Я живу в октябре (СИ) - Лыков Максим

– Ааа! – это от ушей отлегло. Васька вскочил на ноги.

В стороне отчаянно ругался Стрелец, а деда Харитона уже и не видать. Только ликующий жуткий вопль удаляется прочь.

Васька схватился за жагру и бросился вслед. Пламя разошлось, но Васька бежал быстро, так что свет не успевал рассеивать темноту. Он еле успевал уворачиваться от веток, перепрыгивать через корни и лежалые стволы. Ему казалось, что бежит он долго, хотя на деле всего-ничего – с тропы, да по мху, шагов пятьдесят.

Где кромешник? Где дед Харитон? Куда бежать-то?

Васька остановился, подняв жагру повыше.

– Где? А?

Но только тяжёлое дыхание своё слышно. Нет никого. Нету деда Харитона.

– Нет! – снова крикнул он. И тут же заметил лежащее под еловой веткой тело. Старик лежал лицом вниз, вывернув руки над головой. А над ним висел Кромешник, закутанный в темноту, словно в монаший подрясник.

Васька приблизился и увидел, что тварь вовсе не парит в воздухе, как ему показалось поначалу. Кромешник стоял на земле, укутанный в чёрный балахон с ног до головы. Из-под капюшона белело лицо, вполне человечье. Это придало Ваське сил.

– Изыди! – закричал Васька голосом отца Григория. Таким грозным басом у него не вышло, конечно. Но уверенности прибавилось.

– У, я тебя! – Он хотел окрестить огнём, но сил хватило лишь махнуть, как кадилом. Из-под чёрного балахона раздалось шипение. Кромешник отшатнулся. Ваське привиделись кровавые глаза, с ненавистью глядевшие на него. Огонь ли в них отразился, то ли всё же было что бесовское. Тварь медленно отступила и расплылась в ночной чащобе.

Дед Харитон лежал на мху не шевелясь.

– Деда!

Лицо у старика оказалось холодным и сухим, как задубелые листья.

– Дед Харитон!

Дышит? Ничего не понятно. Мальчик закусил губу. Где-то в ночном лесу скрипела чёрная тварь, перебегая от куста к кусту. Или то ветер-шалун бродит?

– Дай посмотрю.

Это Стрелец нашёл его. Васька, еле сдерживая подступившие слёзы, смотрел как Стрелец переворачивает тело старика лицом к небу и припадает ухом к груди. Кромешник держал деда Харитона всего-ничего, но он уже не дышит.

– Живой вроде.

Стрелец тяжело поднялся.

– Ты обронил, – сказал он, протягивая запасную жагру. – Зверь куда побежал?

– Это не зверь.

– А кто?

– Кромешник.

Стрелец погладил бороду, недоверчиво покачивая головой.

– Медведем мне показался. Силища-то какая. Не спутал, малец?

– Не. Не ушкуй это. На человека похож, в чёрное вырядился как инок какой.

– На человека?

– Да.

Стрелец задумался.

– А где батюшка? – спросил Васька.

– В часовенку похромал, – грубо ответил Стрелец. Он задрал бороду вверх. Васька невольно тоже посмотрел на небо. Там, на верхушках сосен серебрился лунный свет, и было так покойно, что Васька на миг позабыл обо всех бедах на земле.

– Обратно скоро, – задумчиво изрёк Стрелец. – Ночь в полную силу вступает.

Он посмотрел на лежащего Харитона и добавил:

– Если то кромешник, то голодный остался. Окрест бродить будет, пока хоть кого-то не схарчит. Останешься с Харитоном, а у меня дело есть.

Стрелец поправил топор за поясом да поудобнее перехватил пищаль.

– Я с тобой пойду! – решительно сказал Васька. – Кромешник огня моего забоялся.

– Огня, гришь?

– Да, дядька! Зашипел зверем и убежал.

Стрелец недоверчиво смерил его взглядом, но неожиданно согласился

– Добро. С факелом рядом пойдёшь.

– А дед Харитон?

– А мы недалече. Не утерпит Кромешник, сам сюда явится.

Хотел было Васька сказать, что так в силки на приманку зайца ловят. Приманкой вот только дед Харитон оказывается. Но ничего не сказал, побоялся, что прогонит Стрелец. А Стрелец отвёл Ваську подальше и велел шёпотом:

– Ты здесь с огнём ходи. Я поближе к Харитону залягу. Как заслышишь, что я палю, беги ко мне. А ежели кромешник к тебе наведается, то кричи. Я поспею.

Ушёл Стрелец, остался один Васька, и тут навалились со всех сторон шорохи – то ветка треснет, то птица ухнет. Огонь тусклее стал – догорают тряпицы. Васька запалил вторую жагру. Недолго осталось-то. Скоро Васька и другие грешники, что в августе живут, почуют, как в животе заноет, затянет, будто от страха. То значит пора назад, в начало августа. От этого полного месяца к прежнему, что как маяк светит. В часовенке останутся лишь те, чьё прибежище сентябрь. Бабка Настасья останется, Прохор останется…

В темноте скрипнуло. Васька развернулся и ахнул: в отблесках света замаячила грозная фигура. Но он не успел толком испугаться.

– Тише-тише, Вася – сказала фигура. – Я это.

– Батюшка? – обрадовался Васька. Отец Григорий прихрамывал, да по белому лицу с редкой бородкой тянулась тёмная царапина. Но в остальном священник выглядел здоровым.

– Тише, Вася, – повторил отец Григорий. – Где Петро?

– Стрелец там, – указал Васька. – Деда Харитона сторожит.

– Харитон живой?

– Жив. Его кромешник чуть не утащил.

– Кромешник? – нахмурился отец Григорий. – Чудишь ты. Медведь-то был.

– Нет. Стрелец тоже так помыслил, – с жаром возразил Васька. – Но я сам видел.

– И…каков кромешник?

– Как человек. На ногах стоит. Одежда как у людей. Чёрный только весь.

– Ага, – отец Григорий немного успокоился.

Тут Васька вспомнил, что Стрелец говорил.

– Батюшка. А пошто ты в часовню не пошёл?

– Как я уйду, – удивился тот. – Не могу я тебя да Петра оставить. У кромешника-то сила бесовская…

Бах! В месте, где затаился Стрелец, вспыхнуло, и грохот выстрела прокатился по лесу.

– Стрелец! – воскликнул Васька и бросился на помощь.

– Стой! – крикнул вослед отец Григорий. – Опасно там, отроче.

Но Васька его не слушал. Впереди слышны были вперемешку звуки борьбы и тяжёлые ругательства.

– Я счас! Счас!

Рядом с лежащим дедом Харитоном стоял мрачный Стрелец.

– Убёг, – сообщил Стрелец, ловко насыпая в порох из подсумка. – Быстрый, зараза.

– И что теперь?

– Ничего. Наше время кончилось.

Васька и сам чувствовал, что пора. Неведомая сила уже стучалась под сердце.

– Знашь, где Харитон живёт? – спросил Стрелец.

– Да.

– Как рассветёт, беги к нему. Бог даст, оклемается.

– Хорошо, дядька.

– А ты шо тут делашь? – недобро спросил Стрелец, глядя поверх головы Васьки.

Это отец Григорий дошёл до них.

– Истинно говорю, бес среди нас, – забормотал священник, подходя. – Добрый ты воин, Петро Стрелец. Поостерегся бы. Честным крестом бесы побеждаются, а не пищалью.

– Знаш что? – грубо прервал его Стрелец. – Про кромешника-то?

– Откуда мне?

– А на меня пошто упал? Тварь на Харитона бежит, а ты на меня валишься?

– Так споткнулся я, Петро. Спужался и споткнулся.

– Смотри, – погрозил Стрелец кулаком. – Не посмотрю, что ты из духовных. Взгрею хорошенько.

Отец Григорий замолчал, тревожно поглядывая то на Стрельца, то на лес.

– Зря ты так, Петро. Помочь я хотел.

Стрелец не успел ответить. За пределами освещённого круга раздался истошный вопль.

– Свету дай! – гаркнул Стрелец.

Васька вздёрнул жагру кверху. Тьма немного отодвинулась назад.

– Нападать будет, – предупредил Стрелец, целясь в лес из пищали. – Ишь воет.

Словно отвечая Стрельцу, вопль повторился. Ваське показалась, что кричат повсюду. Он крепче схватился за жагру и прижался поближе к Стрельцу.

– Ну где ты, где, – бормотал Стрелец, прикусывая в азарте губы. – Да сядь ты, отче!

Отец Григорий, нервически оглядывающийся по сторонам, послушался, и опустился ниже. Васька невольно посмотрел на него и вскрикнул.

– Дед Харитон исчезает!

И вправду тело словно окуталось лунным серебром, теряя плотность. Сквозь него Васька смутно видел примятый мох. Не доводилось ещё Ваське это со стороны видеть. Если не сопротивляться зову, то сейчас с ним произойдёт тоже самое. Мир затуманится и откроются его глаза в ночном домашнем тепле ровно месяц назад. Ваське на миг почудился материн голос – она окликала его, ворочающегося после возвращения.