В гвардейской семье - Анатолий Недбайло

Взлетел. Выполнил первый разворот, второй, третий, четвертый. Веду машину на снижение. Высота сто

метров, пятьдесят...

— Подтянуть! — говорит полковник и тут же прибавляет обороты мотору. Земля все ближе, ближе. Вот

уже самолет касается ее колесами и бежит по грунтовой полосе.

— Еще один полет по кругу! — отдает распоряжение Болдырихин...

Второй полет я выполнил без замечаний.

— Ну как, самостоятельно полетите? — спросил Болдырихин.

— Полечу, товарищ полковник!

— Разрешаю три полета по кругу!

Я выполнил их с оценкой «отлично». Приятно услышать похвалу от такого опытного наставника, как

полковник Болдырихин!..

...Серо-зеленый «Дуглас» с «перегонщиками» на борту приземлился на заводском аэродроме, где

выстроились в ряд шестнадцать новеньких «илов». Они еще пахли свежей краской. На крыльях ярко

горели алые звезды.

Замкомдив разъяснил задачу: эти самолеты нам предстоит перегнать в Ленинск.

— Взлетаем парой, — сообщил Тараканов. — Перед взлетом станешь справа от меня. [21]

Я растерялся: легко сказать — взлетаем парой! А я ведь пока только видел, как это делают другие. А сам

в строю еще не летал. Но не отступать же!

Пошли на взлет. Набрали высоту. Лететь парой без показа было с непривычки трудновато.

Первая посадка. Заруливаю, ставлю самолет рядом с машиной Тараканова и выключаю мотор. В ушах

звенит, и наступившая тишина кажется неестественной. А день выдался на удивление. Лучи майского

солнца слепят глаза. Спрыгнув с плоскости, я направился к замкомдиву.

— Хорошо, товарищ младший лейтенант, — услышал я от ведущего. Первый экзамен вы успешно

выдержали. Теперь готовьтесь к следующему этапу перелета.

Окрыленный этими словами, я поспешил к своему самолету. Но радость моя сразу исчезла при взгляде на

Тараканова. С сердитым лицом Николай нервно кусал какой-то стебелек.

— Сколько раз летал строем? — строго спросил он меня.

— Сейчас вот — впервые.

— Почему не предупредил? — взорвался Тараканов. — Что, захотел угробить и себя, и меня?

Я виновато молчал. Тараканов был, разумеется, прав.

— Да ты пойми, — отважился наконец я, — ведь от этого полета зависело все. А я не могу ждать, я

должен бить врага, как и ты, как и мои товарищи по школе.

Тараканов отбросил искусанный стебелек и примирительно произнес:

— Ладно уж! Тут и моя вина есть: не учел, что ты летчик начинающий. Надо было с тобой поработать на

земле. Ошибок ты допускаешь немало...

Тут же Тараканов сделал анализ ошибок, рассказал, как поступать в том или ином случае. А в заключение

сказал:

— А сейчас — готовься к вылету.

...Четыре перегона — четыре практических урока. Я овладел пилотированием в паре и в составе

восьмерки. Это придало сил и уверенности. Повезло еще и в том, что боевую машину («одинарку») мне

доверили перегнать на один из прифронтовых аэродромов. Так я получил возможность отработать

бреющий полет и плотный строй шестерки штурмовиков. [22]

И вот, наконец, родной полк.

...Кто это сжимает меня в крепких объятиях?

— Игорь? Ты!

Жмем друг другу руки, радуемся встрече: снова вместе, снова рядом! Делимся новостями. Рассказываю

Игорю о своих полетах. Он выслушал меня, потом с гордостью сообщает:

— А у меня уже четыре боевых вылета!

От души радуюсь за своего друга. Когда же мой черед?

Глава вторая

1.

Командира звена интересовало все до мельчайших подробностей: и как мое здоровье, и сколько времени

провел в воздухе, и с кем летал. Последнее, как я понял, особенно важно было знать Бикбулатову. И когда

я ответил: «С Таракановым», — Бикбулатов одобрительно кивнул головой и улыбнулся краешком губ.

От Тараканова я уже знал, что тот дружит с Бикбулатовым и Заплавским. Боевое побратимство трех

отважных летчиков — русского, татарина и украинца — родилось и окрепло в горячем небе Сталинграда.

И теперь они всегда были вместе.

— Будете моим ведомым! — сказал Бикбулатов с заметным акцентом. — Бортовой номер вашего

самолета тридцать два. Идите к самолету, познакомьтесь с экипажем.

Я не шел, а летел к самолету. Еще бы! Командир звена берет меня своим ведомым! Первым мне

представился механик самолета сержант Мотовилов. Из кабины воздушного стрелка выглядывал

светлоглазый юноша. Он улыбнулся, тут же соскочил вниз и четко отрапортовал:

— Старший сержант Малюк. Ваш воздушный стрелок, товарыш командир!

— Значит, летать будем вдвоем! — крепкое взаимное рукопожатие скрепило наш союз.

— Откуда родом? — поинтересовался я, хотя, судя по фамилии, по заметному акценту, сразу можно было

понять, что Малюк с Украины. [23]

— Есть такой город Корсунь. Може, чулы? Так я оттуда...

Мне сразу понравился этот парень.

Узнав, что его имя Антон, я обрадовался.

— Тезки, мы с тобой, выходит! Вот это здорово! — и рассказал, что и я был записан родителями как

Антон, но когда подрос, решил изменить имя на более распространенное — Анатолий.

Разговорились. Родился Антон Малюк в селе Набутов, Черкасской области, в армию пришел в 1940 году

по комсомольскому набору, учился в Харьковской школе младших авиационных специалистов, стал

мотористом. В самые трудные для Родины дни, в разгар Сталинградской битвы подал Антон Малюк

заявление в партию. Когда на вооружение полка стали поступать самолеты Ил-2, Малюк одним из

первых обратился к командованию полка с просьбой послать его на курсы воздушных стрелков, чтобы, как он написал в заявлении, «непосредственно участвовать в боях против фашистов»...

Познакомился я в этот день и с механиком по вооружению рядовым Сашей Чирковой и мотористом

ефрейтором Анатолием Барановым.

Итак, экипаж самолета был в полном составе.

А в это время противник стремился во что бы то ни стало приостановить наступление советских войск.

По Северному Донцу и Миусу проходила мощная оборонительная линия фашистов, которую следовало

преодолеть частям и соединениям Южного фронта, получившим задачу освободить от гитлеровцев

Донбасс.

Один из тех дней особенно запомнился мне.

...Накануне вечером командир эскадрильи капитан Кривошлык предупредил: завтра предстоит боевой

вылет. Полетит весь полк.

Итак, завтра — мой первый бой!..

Ночь провел тревожно. С волнением ждал рассвета, торопил события. Утром вскочил, позавтракал и —

на аэродром.

На стоянке уже рокочут моторы — идет опробование двигателей. От самолета к самолету спешат

бензозаправщики, подвозятся баллоны со сжатым воздухом. Слышатся голоса механиков и мотористов.

Подготовка самолетов к вылету идет полным ходом. [24]

— Как самочувствие, настроение, товарищ Недбайло?

Обернулся — мой командир Бикбулатов. Аккуратный, подтянутый, чисто выбритый.

— Все в порядке, товарищ гвардии лейтенант! — бодро отвечаю. О том, что плохо спал, разумеется, —

ни слова.

— Вот и хорошо! Карта есть? Обстановка ясна? Маршрут проложен? Ну-ка, разрешите ваш планшет...

Вот видите — железнодорожная станция Софьинобродская? По данным нашей разведки, фашисты

разгружают здесь танки и пушки. По этой цели и предстоит нанести удар...

Вскоре я уже сидел в кабине. Ждал.

Томительно тянутся минуты. Небосвод словно бы раздвинулся, приподнялся над линией горизонта. И

вдруг взметнулась ввысь яркая точка, брызнула зелеными искрами — это сигнал к запуску. Взревели

моторы — сразу в восемнадцать голосов. И пошли «ильюшины» на старт.

Три шестерки — одна за другой тремя рядами — выстроились на взлетной полосе. Моя машина — в

последнем ряду. Буду левофланговым, рядом с Бикбулатовым.

Ждем сигнала на взлет. Его подает командир полка гвардии майор Ляховский: он сегодня сам ведет нас в

бой. Я уже много слышал о нем. Это признанный мастер штурмовых ударов. Смелый и решительный в

бою. Слышал не раз, как летчики восхищались его искусством нанесения удара с пикирования. Уважали

майора Ляховского и за его человечность, отзывчивость, выдержку и тактичность. Не было случая, чтобы

он кого-то обидел. Разговаривал с каждым, как равный с равным. Внимательно слушал собеседника, взвешивал доводы, любил докопаться до истины, был справедлив.

...А вот и сигнал. Самолеты мчатся по ровному полю, взмывают ввысь. Курс — на цель!

Неожиданно небо озарилось вспышками разрывов. Бьют зенитные пушки, тянутся к нам трассы

«эрликонов». Первая шестерка отбомбилась. На земле — фейерверк, багровые всплески огня. Что горит