Победитель Хвостика - Алексей Иванов

Он вышел на луг, по которому гулял ромашковый бриз, сел на склоне берега и открыл талмуд. На титульном листе справочника, где значился коллектив соиздателей из шести академиков и восемнадцати професоров, рукою Свиньи было написано: «Николаю Маркову в знак благодарности за помощь при написании этой книги от автора». Маза нашел по оглавле­нию «плантаго майер», необходимый в зелье для крепости любви в странствиях, скитаниях, паломничест­вах и поисках истины, и углубился в созерцание.

- Здравствуй,— услышал он через некоторое вре­мя над собой и, подняв голову, увидел Бобриску.

Это было прелестное кудрявое существо с глаза­ми полными покоя и веры в человека. Оно было столь непорочно и чисто, что в его присутствии да­же белый медведь мог почувствовать себя бурым. Солнечный свет вокруг него тихо трепетал от неж­ности и умиления. Звали Бобриску Ирочкой Боб­ровской.

—   Зачем у тебя определитель? — спросила Бобриска. — Это ничего, что я вмешиваюсь?..

—   Ничего, — сказал Маза. — Мне надо найти эти растения.

—   А почему твои друзья тебе не помогают?

—   Не друзья они мне, — мрачно сказал Маза, — а ренегаты.

—   Хочешь, я тебе помогу? — предложила Бобриска.

И до обеда они добросовестно ползали в чаще трав среди хортобионтов по всему лугу, от дальней сосновой опушки до блещущей реки, а над их го­ловами вращался сумасшедше-синий небосвод, да с каждым часом со всех сторон все сильнее стискива­ло чудовищное давление зноя.

Набрав огромный букет, Маза отнес его на био­станцию в гербарную комнату и пошел в домик к недоумкам, которые на обеденном перерыве, отку­шав, собирались пить чай.

—   И мне чаю, — сказал Маза, входя.

—   Правильно!.. — закричал Ричард со звоном в голосе. — Теперь мне кружки уж точно не доста­нется!..

Маза сел на койку и сообщил:

-  Никто, никто не хотел помочь мне собирать траву. Я пришел, чтобы засвидетельствовать вам свое презрение.

—   Адекватно,— строго ответил ему Николай Мар­ков для интеллектуализации беседы.

Николай Марков был очень, очень высок, тощ и мрачен. Глаза его смотрели только прямо и никогда не мигали. На его, по выражению недоумков, «по­росшем бровями» лице лежал отпечаток загадки и иномерного знания.

—   Тортик-то вы уже съели? — без подвоха спро­сил Маза у Николая.

—   Какой тортик? — вскинулся Ричард, широко раскрыв глаза.

—   И правда, какой тортик? Не было никакого торта,— твердо заявил Николай Марков и обратил­ ся к Свинье: — Скажи, ты помнишь какой-нибудь торт, хоть один?

— Значит, съели и ни единой душе не сказали?..— тонким голосом переспросил Ричард.

— Наврали тебе, Ричард, злые языки, — возразил Свинья.

— Сволочи... — Ричард тихо покачал кудлатой головой.

- Мой лучший друг украл у меня часы и ничего мне не сказал,— проскрипел Внуков, который любил иногда изъясняться коротенькими притчами.— Так бы я ему и поверил...

- Да все вы!.. — Ричард в отчаянии махнул ру­кой. — Намеднись иду вечером из лабы, глядь — Бобриска тортом обжирается. Я в гости захожу, сижу, ноль внимания. Тогда, говорю, угостила бы, го­ворю, что ли. Она сунула мне какой-то заплесневе­лый сухарь и говорит, что больше ничего нету...

—   Факт, не было, — осторожно заметил Бараба­нов. — Известно, кто ее саму угостил очень малень­ким кусочком.

—   Конечно не было!.. — ломким голосом закри­чал Ричард.

Пузан стал разливать по кружкам вскипевший чай и сказал:

—   Мнительный ты больно, Ричард...

—   Помолчал бы ты хоть пять минут!.. — просто­нал тот.

Все без слов стали брать чай. Ричард сидел и гля­дел в пол. Наконец он поднял голову. Взгляд его, на­тренированный подозрениями, мгновенно обнаружил нехватку ему, Ричарду, кружки. Ричард обвел всех отчаянным взором, вскочил и бросился вон из комнаты.

—        Стой!.. — закричал Маза. — Возьми у меня!..

Но было поздно. Внуков закряхтел.

—   Когда я вижу похороны, я не могу усидеть дома, — рассказал он. — Я выбегаю на улицу, оста­навливаю процессию и говорю: «Вот такие пироги!»

—   Ты, Маза, слышал рассказ Ричарда «Рыбал­ка»? — обратился к Мазе Николай Марков. — Нет? Тогда слушай.

Вы уж, товарищи, послушайтесь моего совета, не посещайте рыбную ловлю: очень это обидное во всех отношениях явление для сознательных трудящихся.

Вот вам пример. Пошел я раз летом на пруд ры­бачить, размахиваюсь и забрасываю закидуху, только вместо воды в кусты угождаю и начинаю без промед­ления освободительные движения проводить: тягаю, тягаю лесу, будь она неладна, вдруг как дерну ее... Крю­чок, не задумываясь, обламывается, и мне в полной ме­ре по лицевой части грузилом свинцовым забубенивает.

Такие вот выкрутасы случаются.

А то еще друг, сволочь, заманил меня на зимнюю рыбалку, посулив кучу рыбы. Пошли мы на реку, мороз крепчает, вьюга завывает, ну просто черт знает что за погода происходит! Начали до воды добираться: долбили-долбили часа два, покуда земли не достигли. Мы, натурально, до речки-то еще не дошли, а когда наконец добрели до нее, то увидели, что лед на ней вовсе отсутствует, но льдины все же шныряют. Он и тут меня подбил со льдины половить, я скок на одну, а она, не будь дурой, кувырк...

Еле до острова доплыл, а потом бегал, обледенелый, по нему и верещал на все знакомые мне лады. К вече­ру снял-таки катер меня, заскорузшего, так я все устремлялся в печку корабельную ворваться, еле меня удержали.

И такое бывает...

Другой раз на лодке осенней порой рыбку удил. Вы­ехал на зорьке, сижу, воздух нюхаю, в камыши гляжу, наслаждаюсь, одним словом, природными ресурсами. А тут бултых во-о-от такая зараза в кувшинках, чтоб им провалиться. Ну, думаю, ей-богу, братцы мои, сом! Подгребаю тише воды к тому месту, снасть осторожненько распутываю, крючки вострю, груз (пять кирпичей связанных) только стал опускать за борт со всеми предосторожностями, а тут откуда ни возьмись утка из камышей — порск, вслед за ней — ш-ш-шарах!!! — из двух стволов кряду над самым что пи на есть ухом. У меня ажно руки повяли, груз — нырк, веревка от груза — в петлю и на ноги, дерг меня в пучину, даже пузырь не пустить напоследок.

Этакие передряги.

Правда, охотник-то и спас меня. Но через это вы лучше рыбу на базаре берите, рыбачить, сами пони­маете, себе дороже.

Конец рассказа Ричарда «Рыбалка»

—   Однако время поджимает, — сказал Бараба­нов. — Пальцев-то раскипятится, да начнет сухонь­кими ручонками махать, да забегает кругами... Ты знаешь, Маза, презабавные истории, как мы с ним вчера на экскурсию ходили?

—   Нет, — сказал Маза.

—   Тогда слушай. Рассказываю историю про экс­курсию Пальцева. Надысь пошли мы с Пальцевым на экскурсию. А Пальцев прославился тем, что при­думывает новые способы научной работы. Вот и на этот раз он придумал рассказывать про растения разнообразные легенды и мифы. Пошли мы это, значит, а он возьми да и найди адонис. Стал он тогда расска­зывать: «Однажды один древнегреческий царь зато­чил одного юношу в темницу...» Тут он осознал, что забыл продолжение, долго вспоминал, делал вид, что переживал за юношу, и задумчиво закончил: «Вот та­кая сказка...»

- Ничего не соображает, — подвел итог Маза.

- Во-от... А на водохране стали купаться, он не­ожиданно для себя и предложил: давайте, мол, ото­жмемся раз по тридцать для бодрости, а?.. Сам хлоп на живот и давай отжиматься. Раза три отжался, да побаг­ровел, да глаза выпучил, да затрясся. Вскочил и гово­рит нам эдак раздосадованно: «Никакого эффекта!..»

- Один Витька увлекся отжиманиями и ничего не заметил,— сообщил Внуков.

— Давай каждые-то пять минут припоминать!.. — заворчал Витька.— С ума вы, что ли, сошли?..

- Это ты, Витька, с ума сошел, — мягко сказал Николай Марков.

—  Ты и раньше-то был того, не в себе маленько, - заметил Свинья.— А сейчас, видно, и накрылся медным тазом...

—  Свинья, ты дурак, — вкрадчиво и настойчиво сказал Витька.

—  Почему это я? — удивился Свинья. Спор на­чинал приобретать теоретический характер.— Ошибаешься ты, Витька. Ты не спеши, ты трезво рассуди, мы же тебя не торопим. А если желаешь, можешь даже спросить хоть у кого. Просто выйди на дорогу и спроси у первого встречного, кто из нас двоих является дураком. И первый же встречный скажет, что дурак — ты.

- Нет, Свинья, это ты дурак, потому что ты мне завидуешь и плетешь козни. Ведь не скажешь же ты. что любишь меня!

- Конечно не люблю, я же не дурак. Но и не завидую — участь-то твоя незавидная. Положа руку на сердце, я тебя, Витька, ненавижу.

- Я и говорю, что дурак! К тому же еще и агрессивный! — обрадовался Витька.— Тебя надо изолировать, а то вдруг вон Мазу поцарапаешь!