Заложница - Мери Каммингс

Их было несколько: тощая черно-белая, которая разбудила его; огромный серый белолапый котище, неподвижно восседавший на шкафу, и белый пушистый кот, похожий на тех, что изображают на открытках — он лежал на одной из коробок.

Чувствовал Рейлан себя, как выжатый лимон — чтобы не сказать хуже. Болело все тело. Ныло, ломило — он не знал, как еще назвать тупую боль, при малейшем движении охватывавшую, казалось, каждую косточку. Голова кружилась так, будто он раскачивался на гигантских качелях.

Он попытался приподняться и со стоном откинулся обратно на подушку. Выяснились еще две вещи: во-первых, что под одеялом он гол, как Адам, и во-вторых, что его левая рука накрепко привязана к стоявшей рядом кушетке — с помощью наручников, похоже, его же собственных.

Запястье охватывал браслет, под который была заботливо подложена мягкая тряпочка. Ко второму браслету был прицеплен сложенный в несколько раз и завязанный десятком узлов электропровод — другой конец его тянулся к перекладине кушетки. Общая длина «привязи» получалась фута два с половиной, не больше.

Где он? Что происходит? Последнее, что Рейлан помнил — это как его заложница попросилась в сортир. Потом — все, обрыв пленки…

— Э-э… — попытался подать он голос.

Дверь скрипнула, приоткрылась шире, и на пороге появился еще один кот — бурый. «Бобби…» — мелькнуло в голове.

Оглядевшись, бурый кот издал странный, похожий на блеяние ягненка, звук, в котором явно слышался вопрос. Это вызвало ажиотаж у остальных. Они загалдели — Рейлан не мог подобрать другого слова — тонкими голосами, словно наперебой докладывали о происходящем.

На секунду, вне всякой логики, ему стало страшно. Вспомнились рассказы Лавкрафта и Стивена Кинга и показалось, что сейчас эти твари начнут обсуждать его участь: казнить или помиловать?

Но вместо этого, «наговорившись», кошки зашевелились: серый белолапый гигант соскочил вниз и направился к двери, за ним побежал и черно-белый — зато белый пушистый тут же занял «наблюдательный пост» на шкафу. У самой двери белолапый остановился — Бобби, угрожающе подняв лапу, не хотел уступать ему дорогу. Несколько секунд они стояли, глядя друг на друга, потом бурый кот неожиданно развернулся и выскользнул из комнаты. За ним гуськом побежали остальные.

Шаги послышались через минуту — ближе, ближе… Дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Та самая — его заложница. В следующий миг Рейлан непроизвольно зажмурился — луч фонаря, который она несла в руке, ударил по глазам.

Шаги раздались совсем рядом, свет убрался, и неуверенный голос спросил:

— Ну, как ты?

— Я… — начал он и остановился, не зная, что отвечать.

Она присела на корточки и потрогала его лоб, сообщила:

— Температура вроде чуть получше. Сейчас принесу лекарства. У тебя аллергия на что-нибудь есть?

— Н-нет…

— Пить хочешь?

— Да.

— Сейчас я все принесу, — кивнула женщина и вышла, оставив фонарь — большой, с лампами дневного света, какие нередко используют автомобилисты — на полу у изголовья.

Вернулась она быстро. Сначала в помещение, словно герольды, вбежала пара кошек, а потом появилась и их хозяйка, толкая перед собой сервировочный столик, уставленный всякой всячиной. Уселась прямо на пол рядом с Рейланом, налила что-то в кружку и протянула ему.

Он приподнял голову и поморщился от боли.

— Сейчас, подожди… — она подсунула руку ему под затылок и поднесла кружку ко рту. — Пей!

Питье, нехолодное, сладкое и чуть кисловатое, само лилось в горло. Рейлан, не отрываясь, выпил все до дна и кивнул.

— Спасибо.

Говорить стало легче, но перед глазами все плыло и с трудом удавалось держать их открытыми. Окружающее казалось каким-то нереальным: мертвенно-бледный свет фонаря, уходящие вверх стены, покосившиеся коробки, рассевшиеся на них кошки — и тут же, словно чтобы сделать все еще неправдоподобнее, эта женщина, совершенно не подходившая ко всему остальному: пухленькая, с кудряшками и с ямочками на щеках, уютная и «домашняя», одетая в розовый халат с оборочками.

Она вытащила из кармана халата несколько фольговых пластинок и выдавила из них на ладонь таблетки: одну… другую, третью… подняла голову, спросила:

— У тебя что-нибудь болит?

Рейлан хотел ответить «все», но это было бы уже слишком. Поэтому ограничился обтекаемым:

— Если не двигаюсь, то не особенно.

— Понятно, — кивнула она и, чуть поколебавшись, добавила к набору еще таблетку. Подцепила одну пальцами и поднесла к его губам, держа наготове кружку. — Давай!

Он проглотил и запил. Тем же путем проследовали и остальные таблетки.

— Хорошо, — словно послушную собаку, похвалила его женщина. Взяла со столика полотенце, вытерла ему подбородок, на который пролилась струйка питья. — Поспишь?

— Да.

Глаза и в самом деле закрывались. Казалось, весь мир вокруг покачивается, словно он лежит в лодке и плывет куда-то, плывет…

— Если надо будет что-то, позови меня, — донеслось откуда-то издалека. — Меня Грейс зовут.

Грейс… Грейс… Лодка слегка качнулась и поплыла дальше.

Когда Рейлан пришел в себя в следующий раз, вокруг царила полная темнота. По лицу текли струйки пота, и все тело было мокрым, но голова больше не кружилась, и попытка пошевелиться на этот раз не вызвала вспышки боли.

Он прислушался и неуверенно позвал:

— Э-э… Грейс!.. — собственный голос прозвучал непривычно хрипло и слабо — едва ли кто-нибудь за пределами этой комнатушки мог услышать его.

В ответ раздался скрипучий звук и одновременно — шум, словно рядом на пол упало что-то увесистое. Потом — быстрый топоток, скрип двери… странно, а он всегда считал, что кошки ходят бесшумно.

Грейс пришла через несколько минут. Сначала в коридоре вспыхнул свет, а потом появилась и она — в халате и шлепанцах, явно разбуженная и сонная. Нагнулась, пощупала его лоб и спросила:

— Ну что, получше тебе?

— Да. Мне… в туалет надо.

Она взяла с сервировочного столика банку из-под майонеза с плотно прилегающей крышкой и поставила рядом с ним.

— Вставать тебе не стоит, так что вот… воспользуйся. Потом заткнешь, я выкину. Справишься?

Рейлан кивнул. Уж в этом-то он не попросил бы помощи, даже если бы подыхал!

— Я пока принесу свежую простыню — ты весь мокрый, — сказала она и вышла из комнаты.

Похоже, температура у него упала, осталась лишь слабость — такая, словно к рукам и ногам были привязаны железные цепи; каждое движение давалось с трудом. Зато грудь почти не болела и пальцы на левой руке более-менее сгибались — это оказалось приятным сюрпризом.

Вернувшись, Грейс протянула ему что-то, при ближайшем рассмотрении оказавшееся его собственными трусами, чистыми и теплыми, словно их только что прогладили утюгом.

— Вот, можешь надеть.

Рейлан втащил их под одеяло, неловко, с трудом, натянул — и откинулся на спину: от этого пустячного усилия сердце заколотилось так, словно он пробежал полмили, на лбу выступил пот.

Она позвякала чем-то на столике и присела рядом, держа в руках полотенце.

— Сейчас я тебя оботру — будет легче.

— Спасибо… — он попытался улыбнуться и закрыл глаза.

Почувствовал, как влажное полотенце скользит по коже, оставляя ощущение прохлады и свежести. Прошлось по лицу, спустилось на шею, на грудь… Хорошо…

Потом Грейс ловко вытянула из-под него простыню и постелила новую. Сменила наволочку. Позвякивавших при каждом его движении наручников она словно и не замечала.

— Еще чего-нибудь хочешь? Есть, пить? Или я спать пойду?

Это был явный намек, но Рейлан не хотел отпускать ее, не получив ответа хотя бы на часть роившихся у него в голове вопросов.

— Если можно, я бы съел что-нибудь, — попросил он.

— Суп будешь?

— Да.

Она снова ушла, подхватив на ходу деликатно отставленную им в сторону майонезную банку.

Суп оказался гороховый — горячий, густой, с сытным мясным запахом и плавающими в ароматной толще кусочками мяса и картошки.

Поставив на пол перед Рейланом плошку, Грейс опять уселась на пол, поджав под себя ноги и натянув на колени полы халата.

— Какой сегодня день? — поинтересовался он, приступая к трапезе.

— Воскресенье… а, нет, уже час ночи. Значит, понедельник… Да, милый, да, можно…

Удивленно взглянув на нее, Рейлан понял, что последние слова были обращены не к нему, а к небольшому серенькому котишке, запрыгнувшему к ней на колени. Кот плюхнулся набок, прищурился и замурлыкал.

— Слушай, а сколько их здесь у тебя?! — не выдержал Рейлан.

— Пятеро.

В ее ответе ему почудилось что-то вроде вызова.

— Что со мной случилось?

— Ты потерял сознание. Я перетащила тебя сюда… в чулан, и вот лечу, как могу. Похоже, у тебя сильная простуда, температура была высокая. Я сначала колола тебе антибиотики, но раз ты уже пришел в себя, то сможешь теперь пить таблетки.