Всемирный следопыт, 1926 № 11 - Михаил Зуев-Ордынец

Но газета наводила скуку. Джим сочно зевнул. И замер от испуга. Он ясно услышал свой зевок. Быстро сбросил ноги с подоконника и услышал, как каблуки глухо ударились о пол.

— Да ведь я слышу! — крикнул Джим. Звонкий его тенорок звучал, как всегда.

Бросившись к окну, Джим растворил его и перевесился через подоконник, прислушиваясь.

Нью-Йорк гудел, но еще слабо и как-то нерешительно. Гулко топоча по тротуару тяжелыми сапогами, пробежал рабочий, крича:

— Я слышу! Я снова слышу!

За ним неслась женщина, размахивая руками, как безумная, плача, смеясь и крича что-то бессвязное. Где-то близко-близко бахнул колокол, и звон его больно ударил по отвыкшим от звуков ушам.

Целый час лежал Джим на подоконнике, жадно ловя изголодавшимися ушами весь этот шум оживающего Нью-Йорка.

Но ноябрьский холод давал себя чувствовать. Нехотя слез Джим с подоконника и затворил окно. Подошел к столу, вытащил записную книжку. Подумал и написал под старой своей записью от 14 октября:

«4 ноября, в 4 часа дня, Нью-Йорк снова зашумел. Слышны все звуки. Загадочная глухота длилась ровно три недели. Инцидент исчерпан».

Поставив точку, Джим сладко зевнул и громко, наслаждаясь своим голосом, сказал:

— Не опоздать бы завтра в контору…

Страх золота.

Рассказ Ч. Фингер.

I. Странная встреча.

Одна французская газета недавно напечатала сообщение о неудавшейся французской орнитологической экспедиции в Бразилию. Читая это сообщение, вы, быть может, увидели в нем намек на трагедию, а, может быть, вы не знаете об этом совсем, ибо и американские и европейские газеты почти обошли молчанием неудачу французской экспедиции. Но я был особенно заинтересован этой экспедицией, так как мне пришлось как-то иметь разговор с одним незнакомцем, рассказавшим мне о Бразилии не совсем обыкновенные вещи.

Однажды, проходя со своим приятелем, мистером Холлом, по главной улице города Коломбо, штата Огайо, я остановился у витрины местной газеты. Мне бросилось в глаза следующее сообщение:

Холл, улыбнувшись, заметил, что эта экспедиция, наверно, ставит своей целью отыскание новых рынков для эксплоатации, и быстро прошел дальше, спеша на работу, а я, все еще читая последние новости, сказал:

— Да, есть еще такие места на земном шаре, где не ступала нога человека.

Повернувшись, я увидел, что мой друг исчез, а со мной рядом стоял человек, сказавший очень убедительно:

— Я сомневаюсь в этом.

— Как так? — спросил я, невольно заинтересовавшись.

— Очень просто, — ответил он, слегка пожав плечами.

Минуту мы оба стояли в нерешительности, затем разом двинулись вперед в одном направлении и целый квартал прошли вместе. И тут выяснилось, что мой новый знакомый шел на вокзал, к поезду на Цинцинати, в котором, должен был ехать и я.

В поезде мой случайный компаньон возобновил разговор.

— Я порядочно знаком с Бразилией, — сказал он, — много путешествовал по ней и не только по проторенным дорогам, — и все-таки я знаю о ней очень мало. Другие пробирались далеко и исходили ее вдоль и поперек.

— Белые люди? — спросил я.

— Ну, конечно, белые, европейцы. Вот почему я и не согласился с вашим замечанием перед газетной витриной.

Мой собеседник при помощи чубука своей трубки начертил на ладони воображаемую карту.

— Вы помните контуры Южной Америки? — продолжал он. — Этот материк напоминает грушу, продолговатую грушу. Вот здесь, немного повыше основания моего большого пальца, — Перу. А вот тут, под мизинцем, — мыс Рока, Я там был. Теперь проведем: линию между этими двумя пунктами. Через Анды и дальше на север. И тогда мы подойдем к истокам Амазонки, самому страшному месту, где человека подстерегают лихорадки, болезни и голод… И богатство.

— А что влечет туда людей: любовь к приключениям? — опросил я.

Он пристально посмотрел на меня. Мне бросились в глаза его седые волосы и морщинистое лицо. А, между тем, он был еще не стар.

— Видите ли, я об этом не задумывался. Не могу сказать. У меня лично нет склонности к приключениям. Это что-то другое, чего я не могу об'яснить.

II. В бразильских джунглях.

Мне не хотелось приставать к нему с расспросами. Он мне казался не таким человеком, которого можно вызвать на разговор. Когда он заговорил опять, в его голосе было некоторое волнение.

— Между прочим, кажется, у Прескотта[1], в истории Перу, рассказывается о партии испанцев, перебравшихся через Анды в поисках золота. Они были не в силах перейти обратно через горный хребет, поэтому построили небольшое судно, спустились на нем вниз по Амазонке и добрались до острова Кубы.

Я сказал, что припоминаю нечто подобное.

— Это было приблизительно четыреста лет тому назад, — продолжал он, почти не обратив внимания на мое замечание. — И без всего того, чем обладают экспедиции в наше время, — без карты, компаса, инструментов и лагерных принадлежностей. Просто, плыви или иди вперед, держись одного направления и — куда-нибудь придешь! Таким правилом руководствовались Магеллан и Колумб, а также древние норманны. А их суда были до смешного ненадежны. Я не могу без восхищения думать об этом…

Помолчав, он опять отдался воспоминаниям.

«Однажды я чуть не погиб. Я перебрался через Анды и, наверно, шел по тому самому пути, по которому когда-то проходил Пизарро[2] со своими молодцами. Я шел в одном направлении более трех месяцев. Изредка передо мной мелькала вдали фигура индейца, и однажды стрела пронзила мне левое плечо.

«Но иногда в течение целого месяца я не замечал никакого признака человеческой жизни, хотя у меня было с кем отвести душу. Бесчисленные насекомые джунглей — милые, приятные существа. Все эти бабочки, кузнечики и множество других насекомых, названий которых я не знаю, доставляли мне не мало удовольствия. По вечерам, на заходе солнца, они устраивали настоящие концерты. Нередко мне казалось, что я живу в каком-то фантастическом мире.

«Когда я опять увидел человеческое лицо, я невольно вздрогнул.

«Раз как-то я отыскал себе прекрасное место в джунглях, где можно было отдохнуть. Рядом протекал ручей. Вода в нем была светлая, дно — песчаное. В джунглях редко попадаются такие хорошие места. Я провел здесь целый день. Отдыхал, курил, купался и любовался насекомыми и птицами. Здесь было тихо, как в полночь; солнечные лучи не могли пробиться сквозь густую листву. Над головой у меня высилась огромная зеленая арка, как купол собора, с гладкими, высокими колоннами — стволами деревьев. И особенно приятно было то, что здесь не было вездесущих ползучих лиан.

«Отдыхая, я читал газету, которую захватил с собой из Каллао. Я читал ее десятки раз раньше. Когда глаза уставали от чтения, я дремал. Просыпаясь, опять принимался за газету; опять засыпал…

«Внезапно я проснулся с таким чувством, что за мной кто-то следит. То, что я увидел, заставило меня вздрогнуть. В десяти шагах от меня находился огромный куст с громадными красными, как сырое мясо, цветами, И вот, между двумя цветками, словно воткнутое в расщелину, на меня глядело безобразное человеческое лицо, с рыжей бородой, всклокоченными волосами и оскаленными зубами. Это лицо скорее можно было принять за морду огромной обезьяны. Глаза пристально глядели на меня.

«Я не встречал туземцев уже долгое время, нигде поблизости не было никаких поселков, и я думал, что сюда никогда еще не ступала нога белого человека. И тем не менее передо мною было человеческое лицо и, несомненно, не лицо туземца. Я лежал, не шевелясь, и только через узенькие щелки глаз следил за этим лицом. Мне казалось, что незнакомец принимал меня за спящего.

«Он вдруг двинулся в мою сторону, тихо и осторожно, как змея, и я увидел волосатую грудь — волосатое человеческое существо! Оно ползло на четвереньках, и тут я понял, что это был не туземец, а белый человек, живший в джунглях. Он приближался ко мне без малейшего шума. Запах его тела неприятно поразил меня, ибо здесь, среди сладчайших ароматов деревьев и трав, запах человеческого тела был отвратителен, как яд.

«Когда этот человек был не дальше пяти шагов от меня, я вдруг быстро вскочил. Он замер на месте в напряженном ожидании. В глазах его светился ужас. Быть может, то же самое было в моих глазах. В таких случаях в людях рождается ненависть друг к другу… Затем он поднялся на ноги, повернулся и, не говоря ни слова, бесшумно направился к цветущему кусту. У меня почему-то вдруг мелькнула мысль, что он стыдится своей наготы в присутствии другого человека одной с ним расы. И тогда я окликнул его. Он остановился и с некоторым колебанием приблизился ко мне.»