Одиннадцать - Эрик Бутаков

Как по заказу джип проскочил на Тверскую, спустился к Кремлю и немного застрял в пробке у поворота к Госдуме. «Интуриста» не было – шло строительство. «Москва» была в разобранном состоянии, обнесенная лесами. По крышам Охотного ряда слонялись «гости нашего города» разглядывая фонтаны и грузинскую «архитектуру малых форм». Биотуалеты функционировали – к ним стояли небольшие очереди.

Владимир Павлович (Старшой) повернулся к Ефиму.

– Как настроение?

– Нормально, – ответил Ефим.

– Уставший ты какой-то.

– Будешь здесь… Всю ночь не спать… А «Россию» уже разобрали? – на всякий случай спросил Ефим.

– Ещё не всю! – непонятно, шутит он или говорит действительно именно о гостинице, ответил Старшой. – А что?

– Да так – интересно. Я там, вообще-то, часы забыл.

Владимир Палыч загадочно улыбнулся, кивнул и отвернулся к водителю, сказал ему:

– Включи музыку, пожалуйста.

– Слушаюсь, – почему-то ответил (штатский с виду) водитель и нажал на кнопку дорогущей магнитолы.

Из динамиков полилось:

«Жизнь, ни то, чтоб спесь —Такая сладкая стать…Кстати, на всё наделатьИ спать. И спать…»

Ефим вздрогнул. Посмотрел на соседей.

Те безразлично смотрели вперед, почти кимарили.

Краем глаза Ефим заметил, что Владимир Павлович смотрит на него в зеркало заднего вида. Хотя, по идее, там должен был быть виден только глаз (или два) водителя.

Владимир Павлович заметил взгляд Ефима, поэтому, наверное, спросил:

– Кашин нравится?

– Да, – однозначно ответил Ефим.

Ему не хотелось много говорить – что-то казалось здесь ни так – уж слишком всё они в цвет гутарят. И голова начинала болеть.

– Вслушайся в слова, – посоветовал Владимир Павлович. – Молодец парень – гуру как-никак.

– Гуру?

– Да, – однозначно ответил Старшой и замолчал, отвернувшись.

– Ты где-то куртку уже порвал? – зачем-то спросил, сидевший рядом, Андрей Валентинович, показывая пальцем на плечо Ефима.

– Да, – ответил Ефим, кивнув назад. – Вон там, на стройке Охотного Ряда.

– В смысле? – не понял Андрей Валентинович.

– Проехали уже… Голова у меня что-то опять, извиняюсь, разболелась.

Андрей Валентинович недоуменно пожал плечами и отвернулся.

– Можно музыку выключить? – спросил Ефим у водителя. – По мозгам колотит, как кувалдой.

– Выключи, – сказал Старшой водителю.

Тот выключил.

– Долго нам ещё ехать?

– Прилично.

– Я посплю чуток с вашего позволения, – сказал Ефим, обращаясь к Владимиру Павловичу. – Разбудите, когда подъедем.

– Конечно! – пообещал Старшой. – Отдыхай.

И уткнувшись носом в воротник и краем лба в стекло двери, сжав в кармане ключ от гостиничного номера «России», Ефим попытался заснуть.

Прошло несколько секунд, максимум – минута, и ему это удалось.

Глава вторая

Прошлым летом на Байкале

Сейчас уже точно и не вспомнишь, какого числа в последней декаде июня Ефиму позвонил бывший одноклассник, а ныне заместитель директора туристической фирмы, друг детства, некто Николай и спросил:

– Ты числа десятого-пятнадцатого июля что делаешь?

Интересный вопрос, если учесть, что звонок прозвенел недели за три до названной даты. Ефим же не всевидящий, чтобы точно знать, что он делает числа десятого – пятнадцатого? Поэтому он честно ответил:

– Хер его знает! А что?

– Да нам тут позвонили из Улан-Удэ, спрашивают, сможем ли мы организовать проводника для москвичей от Рытого до Шартлая. Я подумал, что если у тебя есть время, может, проведешь? Ты же эти места знаешь. А? Как?

– Не знаю, Коля. Неожиданный вопрос. Подумать надо, может, и проведу.

– Ну, скажем так, для информации: трое москвичей и один из Улан-Удэ. Прилетают числа десятого. Хотят пройти от Рытого до Шартлая. От Аэропорта до МРС – на машине, их Уазик будет ждать в порту. В МРС ждет корабль. На корабле до Рытого. Потом пешком по берегу. На Шартлае – на корабль и обратно в МРС. Из МРС на машине – в Иркутск. На всё про всё – четыре дня. Вот, вроде бы и всё.

– И всё? А чего тут сложного?

– Ничего.

– Вот именно. А почему тогда я? А свои проводники у вас где?

– Да свои – кто где, заняты, в отпуске многие. А тут, скажем так, тебе места знакомые и заплатим немного: семьсот пятьдесят рублей за день, за четыре дня – три тысячи.

– Ясно, братишка! Там примерно тридцать километров пути, – начал Ефим подыгрывать дотошному до мелочей Коле. – Надо полагать, ваша фирма оценивает каждые мои десять километров в тысячу рублей. Значит, километр – в сотню, сто метров – десятка, десять метров – рубль, а метр пути, пройденный мною, стало быть, стоит десять копеек? – у Ефима было хорошее настроение и пятерка по математике за третий класс. – Отличная такса!

На том конце провода на секунду задумались.

– Ну, наверное, – в конце концов, прозвучало в трубке.

– Да ладно, Коля – я пошутил. В принципе, можно. Но я ещё подумаю, как у меня с работой. А так, в принципе, можно – я бы прогулялся. Но я подумаю до вечера, потом позвоню. Хорошо?

– Хорошо. Давай я вечером после работы зайду, и мы всё, скажем так, подробно обсудим. Хорошо?

– Давай.

Коля повесил трубку.

Вечером они всё обсудили, взяв бутылку.

Выяснилось, что эта троица из Москвы – какие-то шишки, которым делать нечего и они шарахаются по миру в поисках приключений. С ними – организатор данного перехода – какой-то геолог из Улан-Удэ. Эти трое – тоже вроде бы геологи. Короче, тайга им, как дом родной, а тогда какова роль Ефима в этом деле – непонятно. Коля и сам толком не знал, зачем они запросили проводника, но тут чего сказать – москвичи: чего им надо, то и предоставим, лишь бы платили. Ефиму тем более было по барабану – двадцать пять – тридцать километров пробежаться вдоль Байкала – за счастье, а то он уже засиделся в городе. И чем больше они наливали, тем проще казался путь, и Ефим почти согласился, сказав, что его могут свернуть, только непредвиденные обстоятельства – вызов в Москву к начальству, тяжелая болезнь, ураган или …. Или что-то ещё, о чем он ещё не знает – на всё воля Божья!

– Всё. Тогда, скажем так, я уже никого не ищу – как только дата прилета будет ясна – я с тобой свяжусь.

– А это точно будет числа десятого? Или могут быть переносы? Тогда мне нужно заранее знать… Чтобы с работой подсуетился и косяков не вышло. Я ещё финал хочу посмотреть.

– Точно. Скорее всего, точно. Если, скажем так, что-то изменится – я сообщу, – пообещал пьяный старинный приятель.

– Договорились! – Ефимка хлопнул Кольку по плечу. – Наливай!

Через неделю Коля позвонил и дал контактный телефон человека по имени Валентин из Улан-удэ.

Девятого июля рухнул, точнее, врезался в гаражный кооператив, «Аэробус А-300».

Ефим даже знал точно, в чей именно гараж! Много лет назад один его знакомый мужик получил всеми правдами и неправдами место под строительство гаража почти на взлетной полосе. Кто знал, что может лайнер в конце полосы соскользнуть сюда? Хотя теоретически тогда такая возможность рассматривалась, но практически все думали, что этого не может быть, поэтому гаражи давали лучшим из лучших. Этот мужик был заслуженный летчик-вертолетчик, и ему посчастливилось выловить там место под гараж. Когда он строил гараж, Ефим пару раз приезжал к нему на стройку. Помнится, он ещё тогда пошутил, стоя на крыше недоделанного строения, и глядя на взлетную полосу: «Тебе бы, Семёныч, телескопическую антенну, типа удочки, с растопыренными проволочными усами на гараж поставить: пошел самолет на посадку – ты её поднимаешь: „Платите, суки, а то не опущу!“ Миллионером будешь!» Его сын тогда диспетчером аэропорта работал, вот он и намекнул, что тот заранее бы ему сообщал, когда самолет на посадку идет, чтобы он вовремя удочку мог разматывать. Так что всё было очень даже «остроумно». Вот тебе и остроумно! Знать бы тогда что такое случиться! Хотя, если б даже и знать…. кто-то бы гаражи снес, что ли? Не повезло тебе, Семеныч… если конечно, ты за это время свой гараж не продал. Хотя, причем здесь Семёныч – столько людей ни за что погибло – вот уж кому не повезло! Прости Господи, Царствие Вам Небесное!

Группа, которую ждал Ефим, приземлилась на этом же рейсе и на таком же самолете двумя днями позже – одиннадцатого июля. (Финал чемпионата мира по футболу Ефим посмотрел).

Одиннадцатого июля денек выдался пасмурный. С утра моросил мелкий дождь, небо затянуло серой пеленой, и все предметы, люди и строения потеряли свою тень. Серо! (Вот откуда, наверное, значение слова «зеро»!) Стоило посмотреть в окно, становилось ясно – слизь. В Сибири вообще интересно, если солнце – то жара, марево, парево, жарево, духота. Если дождина – то холодина. Если моросит – хрен знает что: вроде и тепло, но в то же время, полный отстой – не знаешь, как одеваться. Склизко, нудно, тоскливо…

Но нужно было к восьми утра ехать в Аэропорт. И Ефим вызвал тачку.