Колючка и стихоплёт - Татьяна Грачева

не пялиться, сами в глаза лезут. Так и хочется сказать: горшочек, не вари[1]!

Малика беззлобно толкнула Кирилла ладонью в грудь, приблизилась к краю берега и спрыгнула в реку.

Несколько часов друзьям было не до разговоров. Вслед за Маликой в холодную воду погрузился Кирилл. Дима наблюдал за ними с берега. Он вообще не планировал купаться, думал встретить рассвет и вернуться домой. Теперь же не хотел оставлять Малику наедине с Кириллом.

Когда же Дима решился окунуться в воду, Малика и Кирилл, наоборот, вышли на берег обсохнуть и согреться. А ему пришлось плавать дальше, чтобы поспешное бегство из реки не выглядело подозрительным. Мало того что вода оказалась по-осеннему студёной, так он еще никак не мог оторвать взгляд от поляны.

Малика и Кирилл сидели рядом, касаясь бёдрами, тяжёлая рука парня покоилась на плече подруги. Он притянул к себе замёрзшую Малику и энергично растёр ладонью её спину.

— Твой Мышкин меня ночью прирежет. С виду тихий и мирный, а внутри такой вулкан кипит! По идее, тебе должно быть жарко от его горячего взгляда.

Малика мелко дрожала, зубы выстукивали дробь, искажая слова.

— Не мой. В-в-вообще не в-в-в моём в-в-вкусе.

— А кто в твоём?

Малика тяжело вздохнула.

— Ты з-з-знаешь кто.

Кирилл какое-то время молчал. Накинул на неё свою футболку, нехотя спросил:

— Стас? — в голосе послышалось замешательство, переходящее в раздражение.

Малика подняла на него взгляд.

— Он даже не позвонил, представляешь? Не попытался меня найти и поговорить. Просто растворился в воздухе, будто и не было выпускного вечера, того танца и…

Кирилл заметил заминку и закончил сам.

— Поцелуя?

Малика выдержала пристальный взгляд друга.

— Ненавижу твой чёрный глаз, он всегда меня осуждает. А зелёный — всегда на моей стороне, — она прикрыла ладонью левую половину лица Кирилла. — Это я его поцеловала.

Кирилл моргнул, жёсткие ресницы защекотали ладонь Малики, вынуждая убрать руку.

— А он как отреагировал? — в голосе сквозила насторожённость.

— Странный вопрос. Поцеловал в ответ. А что он должен был сделать? Отплеваться и убежать от меня?

— Почему нет? Ты же ядовитая сколопендра.

Малика боднула его плечом, он едва не потерял равновесие, но быстро выровнялся.

— Уже неважно. Он не позвонил, а когда звонила я — не взял трубку. Так что, видимо, на этом всё. Несчастный конец моей первой любви, — она постаралась пошутить, но печаль в голосе скрыть не сумела.

Кирилл притянул к себе подругу, поцеловал в макушку.

— Кирюха, Кирюха. Нашла о ком слёзы лить. Он тебе совсем не пара. Вот лучше на Мышкина своего посмотри. Хороший же парень, хоть и мелковат. Почему только он башку налысо бреет?

— У него кудрявые волосы, и выглядит он с ними очень… мило.

— Понятно. Что может быть хуже характеристики «мило»?

Кирилл приподнялся, готовясь встать, но Малика потянула его за руку, заставляя снова опуститься рядом.

— Куда собрался? Признавайся. Было?

— Что было? — предпринял он попытку изобразить непонимание.

— Вижу, что было. Ты другой. Такой опасный. Словно вегетарианец, впервые вкусивший мяса и нацеленный отведать все котлеты мира.

— Ну, ты права, в общем, — нехотя согласился Кирилл.

Малика сдавленно хихикнула.

— Ну и какая итальянская старушенция тебя совратила? Надеюсь, ты дорого продал свою девственность?

— Злючка, — он наигранно обиделся.

— Лучше бы ты оспорил слово «старушенция». — Малика помахала рукой Диме, призывая выбираться на берег.

— Беатриче всего двадцать семь, — признался Кирилл, ожидая реакции подруги.

Малика в притворном ужасе закатила глаза.

— Я же говорю — старушенция. Нет жизни после двадцати.

Кирилл не успел ответить на это спорное утверждение, на поляну выбрался мокрый Мышкин, он неравномерно посинел и звонко клацал зубами.

Малика окинула друга тревожным взглядом.

— Теперь точно пора домой.

Пришлось собираться обратно в деревню.

Дождавшись, когда Дима натянет вещи, Кирилл взял Малику за руку и направился к оставленным у подножья подъёма велосипедам.

— Профессор, наверное, тебя уже обыскался.

Споткнувшись, Малика опёрлась на его локоть и недовольно пробурчала:

— Он всегда знает, где я. А вот Антонина Сергеевна всю душу вытрясет.

Бабушка чихвостила их недолго, но качественно. Правда, после головомойки накормила вкусным завтраком.

Через пару часов Мышкину всё-таки пришлось уйти и оставить Малику наедине с опасным Эдькой, а тот как нарочно франтил голым мускулистым торсом. Можно подумать, его смуглой коже не хватило солнца в Италии, где он провёл два месяца на спортивных сборах!

До вечера друзья нежились в тени берёзы. Разложили покрывало прямо на траве, позади беседки, воспользовались ею как укрытием от солнца. Перекусили варёной кукурузой и наслаждались последними днями безделья. Кирилл записывал в блокнот строчки, навеянные утренней вылазкой к речке, а Малика заснула, уложив голову на его колени. Одурманивающе пахло спелыми яблоками и чабрецом, и вскоре Кирилл тоже поддался дрёме.

Сумерки на юге скоротечные и плотные, день угас быстро, без плавных переходов, за какие-то минуты сменившись ночью. Рядом с задремавшими друзьями прошуршали шаги, вслед за ними раздалось цоканье каблуков.

Малика открыла глаза и приподняла голову.

— Эдька, проснись. В беседке, кажется, Профессор, и не один. Кто-то всё-таки уговорил его поработать.

Кирилл не умел выпадать из грёз так же быстро, как Малика. Сначала плавал в каком-то промежуточном состоянии. Органы чувств работали хаотично, по очереди. Только спустя минуту он мог полноценно мыслить и двигаться.

В беседке зажегся свет, маломощная лампочка накаливания без абажура горела над макушками посетителей, оставляя под скамейками непроглядную первозданную тьму. Первым в круг света вошёл невысокий мужчина в чёрной рубашке с воротником-стойкой. На его груди мрачно поблёскивали металлические цепи, надетые в несколько рядов. Некоторые из них заканчивались амулетами, в основном собственного изготовления. Выглядел он не слишком представительно, даже комично из-за обилия кустарных украшений на шее и руках. Но стоило заглянуть в его матовые, лишённые блеска чёрные глаза, и пропадало желание насмехаться над нелепым, словно из низкопробного театра, костюмом доморощенного ведьмака.

Малика подползла на коленях к низкому проёму и нашла взглядом отца. Он сидел к ней боком, напротив него стояла слегка полноватая ухоженная женщина с толстой косой на плече. Гостья остановилась у входа в беседку, неосознанно выбрав такое местоположение: если возникнет необходимость, то помчится без оглядки. Женщина чувствовала себя неловко и явно боялась того, к кому пришла за помощью, её пальцы сжали край деревянного стола, потемневшего от времени и пролитых напитков.

Рядом со щекой Малики