Атлант расправил плечи. Книга 3 - Айн Рэнд

— Всю дорогу сюда мы говорили о физике, — вставил Галт.

— Да, я помню, вы спросили, поеду ли я с вами, — сказал Дэниэльс, — готов ли я бросить все и никогда не возвращаться обратно… Бросить все! Оставить дышащий на ладан институт, который скоро порастет бурьяном, бросить перспективу на всю жизнь остаться ночным сторожем, оставить Висли Мауча и указ десять двести восемьдесят девять и забыть о недочеловеках, которые ползают на брюхе и хрюкают о том, что разума не существует… Мисс Таггарт, — он самозабвенно рассмеялся, — он спрашивал меня, готов ли я бросить все это, чтобы отправиться с ним. Ему пришлось повторить свое предложение, потому что я сначала ему не поверил. Я не мог поверить, что кому-то могут предложить такую вещь, что здесь вообще возможен какой-то выбор. Уехать с ним? Да я бы спрыгнул с небоскреба, чтобы последовать за ним… и успеть услышать, прежде чем разобьюсь о мостовую, предложенную им формулу!

— Я не виню вас, — сказала она, задумчиво, почти с завистью глядя на него. — Кроме того, вы выполнили условия нашего договора. Вы открыли мне тайну двигателя.

— Здесь я тоже буду ночным сторожем, — сказал Дэниэльс с довольной ухмылкой. — Мистер Маллиган сказал, что предложит мне должность ночного сторожа — на электростанции. А когда выучусь, поднимусь до электрика. Разве он не великолепен, наш мистер Маллиган? Я хочу быть таким, как он, когда доживу до его лет. Я хочу разбогатеть, стать миллионером. Стать таким же богатым, как он!

— Ах, Дэниэльс! — рассмеялась она, вспомнив молодого ученого таким, каким знала его раньше: его сдержанность, пунктуальность и строгость мысли. — Что с вами произошло? Где вы? Вы понимаете, что говорите?

— Я здесь, мисс Таггарт, а здесь все осуществимо. Я непременно стану лучшим электриком в мире и самым богатым. Я непременно…

— Ты непременно отправишься назад к Маллигану и будешь спать целые сутки, а не то я тебя и близко не под пущу к электростанции.

— Хорошо, сэр, — послушно сказал Дэниэльс.

Солнце, выглянувшее из-за края горной вершины, вычертило сверкающий круг по снегам и гранитным скалам, которые опоясали всю долину. Этот круг бросился им в глаза, как только они вышли из дому. Внезапно у Дэгни возникло ощущение, что за пределами этого круга ничего нет; к ней пришло радостное, горделивое ощущение конечности мира, ей показалось приятным сознание, что круг интересов и забот человека может быть замкнут полем его зрения. Ей хотелось распахнуть руки, как крылья, над крышами домов, чтобы коснуться пиков гор кончиками пальцев. Но она не могла даже поднять руки, одной она оперлась о трость, другой держалась за Галта. Медленно, осторожно, как ребенок, который учится ходить, переставляя ноги, она направилась к машине.

Она сидела рядом с Галтом, который вел машину, огибая город, к дому Маллигана. Дом стоял на гребне горы, самый большой в этих местах, единственный двухэтажный жилой Дом, причудливое сочетание старинной крепости и виллы с мощными гранитными стенами и широкими открытыми террасами. Галт остановился, чтобы высадить Дэниэльса, и отправился дальше по извилистой дороге, медленно поднимавшейся в горы. Думая о богатстве Маллигана, о роскошном автомобиле, который вел, положив руки на руль, Галт, Дэгни невольно задумалась, а богат ли сам Галт. Она посмотрела на его одежду: серые брюки и белая рубашка явно предназначались для долгой носки, узкий кожаный ремень на поясе потрескался, часы на запястье безусловно были надежным, точным прибором, но сделаны из простой нержавеющей стали. Единственным, что наводило на мысль о богатстве, был цвет его волос — на ветру их пряди трепетали, как струи жидкого золота и меда.

Внезапно она увидела за поворотом дороги зеленые луга и, в отдалении, ферму. Там паслись стада овец, бродили лошади, виднелись просторные скотные дворы с загородками для свиней, а еще дальше стоял металлический ангар, весьма странно смотревшийся рядом. К ним спешил мужчина в яркой ковбойской рубахе. Галт остановил машину и помахал ему, но ничего не произнес в ответ на вопросительный взгляд Дэгни. Он дал ей возможность убедиться самой: мужчина приблизился, и она увидела, что это Дуайт Сандерс.

— Здравствуйте, мисс Таггарт, — сказал он улыбаясь. Она молча смотрела на его закатанные рукава, тяжелые сапоги, на стада скота.

— Так вот что осталось от фирмы «Сандерс эйркрафт», — произнесла она.

— Не только. Есть еще великолепный самолет, которым вы проутюжили горы.

— А, вам уже известно об этом Да, это был один из ваших самолетов. Прекрасная машина. Боюсь только, я изрядно ее повредила.

— Вам придется отремонтировать его.

— Думаю, у него распорото брюхо. Никто не сможет восстановить его.

— Я смогу.

Она много лет не слышала таких слов, такой уверенности в голосе и уже не надеялась услышать. Ее губы начали было складываться в улыбку, но завершила все горькая усмешка.

— Как и где? — спросила она. — На свиноферме?

— Ну почему же? На предприятии Сандерса — «Сандерс эйркрафт».

— Где оно находится?

— А как вы полагали? В том здании в Нью-Джерси, которое двоюродный брат Тинки Хэллоуэя купил у моих обанкротившихся преемников благодаря полученному у правительства кредиту и отсрочке уплаты налогов? В здании, где он построил шесть машин, которые так и не взлетели, и восемь поднявшихся в воздух и разбившихся — каждая с сорока пассажирами на борту?

— Но тогда где же?

— Повсюду, где нахожусь я сам. — Он показал через дорогу.

Сквозь макушки сосен Дэгни увидела на дне долины прямоугольные летные поля с бетонным покрытием.

— У нас здесь есть несколько самолетов, и моя обязанность — заботиться о них, — сказал он. — Я пасу свиней и обслуживаю аэродром. Я прекрасно делаю ветчину и бекон без помощи тех, у кого покупал их раньше. Эти люди, кстати, не могут производить самолеты без меня, без меня они не могут производить даже ветчину и бекон.

— Но вы… вы ведь тоже не сами проектировали самолеты.

— Не сам. Как не производил и двигатели, хотя когда-то обещал вам это. С тех пор как мы виделись в последний раз, я спроектировал и собрал только новый трактор. Один, собрал его вручную, в массовом производстве не было необходимости. Но этот трактор сокращает восьмичасовой рабочий день вдвое. — Жестом вытянутой руки, как королевским скипетром, он обвел долину. Дэгни последовала взглядом за его рукой и увидела вдали на склоне горы зеленые террасы висячих садов. — Сокращает вдвое, — продолжал он, — на птицеферме и молочной ферме судьи Наррагансетта, в садах Ричарда Хэйли. — Он медленно повел рукой, указывая на длинную золотисто-зеленую полосу у подножья горной гряды, а затем на ленту буйно-зеленого цвета — пшеничные и табачные поля Мидаса Маллигана, потом поднял руку вверх, к террасам в гранитных скалах, на уступах которых сверкала листва.

Дэгни снова и снова пробежала взглядом путь, прочерченный его рукой, и, немного помолчав, сказала:

— Да, я вижу.

— Теперь вы не сомневаетесь, что я смогу отремонтировать ваш самолет?

— Теперь нет. А вы его видели?

Видел. Мидас вызвал сразу двух докторов — одного для вас, Хендрикса, а другого для вашего самолета — меня. Самолет можно привести в порядок. Но это обойдется не дешево.

— А именно?

— Двести долларов.

— Двести долларов? — не поверив, переспросила она; цена показалась ей слишком низкой.

— Золотом, мисс Таггарт.

— О!.. И где я могу купить золота?

— Это невозможно, — сказал Галт.

Она с вызовом повела головой в его сторону:

— Невозможно?

— Невозможно. Там, откуда вы прибыли, ваши законы не позволяют этого.

— А ваши?

— Позволяют.

— Тогда продайте мне. Назовите обменный курс. Укажите любую сумму в моей валюте.

— В вашей валюте? Но у вас нет ни гроша, мисс Таггарт.

— Как? — Таких слов наследница Таггарта не ожидала когда-либо услышать.

— В этой долине вы человек без гроша. У вас миллионы в акциях «Таггарт трансконтинентал», но здесь на них не купишь и фунта бекона на свиноферме Сандерса.

— Понятно.

Галт улыбнулся и повернулся к Сандерсу:

— Приступай к ремонту. Рано или поздно мисс Таггарт заплатит тебе.

Он включил стартер, и они поехали дальше. Дэгни сидела прямо и неподвижно, ни о чем не спрашивая.

В разрыве скал блеснула яркой синевой волнистая гладь. Дорога кончилась. Еще мгновение, и Дэгни поняла: они выехали к озеру. Его воды, казалось, вобрали в себя и сгустили голубизну небес и зелень покрытых соснами горных склонов и смешали их в раствор такой яркости и чистоты, что небо словно потускнело и посерело по сравнению с ним. По склону, среди сосен, к озеру стремительно катился пенистый поток; он разбивался на бегу о выступы скал и затихал в мирной глади озера. У ручья стояло небольшое строение из гранитных валунов.