Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии - Торвальд Юрген

О преступлении сообщили шефу жандармерии Мюльбауеру, в местный суд Винвейлера и прокурору Зону в Кайзерслаутерн. В девятнадцать часов прокурор Зон, судья Хофбауер и врач собрались в Шельменкопф для обследования места обнаружения трупа. Незадолго до этого Зон прочитал „Руководство для судебных следователей" Гросса и поэтому пригласил также лесника Гуммеля. По дороге Мюль- бауер рассказал, что труп обезглавлен. Голову, отделенную от туловища, видимо, ножом, найти не удалось.

В двадцать часов комиссия добралась до места происшествия. Труп Маргариты Филберт лежал на пологом откосе, приблизительно в пятидесяти метрах ниже лесной дороги. Она лежала на спине, правая нога вытянута, левая согнута. На ногах — черные короткие чулки и туфли. Ни верхняя, ни нижняя юбки не имели видимых следов повреждения, но блузка вся была пропитана кровью из ужасной раны на шее. В остальном на теле не было никаких повреждений или загрязнений. Кожаная перчатка на правой руке была надета нормально, в то время как на левой оказалась разорванной, будто убийца искал кольца. Не было ни сумки, ни шляпы, ни жакета, ни зонта, и Зон ломал себе голову, идет ли здесь речь об убийстве с целью ограбления или о половом преступлении. Из показаний архитектора Зеебергера явствовало, что Маргарита Филберт никогда не носила с собой больше одной-двух марок. Может быть, одежда пострадавшей ввела убийцу в заблуждение, и он предполагал найти у нее большую сумму денег?

Тем временем стемнело, и Зон прервал осмотр места преступления, приказав накрыть труп двумя попонами. В воскресенье, 31 мая, в шесть часов утра комиссия собралась вновь, пополнившись, фотографом-художником" Генрихом Бортцелем. Они еще раз тщательно осмотрели место преступления и труп. При этом на пальцах, с которых была содрана перчатка, они обнаружили волосы различного цвета и собрали их, завернув в лист бумаги. Встав на колени, они рассмотрели землю вокруг трупа. Зон подозревал, что юбки Маргариты Филберт оказались задранными в результате того, что убийца притащил ее сюда за ноги с места совершения преступления. Лесник Гуммель нашел на одежде Маргариты Филберт листья боярышника и черники. В нескольких метрах от этого места росли кусты боярышника, но другого вида. Хорошо знавший свой лес, Гуммель сказал, что такой вид боярышника и черника растут на склоне, метрах в сорока пяти выше, в непосредственной близости от дороги. Зон послал туда двух жандармов для розысков следов крови и отчлененной головы. Труп он приказал погрузить на телегу и отвезти в Фалькенштейн. Там судебный медик королевского суда земли доктор Цан произвел вскрытие трупа. В результате вскрытия было установлено, что убийца сначала задушил свою жертву, а затем уже обезглавил. Цан не мог установить, было ли совершено изнасилование, и он приказал Хофбауеру послать труп для экспертизы состояния половых органов в медицинское отделение Вюрцбургского университета. Одежду, принадлежавшую Маргарите Филберт, уложили в старый ящик и отправили в Винвейлер. Тем временем жандармы обнаружили у дороги следы крови на земле и кусты боярышника и черники. Но все попытки найти отчлененную голову и вещи жертвы ни к чему не привели.

Перед тем как покинуть Фалькенштейн, Зон и Хофбауер вызвали вице-вахмистра Шмидта из Винвейлера и поручили ему проверить всех подозрительных лиц. Шмидт знал своих людей и побывал у батраков и рабочих, которые имели судимости. Он осматривал их квартиры или комнаты. Но у всех у них было надежное алиби. Либо у них отелилась в это время корова и они никуда не выходили из сарая, либо их видели в компании людей, не вызывающих подозрения. Тогда вице-вахмистр отправился к бургомистру Фалькенштейна Питеру Фишеру для наведения справок о том, кого еще можно подозревать в преступлении. Фишер сразу же назвал имя одного сомнительного типа. Если только это не кто- нибудь из посторонних, то в самой деревне на такое способен один человек: Андреас Шлихер. Несколько своеобразное обоснование такого мнения гласило: „Потому что он однажды был под следствием за браконьерство и вообще у него плохая слава".

Андреас Шлихер был знаком вицевахмистру: уже много лет его подозревали в браконьерстве, но ни разу не могли уличить. Шлихеру было 40 лет, он был протестантом, женатым человеком, отцом пятерых детей, имел небольшое хозяйство с несколькими разбросанными в разных концах участками земли, но в основном подрабатывал в мастерской у медника. У Шлихе- ра было много долгов, он слыл грубым, вспыльчивым и склонным к насилию человеком. Но кроме него было много других насильников. Только в Фалькенштейне Шмидту была известна добрая дюжина таких натур. Однако бургомистр обратил внимание Шмидта на то, что одна из пашен Шлихера расположена у самой дороги, по которой, очевидно, шла Маргарита Филберт. Тогда, не долго думая, вице-вахмистр отправился вместе с бургомистром к хутору Шлихера. Они застали Шлихера, на котором была рабочая одежда, в коровьем хлеву за кухней. Шлихер, коренастый мужчина с черными коротко постриженными волосами, темными усами и с желтыми, редко посаженными зубами, поначалу возмутился, что ему мешают работать. Но затем он охотно рассказал, как провел день, интересующий пришедших. В тринадцать часов, надев воскресный костюм и воскресные туфли, Шлихер отправился посмотреть свои пашни на склоне горы Херцберг в районах Драйморген, Шиндерборн, Херценталь и Хинтерм Хан. Он осмотрел все свои поля одно за другим и в три часа дня или полчетвертого был уже дома. Шлихер утверждал, что соседка Филиппина Флур видела, как он возвращался. Больше он не выходил из дома. Что же касается Маргариты Филберт, то никогда ее не встречал. Об убийстве услышал лишь в пятницу 29 мая. Шмидт спросил, не ходил ли он в день „вознесения" на свое поле у леса Шельменкопф. Но Шлихер категорически заявил: „Нет". Его жена Каролина в ответ на все вопросы Шмидта только пожимала плечами. Она была по натуре очень немногословна, да и сама жизнь, полная труда, забот и нужды, не сделала ее более разговорчивой. Каролина даже ни разу не подняла глаз. Лишь после настойчивых расспросов она сказала, что если он (Шлихер) говорит, что вторую половину дня „вознесения" был дома, значит, так оно, наверно, и было.

Шмидт заставил Шлихера показать ему свои руки. Не обнаружив на них ничего подозрительного, он поинтересовался одеждой Шлихера. Вскоре Шмидт отправил в суд Винвейлера протокол, в котором, в частности, указывалось: „На одежде Шлихера не обнаружено ни малейшего следа крови. У Шлихера имеются два ножа, на которых также нет следов крови… "

Вечером Шмидт посетил соседку Шлихера Филиппину Флур. Ему бросилось в глаза одно обстоятельство: прежде чем ответить на его вопросы, молодая женщина убедилась, что за ее домом никто не следит со стороны Шлихеров. Она подтвердила, что видела во второй половине дня стоявшего у входа в дом Шлихера. На нем был его серый воскресный костюм. Она не заметила ничего подозрительного. Поведение соседки так и оставалось до конца беседы странным, будто она чего-то боялась, но алиби есть алиби. В плохом настроении Шмидт снова отправился в путь. На этот раз его путь лежал к трактиру „Цум Вильден Егер" в Фалькенштейне. Он хотел расспросить хозяина трактира Генриха Фишера, не заметил ли тот чего-либо подозрительного. Фишер подождал, пока несколько посетителей покинут трактир, и сказал жандарму, что он считает Андреаса Шлихера убийцей. Несколько часов тому назад посетитель трактира Герман Клейн как раз рассказывал, что Шлихер пытался подбить его на ограбление одного старика. Затем Фишер назвал Шмидту имя крестьянина Мартина Фишера, который может якобы доказать лживость слов Андреаса Шлихера, что всю вторую половину дня „вознесения" тот не выходил из дома. Наоборот, он вернулся из леса между восемью и десятью часами вечера и пытался незаметно пробраться в деревню. Но, может быть, Мартин Фишер ему ничего и не скажет, потому что все в деревне боятся Шлихера и, пока тот на свободе, будут держать язык за зубами.