безответственная, пустоголовая и…

– Да-да, я тоже тебя люблю.

– … гиперактивная, но она может объяснить, почему ты поглощаешь божественную силу и насколько это опасно.

– Ещё чего? Сами разбирайтесь, а то неинтересно!

Вот это мамка…

– С ней бесполезно спорить, пойдём.

– Останься ненадолго, парень. Ты нам теперь как член семьи, а мы даже не познакомились толком.

Дасти остановилась на полпути.

– А ты иди-иди.

– А я ведь могла просто оставить тебя без спроса, – произнесла Дасти, глядя на меня с каким-то сожалением.

И бесшумно вышла, каким-то образом пропав из моего восприятия.

– Тут мне надо сказать, чтобы ты не обижал мою дочь и всякое такое прочее, но я тебе доверяю.

Красотка рассмеялась, будто сказала что-то очень забавное. При этом она развеяла взмахом какой-то рисунок, на котором был я, не дав разглядеть его полностью.

– Ах, да, твоё поглощение энергии не опасно, но больше я ничего тебе про это не скажу. Вы с Дасти должны сами найти ответ на эту загадку.

– И зачем мне это? – Я был удивлён, ведь у меня наверняка найдутся менее утомительные дела.

– Чтобы проводить больше времени с моей дочерью, конечно.

Мне захотелось бухнуться на колени и прославлять её мудрость. Дасти довольно серьёзная девушка и скорее уделит внимание божественным обязанностям, чем приблудившемуся мне. Ей нужен этот повод, чтобы позволить себе лишний раз расслабиться в моей компании.

– Как твоё имя, о мудрейшая?

– Илинь. Ты же теперь наш питомец, так что тебе нужно новое имя.

Что?!

– Мне старое нравится!

– Помолчи, питомец. Как же тебя назвать… Бобик? Не нравится? Тузик? Тоже? Гриня? Что, подошло? Вот и славненько!

А я ведь реально повёлся…

***

Дасти выглядела слегка приунывшей. Она присела на лестнице, обхватила колени руками и задумчиво смотрела вдаль. Я молча уместился рядом, настолько близко,