Петля разума - Дэвид Исаев

мысль оставить его в комнате так его расстраивала и заставляла испытывать сильное чувство стыда.

– Рик, тебе же не девять, зачем ты его тащишь с собой?

– Я не знаю, не могу объяснить, но почему-то оставить его в момент, когда мы выйдем за пределы приюта, увидим больше, чем мы уже видели… Я хочу, чтобы и он испытал эти эмоции, это как-то по-предательски что ли.

– Я думаю, не стоит говорить, что это всего лишь кусок резины…

Рик не стал отвечать, понимая, что вопрос был риторическим. Да и не видел смысла пытаться ей объяснить свои чувства, он знал, что ей все равно не понять этого. Да и обижаться на подобные фразы он уже давно перестал. Армстронг был частью его жизни, как продолжение его тела. Подобная привязанность не исчезает со временем.

– Фух, вот мы и перебрались. Что дальше, котик? – спросил Рик, уже успев подустать, пока перелазил через забор.

– Так, если мне не изменяет память, нам надо идти в вон ту сторону. Видишь тот небольшой подъем? Я так полагаю, что за ним последует либо резкий спуск, либо провал. А это значит, что там речка, – сказала Мия, даже не пытаясь скрыть восторг.

– Да-да, хорошо, что ты полагаешь. Это внушает доверие. Ну ладно, пошли, идти нам еще как минимум минут двадцать.

Пробираясь сквозь деревья, лишь иногда нарушая тишину парой фраз либо громкими вздохами, Рик уже подобрался к утесу. Оглянувшись, он понял, что и Мия не сильно успела отстать. Еще только приближаясь к спуску, Рик молился, что спуск к реке будет не слишком длинным и крутым. К своей большой радости, он не прогадал. Перед ним открывалась широкая, но не глубоководная река, отражающая падающие на нее, сквозь кроны деревьев, лучи солнца. Глубина, по мнению Рика, достигала от силы полторы метров. Однако течение сложно было назвать таким же безопасным. Были и места, где оно практически отсутствовало, из-за расположенных соответствующим образом в ней крупных камней. Туда Рик и приметил сразу отправиться на купание.

– Вау, я просто не могу в это поверить. Ты тоже это видишь, Мия? – в изумлении спросил Рик.

– Да, красавчик, могу еще больше сказать, это не галлюцинации. А ты еще думал, идти или нет.

– Ой, давай без этого. Дай насладиться этой красотой.

– Ну что, побежали купаться? – предложила Мия.

– Постой, хоть я и безумно хочу этого, но надо же понимать, что мы не умеем плавать.

– Да, и что? Когда ты родился, ты уже умел ходить что ли?

– Сравнение конечно, идеально подобрано, однако смысл я понял. И все же, я больше за тебя переживаю, худышка.

– Ой, как это мило. Но все же, я смогу за себя постоять.

Спускаться пришлось недолго, хоть и приятного в этом было мало. Из-за редких физических нагрузок в приюте, ноги Рика быстро забились, и мысль о купании была уже не такой вдохновляющей. Однако, он все же понимал, что больше подобная возможность может и не представиться, несмотря на весь свой оптимистический настрой. Речка, на удивление, была весьма чистой, можно было даже заметить лежащих на самом дне камней, из которых и состояла поверхность дна. Рик быстро отдернул ногу, когда ощутил на себе весь холод ледяной воды. Это отбило у него последнее желание поддержать порыв Мии.

– Слушай, Мия, я не хочу сказать, что вода холодная, но у меня чуть нога не заледенела, когда я ее туда опустил. Может, все-таки ты сама? – одновременно с этим вопросом Рик положил рюкзак на берег, состоящий из песка и редких, порой даже крупных, камней. – Кстати, будешь батончик?

– Нет, я итак уже сама как батончик. Если вдруг захочу, то просто откушу с себя. Ты столько сюда шел, чтобы сейчас придумывать отмазки? При чем, даже не стараясь быть убедительным.

– Боже, да тебя наверняка нашли в снегу, если ты не находишь температуру воды угрожающей жизни. Ай, твою ж мать! Черт…

Доставая батончик, Рик споткнулся, и, падая, случайно ногой пнул рюкзак, который покатился к краю берега и оттуда вываливался Армстронг. Рик как мог быстро вскочил, и только было ринулся к нему, как тот окончательно упал в реку, и его унесло течением. Недолго думая, забыв о холоде, даже об одежде, Рик прыгнул в воду и вынужден был поскользнуться об гладкие, заросшие мхом, камни, и течение отправило его вслед за Армстронгом, словно зная, куда Рик наметил. Ситуация ухудшалась тем, что он не умел плавать, а попытки опереться ногами об дно, состоящее из скользких камней, не увенчались успехом. Только спустя несколько десятков секунд, к Рику пришла способность мыслить, несмотря на немалое количество выпитой речной воды. Однако панику побороть ему все еще не хватало самообладания. Наконец, он услышал бегущую и кричащую ему Мию, которая держала какую-то длинную ветку, одному Богу известным образом, оказавшуюся у нее в руках. По ее лицу можно было понять, к каким действиям она его призывает. Но на пути спасения стояло все то же непреклонное ни перед чем обстоятельство – полная беспомощность перед натиском течения. Пока Рик, с пустой головой и все сильнее одолевающим его чувством паники, смотрел на Мию, его движение прервал огромный камень, лежащий посреди реки, перед тяжестью которого река оказалась бессильна. Резкий удар, который пришелся в плечо, привел Рика в чувство. Опомнившись, он зацепился за ветку, которую ему протянула Мия и постепенно, опираясь ногами об камень, вылез из реки. Только теперь он заметил, что на ее огромных глазах застыли слезами. Она бросилась ему в объятия и зарыдала. В этом плаче было заключено и чувство вины, и страх потерять самого близкого, любимого человека. Одна мысль об этом затянула ее в тот омут боли, из которого ее не был способен вытащить даже Рик, как бы он не пытался ее успокоить. Просидев так до сумерек, Рик все-таки решился ей напомнить, что им уже как минимум полчаса назад пора было вернуться обратно. И только сейчас он вспомнил, что Армстронга унесло течением. Осознание этого ему давалось с трудом. Он не мог себя заставить поверить в это. Несмотря на то, что Мия уже несколько секунд обращалась к нему, он просто сидел, уставившись в одну точку, и не мог смириться с потерей. Рик не чувствовал ничего: ни жалости, ни грусти. Нет, абсолютная пустота в том месте, где он их ожидал обнаружить. Но внезапность этих чувств, будто пронзающий удар острого лезвия, парализовало его. Это было то, что давало ему уверенность в существовании его родителей. Мост между