Какого цвета ваша боль? (СИ) - "Волосинка на губе"

Она отвратительна.

– Я приготовила тебе платье, – Джанин закурила. Прямо в моей комнате, просто взяла и закурила, крутя в руках мои детские рисунки, лежавшие рядом с ней на тумбочке. На них я всегда рисовала её толстую, с волосами в разные стороны, с кривыми ногами и перекошенным лицом, а что бы никаких сомнений не оставалось, кто на рисунке, я жирными буквами подписывала ДЖАНИН.

На дверце шкафа висит матовый чехол, и я сразу отмечаю, что платье синее. В пол. Я не двигаюсь, дожидаясь её действий. Переоденусь, когда она выйдет. Не хочу, что бы она увидела на ноге новые раны.

Иногда я режу себя, умоляя внутреннего зверя проснуться. Режу, когда ужасно злюсь на Джанин. Но зверь внутри меня спит, круша мои мечты о том, что однажды я сотру с её наглой рожи улыбку, изуродовав её «идеальный» образ. Я представляю металлический вкус во рту, представляю, как Метьюс харкает кровью. Однако больше, чем маленького пореза на ноге, я не могу себе позволить. Она бы заметила и контролировала мои действия ежесекундно.

– Спасибо, – это всё, что я могу выдавить из себя.

Она встаёт с кресла и делает шаг мне на встречу, останавливаясь совсем близко.

– Ну, и что? Неужели ты даже не обнимешь свою мамочку?

Да чтоб ты сдохла, тварь!

– Конечно, – меня передёргивает. Это сложно назвать объятием. Так люди случайно касаются друг друга на улице, извиняясь после, потому что причинили дискомфорт.

В последнюю секунду, она притягивает меня ближе и тихо шепчет на ухо:

– Будь хорошей дочкой.

Она резко отстраняется, отряхивает кофту и распрямив плечи, удаляется, оставляя меня стоять на месте. Я кривлюсь, дотрагиваясь до уха, до сих пор ощущаю её холодное дыхание на коже.

На том месте, где она только что сидела, лежат сложенные в стопку рисунки, с продырявленными от сигареты ровными кружками.

– Ну, посмотрим, что ты мне приготовила, мамочка, – дернув резко замок на чехле, меня мгновенно ослепляют стразы, расшитые по всей поверхности платья.

Усмехаюсь. Джанин в своем репертуаре. Лучшее платье, для лучшей дочери, лучшей женщины, из лучшей фракции. Какое клише.

Быстро натягиваю его. Оно на удивление легкое, даже не смотря на огромное количество пайеток. Длинное, обволакивающее меня, словно вторая кожа, которая держится на двух тонких бретельках подчеркивая мою небольшую грудь.

Лёгкие локоны красиво обрамляют моё лицо. Надеваю круглые серьги и высокие каблуки. Румын всегда говорил, что от красивой девушки на шпильках и в вечернем платье никогда не ожидаешь, что в любой момент она может перерезать тебе горло тем, что прячет под длинной юбкой. И всегда, смеясь, добавлял, разве что ты не в Бесстрашии.

Под длинным подолом платья прячу на ремнях ножны, которые закреплены на бедрах. Два ножа. На каждую руку.

Стою у зеркала, довольно окидывая себя взглядом. Через полчаса начнётся вручение дипломов. После, бал для выпускников, их родственников и друзей.

Ежегодно, это празднование устраивают в большом зале Искренности. Чтя традиции и отдавая дань предкам, повторяя ритуал награждения.

***

Торжество вот-вот начнётся. Люди торопливо рассаживаются по своим местам, а Джанин в очередной раз даёт мне последние наставления, показывая, куда мне сесть. Первый ряд, крайнее место у самой лестницы у сцены.

Я решаю не расталкивать всех, что бы добраться до своего места. Стоя в проходе, меня словно прячет штора, позволяя незаметно рассматривать присутствующих в зале. Наряды каждого из собравшихся заставляют затаить дыхание. Лишь Отречённые пришли в своих фирменных балахонах. Просто смешно!

Зал гудит. На черных сиденьях быстро размещаются выпускники в разноцветных нарядах, красных, черных, синих, белых, серых цветах переливающихся в зале, смешиваясь в яркую палитру. Моё сердце бьётся с бешеной скоростью.

Вручение началось. Звучат поздравительные речи всех Лидеров фракций, напутствие на будущую жизнь, и главный девиз каждого живущего в Чикаго.

«Фракция превыше крови». Хором проносится по залу.

Начинают вызывать по имени, вручая дипломы цвета фракции. Это все что будет служить тебе напоминанием о прошлом, если ты перейдёшь в другую.

Я смотрю на каждого, выходящего на сцену. Счастливые. С улыбкой до ушей, они уверенно смотрят в зал, зная, что там собрались самые близкие друзья и любящие родители.

– Мира Метьюс.

В зале начинают оглядываться. Я стою, как зачарованная, пока не соображаю, что до сих пор нахожусь у входной двери за шторкой.

Ну, будь, что будет.

Делаю глубокий вздох и задерживаю дыхание, считая до пяти. Гордо поднимаю голову и уверенно шагаю мимо рядов к сцене, нацепив самую очаровательную улыбку. Краем глаза улавливаю, как головы сидящих, словно под гипнозом, следуют за мной. Вижу довольную ухмылку «мамочки», стоящей на сцене. С платьем она не прогадала.

Качая бедрами, поднимаюсь по лестнице на сцену. Слышу свист из разных уголков зала. Улыбаюсь ещё шире. Мне и в правду приятно.

Подхожу к Маркусу Итону, принимая из его рук диплом. Только теперь я позволяю себе спокойно вздохнуть и немного расслабиться. Он бормочет, какие-то поздравительные слова, но его я уже не слушаю. Я тону в аплодисментах. Торопливо отхожу в сторону и начинаю пожимать руки каждому из Лидеров фракций, которые выстроились в ряд.

У Джоанны, теплые руки и добрый взгляд. Может мне уйти в дружелюбие? Нет, это слишком приторно для меня. Там всё мило и… дружелюбно. К тому же там нет изнуряющих тренировок, к которым, честно признаться, я привыкла. Да и если узнают, что я ношу под желтой юбкой ножны, меня выгонят нафиг к афракционерам.

Джек Кан, короткое поздравление и искренняя улыбка. Может в Искренность? Я бы может и не против, вот только, не пройду я испытание сыворотки правды. Все узнают, что я не дочь Джанин, а научный эксперимент и поднимется ужасный скандал, который ещё и не понятно, как может закончиться. Нет, спасибо.

Джанин Метьюс. Если я останусь в Эрудиции, то из нас двоих выживет только одна. Уверенна, что это буду я, а Джанин найдут обескровленной в своей грёбанной лаборатории. Натягиваю улыбку и обнимаю её, на что слышу в ухо:

– Поцелуй мамочку, – слюняво целую её в щеку, оставляя мокрый след. Едва морщится. Старается не подавать виду.

Двигаюсь дальше.

Дальше начинается самое интересное.

Пять Лидеров Бесстрашия стоят в ряд, разглядывая меня с ног до головы, как мясо. Все, кроме, последнего. Он стоит широко расставив ноги, с руками убранными за спину. Смотрит перед собой. Поза настоящего солдата.

Пожимаю каждому руку, старшие Лидеры не удержавшись скользят взглядом на грудь, заставляя меня лишь усмехнуться. Только последний, даже не удостоившись пожать руку, встречается со мной взглядом. Серым. Леденящим. Он смотрит с отвращением. Даже больше с презрением. Я замираю, всё ещё ожидая своего поздравления. Мозг кричит, беги, а тело, словно большой мешок с картошкой прибило к полу.

– Не смей выбирать Бесстрашие.

Я улыбаюсь, понимая, что все сомнения отпали. На церемонии, я пролью кровь на горячие угли, и помимо взгляда Джанин буду искать твой, Лидер. Ведь только что, ты мне бросил вызов, который прежде мне никто не смел бросить, кроме Румына. Можно даже сказать, что это у меня это в первые, по-настоящему. Поздравляю. Ты оказался первым.

Когда церемония оканчивается, все перебираются в соседний зал, где уже гремит музыка. На огромном танцполе, по бокам от стен, расположились пять больших столов. По цветам фракций можно с лёгкостью определить где, чей. На каждом из столов стоят фирменные блюда и алкоголь. В принципе, брать можно с любого стола, всё, что хочешь. Я почти уверенна, что на столе Отречения, вместо алкоголя, стоит вода. Святая.

Ко мне подходит Джанин, вместе с Максом.

– Сейчас к тебе присоединится твой спутник, который в случае чего прикроет. Он Бесстрашный. Надеюсь, ты помнишь, что должна делать, – она мило улыбается. Да, конечно, забудешь тут.

Макс просто едва заметно кивает, после чего они удаляются к столу Эрудитов и берут по бокалу шампанского.