У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания - В. Сахаров

Еще в августе Военный совет OOP стал настойчиво просить о пополнении войск резервами. С 30 августа начали прибывать маршевые батальоны и роты. В сентябре мы стали получать все больше и больше людей.

С 15 по 19 сентября в Одессе высаживались части 157–й стрелковой дивизии. Она насчитывала в своих рядах двенадцать с половиной тысяч человек при 70 орудиях и 15 танках. Всего же за август и сентябрь Приморская армия получила свыше 46 тысяч новых бойцов. Восполнив потери, мы почувствовали себя увереннее.

Неприятельская тяжелая артиллерия заняла позиции в районе Чебанки. У врага увеличились возможности обстреливать прицельным огнем город, порт и корабли на подходе к нему.

Нужно было что‑то предпринять, чтобы положить этому конец. После того как мы получили хорошо вооруженную 157–ю дивизию, а остальные основательно пополнились, такая задача стала реальной.

Военный совет района решил прежде всего нанести сильный контрудар в Восточном секторе, с тем чтобы, отбросив противника от Чебанки, Булдинки, Александровки, лишить его возможности обстреливать город и порт. На этом направлении можно было хорошо использовать огневую поддержку кораблей. Существовали благоприятные условия и для высадки морского десанта (включить его в план контрудара предложило командование флота).

Для нанесения удара выделялись 421–я дивизия полковника Г. М. Коченова и 157–я дивизия под командованием полковника Д. И. Томилова. Наступление было назначено на 8 часов утра 22 сентября. Несколько раньше, перед рассветом, кораблям флота предстояло высадить в районе Григорьевки сформированный в Севастополе 3–й морской полк. Небольшой воздушный десант выбрасывался у врага в тылу.

Настало 22 сентября. В целях соблюдения секретности плановая таблица контрудара, разработанная начальником штаба армии Н. И. Крыловым, была передана в войска лишь накануне. На рассвете наш 69–й истребительный полк, ведомый майором Л. Л. Шестаковым, совершил налет на только недавно разведанные аэродромы противника у селений Баден и Зельцы. Сосредоточенные там и искусно замаскированные немецкие самолеты были уничтожены на земле. Тем временем бомбардировочная авиация флота наносила удар по войскам противника на направлениях атаки наших дивизий.

К началу наступления еще не были известны результаты высадки морского десанта. Установить с ним связь по радио почему‑то не удавалось. Катера, посылавшиеся из Одесского порта, обстреливались противником с берега и возвращались обратно. Закрадывалось сомнение: высадился ли десант вообще? Не уничтожен ли он на подходе к берегу вражеской авиацией?

Но оказалось, что все шло по плану. 3–й морской полк, очистив от врага Чебанку, Новую Дофиновку и другие селения, двигался навстречу войскам, наступавшим с одесского плацдарма.

Вначале враг оказал наступающим частям ожесточенное сопротивление. Особенно — в районе Фонтанки, где были дзоты, проволочные заграждения, приспособленные для обороны каменные дома. Но наша артиллерия, хотя у нее и было маловато снарядов, хорошо поддержала пехоту, и та прорвалась вперед.

В отряд кораблей, высаживавший морской десант, входили крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым». После высадки десанта его поддерживала артиллерией группа эсминцев. Их огонь помог сломить сопротивление противника. Он начал в беспорядке отходить, а потом просто побежал, бросая орудия, пулеметы. Морской десант соединился с частями 421–й дивизии. Успех контрудара был полный.

4–я румынская армия потерпела 22 сентября серьезное поражение. Ее 15–я пехотная дивизия была разгромлена, а 13–я понесла такие потери, что уже не принимала активного участия в боях до конца обороны Одессы. Отброшенный на 7–8 километров от побережья противник лишился возможности обстреливать с этого направления город и порт.

Нам пришлось похоронить около 2 тысяч убитых неприятельских солдат, подобранных на поле боя, и это была лишь часть вражеских потерь. В числе наших трофеев оказались 39 орудий, 6 танков, 110 пулеметов, много разного военного имущества.

Тяжелые орудия, недавно обстреливавшие город, провезли по его улицам. На них появились красноречивые надписи мелом: «Эта пушка больше не будет стрелять по Одессе». Надо ли говорить, как поднял успешный контрудар настроение жителей города, боевой дух всех его защитников!

Теперь надо было оградить Одессу от артиллерийского обстрела и с юго–запада. Другими словами, напрашивалась мысль о контрударе со стороны Южного сектора в направлении Ленинталь, Петерсталь, с тем чтобы выйти на старый оборонительный рубеж, разбив неприятельскую группировку, действовавшую против левого фланга 25–й дивизии.

Военная теория учит, что для успешного наступления необходимо иметь в три раза больше сил, чем у противника. Под Одессой было как раз наоборот: против пяти наших соединений, считая и несильную кавдиви–зию, — восемнадцать соединений вражеских. На участке, где я намечал (пока мысленно) новое наступление, у противника было пять пехотных дивизий. Мы же могли выделить для удара максимум три дивизии вместе с той же кавалерийской. Еще менее утешительно для нас выглядело соотношение сил в авиации и артиллерии.

Однако я был убежден, что решиться на наступление все‑таки можно. В известной мере полагался при этом и на то, что румыны не очень‑то хотели воевать ради захватнических интересов своих немецких союзников. Нам были известны случаи, когда в некоторых частях противника солдаты отказывались идти в наступление. Иной раз, судя по интенсивности огня, велась артподготовка, но за ней не следовало атаки пехоты.

Я поделился своими соображениями с начальником штаба армии Николаем Ивановичем Крыловым, и он целиком со мной согласился. Поддержал идею нового контрудара и Гавриил Васильевич Жуков. Начальник штаба района Г. Д. Шишенин высказал некоторые сомнения. Но в конце концов решение провести наступление в Южном секторе было принято. 157–ю дивизию, которой предназначалась в нем важная роль, вывели в резерв.

Был уже готов и план, а наступать нельзя — нет снарядов: артиллерия имела в среднем половину боевого комплекта. Приходилось ждать подвоза боеприпасов, обещанных командованием флота.

Я познакомил с планом контрудара командира 25–й дивизии генерал–майора И. Е. Петрова. Мои указания о подготовке к предстоящим действиям он принял к исполнению как‑то неохотно. Иван Ефимович Петров, служивший офицером еще в старой русской армии, был человеком весьма сведущим в военном деле. Он отличался также личной храбростью, часто бывал на передовой и пользовался большим уважением у бойцов своей дивизии. В то же время генерал Петров был очень осторожным командиром, когда дело касалось принятия решения за полк или дивизию. Здесь он добивался прочной гарантии успеха, на риск идти не любил.

26 сентября в Восточном секторе развернулись бои за только что освобожденную Новую Дофиновку. Врагу удалось было выбить из нее подразделения 3–го морского полка, но мы быстро восстановили положение. Это еще раз убеждало: можем бить и гнать врага наличными силами.

Тем временем осложнилась обстановка в Крыму — немцы начали нажимать у Перекопа. Стали поговаривать о том, что возможна высадка на Крымском полуострове вражеского воздушного десанта.

Мы получили просьбу командующего Черноморским флотом отправить в Севастополь 100 грузовых машин. Вот как быстро все менялось! Месяц назад оттуда ободряли нас: «Будем помогать, чем можем. Держитесь». Теперь мы отправили в Севастополь 70 автомашин и ободряющую телеграмму, в которой обещали выслать 100 минометов одесского производства.

Наконец 29 сентября пришел транспорт со снарядами. Контрудар в Южном секторе был назначен на 2 октября.

А вечером 30 сентября в Одессу внезапно прибыл заместитель наркома Военно–Морского Флота вице–адмирал Г. И. Левченко. Он привез директиву Ставки — такую, какой никто не ждал. Она гласила:

«…В связи с угрозой потери Крымского полуострова, представляющего главную базу Черноморского флота, и ввиду того, что в настоящее время армия не в состоянии одновременно оборонять Крымский полуостров и Одесский оборонительный район, Ставка Верховного Главнокомандования решила эвакуировать OOP и за счет его войск усилить оборону Крымского полуострова…»

Нелегко было вот так, сразу, принять это как неизбежное. Ведь и в самые трудные дни Одесской обороны мы не помышляли о том, что можем отсюда уйти. А теперь положение было куда прочнее, чем, скажем, в августе. И даже многолетняя привычка безоговорочно выполнять приказы плохо помогала быстро перестроить мысли на встававшие в порядок дня новые, эвакуационные, заботы.

Мы долго не расходились после экстренно собранного ночного заседания Военного совета оборонительного района. Гордей Иванович Левченко рассказывал о положении, создавшемся в Крыму, о том, что одной 51–й армии его не отстоять и приморцы нужны там как можно скорее— пока бои идут еще у Перекопа.