Дерзкий поцелуй - Алисса Джонсон

Мак-Алистер устремил на нее взгляд своих темных глаз, и на какое-то ужасное мгновение девушка вдруг испугалась, что он может выдать их тайну. Но он, не мигая, лишь смотрел на нее, словно стараясь прочесть ее мысли, — и страх Эви сменился замешательством.

Растерявшись и не зная, как лучше ответить на долгий и внимательный взгляд мужчины, который, предполагается, не знаком с ней, Эви присела в быстром и неловком реверансе.

— М-м… — выговорила она и тут же прикусила кончик языка, стараясь вернуть утраченное самообладание.

Она ненавидела себя за то, что начинала заикаться, когда нервничала.

— Мистер Мак-Алистер.

— Мисс Коул.

Он почтительно поклонился ей, что прекрасно соответствовало его облику лощеного джентльмена и так противоречило тому образу дикого отшельника, который запечатлелся у нее в памяти. Мак-Алистер повернулся к леди Терстон и поклонился еще ниже, выказывая ей уважение.

— Леди Терстон. Мое почтение.

Голос его по-прежнему звучал грубо, отметила про себя Эви, грубо и хрипло, как будто он так и не привык пользоваться им. Как жаль, что он, тем не менее, имеет для нее столь притягательную силу.

Леди Терстон наклонила голову в знак приветствия.

— Очень любезно с вашей стороны навестить нас. Полагаю, мистер Флетчер ознакомил вас с содержанием письма, которое получила Эви?

— Отчасти. — Мак-Алистер задержал взгляд на Уите, прежде чем кивком подбородка указать на маленький столик у стены, на котором лежали конверт и лист бумаги. — Это оно?

— Да.

Жестом руки Уит пригласил бывшего отшельника взглянуть на него.

Голова у Эви шла кругом, мысли путались: «Ради всего святого, что он здесь делает? — А сердце готово было выскочить из груди: — Господи, как же он все-таки красив!» Она смотрела, как он пересек комнату и взял письмо в руки. Значит, он обучен грамоте, с некоторым сожалением подумала девушка. Это была последняя отговорка, которой она могла объяснить его странное нежелание писать ей.

Она едва удержалась, чтобы не показать ему язык, когда он развернул сложенный вчетверо лист бумаги и принялся читать. Лицо его оставалось бесстрастным, и он ничем не выдал своих чувств относительно содержания письма. А ведь оно было далеко не безобидным. Даже она сама почувствовала неизъяснимый страх, хотя и знала прекрасно, что все это — ложь от первой до последней строчки.

Письмо являло собой отвратительную смесь оскорблений и угроз — намного более отвратительную, чем она полагала возможным и достаточным. В самых недвусмысленных выражениях послание обещало ей кару за грехи.

Мак-Алистер взглянул на нее.

— Какие грехи?

Какие именно, мысленно поправила она его, хотя и сомневалась, что его интересует их полный список. В конце концов, вряд ли это имело какое-либо значение. Она полагала, что автор грязного послания имеет в виду очень уж специфические грехи. По крайней мере, она надеялась на это. Мысль о том, что мистер Флетчер мог быть в курсе всех ее прегрешений, включая и то, что она целовалась с диким отшельником в лесу, была ей крайне неприятна.

Вместо нее ответила леди Терстон:

— С моего позволения Эви принимала тайное — хотя и весьма активное — участие в судьбе некоторых женщин, сотрудничая с благотворительными организациями, деятельность которых кое-кто может счесть радикальной и, соответственно, греховной. Мы полагаем, что именно это и имеет в виду автор сего пасквиля, учитывая природу его оскорблений… и тот факт, что в остальном поведение Эви безупречно и достойно подражания.

Эви улыбнулась тетке и постаралась напустить себя самый невинный вид — при этом избегая смотреть на Мак-Алистера. Безупречно и достойно подражания, надо же.

Мак-Алистер положил письмо обратно на стол.

— Подозреваемые?

— Ни одного, на кого следовало бы обратить внимание, — поспешил уточнить мистер Флетчер.

Уит раздраженно потянул свой галстук.

— Мы исходим из предположения, что за угрозами стоит либо член семьи, либо работодатель одной из тех женщин, кому старалась помочь Эви.

Миссис Саммерс послала Эви одобрительную улыбку.

— В последние годы она помогла тайно выехать из страны нескольким женщинам, подвергшимся насилию. Женам, которых избивали тираны-мужья. Несчастным женщинам с сомнительной репутацией, стремившимся сбежать от своих насильников-сутенеров.

— И эти женщины оставили немало разъяренных мужей и сводников, — добавил мистер Флетчер. — Хотя мы и представить себе не можем, откуда и как они узнали об участии Эви. И пока мы этого не узнаем, полагаю, будет лучше спрятать ее на некоторое время куда-нибудь подальше. В укромное и безопасное место.

— Совершенно с вами согласна, — поддакнула миссис Саммерс.

— Категорически возражаю, — не менее решительно заявила леди Терстон.

— Он прав, — сказал Мак-Алистер, за что удостоился сердитых взглядов Уита и леди Терстон. — Здесь слишком много дверей. Слишком много мест, где можно спрятаться.

— Я дал указания прислуге… — Уит оборвал себя на полуслове и сердито нахмурился: — Кто тебя впустил?

— Никто, — покачал головой Мак-Алистер.

— Проклятье. А кто-нибудь вообще видел тебя?

Очередное отрицательное покачивание головой Мак-Алистера — и негромкая, но исключительно непечатная тирада Уита. Кузен развернулся к Эви:

— Собирай вещи. Ты уезжаешь утром.

Девушка ошеломленно уставилась на него.

— Уезжаю? Утром?

— Ты ведь сама этого хотела, не так ли? Не совсем, если честно.

— Да. Да, конечно.

Уит решительно, хотя и с самым несчастным видом, проговорил:

— Будь готова выехать с первыми лучами солнца.

С первыми лучами солнца? Значит, они действительно хотят отправить ее отсюда? Как, черт возьми, она могла допустить такое?

— Будет лучше, если она уедет сегодня же вечером, — запротестовал мистер Флетчер.

— Нет, я не могу позволить, чтобы она ехала ночью.

Уит коротко кивнул, давая понять, что дискуссия окончена, извинился и вышел из комнаты, сославшись на неотложные дела.

Мистер Флетчер, уже думающий о чем-то своем, рассеянно послал Эви улыбку, которую, вероятно, счел ободряющей, и поспешил вслед за Уитом. Леди Терстон и миссис Саммерс, негромко обмениваясь оживленными репликами, поднялись со своих мест, задержались на мгновение подле Эви, дабы запечатлеть успокаивающие поцелуи у нее на щеках, и также покинули кабинет.

Известие о том, что она действительно уезжает из Халдона, настолько поразило Эви, что прошла целая минута, прежде чем она сообразила, что осталась наедине с Мак-Алистером.