Грешники. Книга 1. Корпорация "Кольцо" - Александр Чубарьян

Тем временем безумцы уже приблизились на триста метров. Времени совсем не оставалось.

— Активировать оборону! — скомандовал я, не вдаваясь более в подробности.

— Доступна активация бункеров и баррикад, — услужливо сообщил Гумилев. — Рекомендую использовать баррикады.

— Активировать баррикады! — заорал я.

— Начато возведение баррикад, — сообщил механический голос. — Расчетное время готовности двадцать восемь минут, — и тут же добавил, как мне показалось, со злорадством, что расстояние сократилось до двухсот метров.

— Мы что, не успеем? — спросил я.

И стал осматриваться в поисках укрытия, потому что, как мне уже казалось, сквозь вой сирены я различал гул безумной толпы.

— Можно использовать ускорители, — сказал Гумилев. — У нас есть небольшой запас изу...

— Давайте! Конечно! — крикнул я. — Использовать ускорители!

— Баррикады построены и активированы, — сообщил механический голос.

— Желаете посмотреть, как работает оборона города? — спросил Гумилев.

— А это не опасно? — на всякий случай спросил я.

— О, нет, наших баррикад достаточно, чтобы остановить это стадо. Прошу за мной. Вас ждет незабываемое и крайне веселое зрелище.

Мы поднялись на деревянную площадку небольшой смотровой башни, возвышавшейся над стеной. По верху стены тянулась ржавая колючая проволока, ее щетину в некоторых местах украшали клочки одежды.

Отсюда должен был открываться хороший вид на пустыню, но в кромешной тьме невозможно было рассмотреть даже землю под нами, метрах в десяти.

На башне оказался прожектор. Хороший, мощный прожектор. Гумилев включил его, и пространство перед стеной стало освещенным не хуже, чем на стадионе.

Широкая дорога, ведущая к воротам, вся была усеяна жуткими конструкциями из арматуры, балок, и железных листов. Судя по всему, это и были только что построенные баррикады.

Конструкции двигались. Образовывая сначала цепи, а потом лабиринты из ограды с остро отточенными металлическими шипами, торчащими в разные стороны. Это напоминало колючую проволоку гигантских размеров.

— А кто их двигает? — спросил я.

— Город, — ответил Гумилев. — Для оборонительных войск не нужны командиры.

Я хотел задать очередной вопрос, но замер, услышав медленно нарастающий гул. Он прорывался через воющую до сих пор сирену, он приближался и он был мне знаком.

Потом я увидел безумцев. Не знаю, сколько их было, мне показалось, что всего их было не меньше тысячи. Может быть, даже и больше. Лавина из человеческих тел стремилась к воротам города, даже не пытаясь как-то осторожно перебраться через препятствия на пути.

Безумцы бежали по дороге, врезались в баррикады, натыкались на прутья и повисали там, бездыханными. Следующие взбирались по их телам, чтобы тоже наткнуться на шипы, повиснуть на них, подергаться и сдохнуть. И при этом они кричали — от боли, от ярости, наверное, еще от чего-то.

Я не мог смотреть на такую бойню и отвернулся, едва началось это кровавое месиво. Вопли обезумевших людей, убивающих самих себя, еще долго стояли в моих ушах, даже после того, как все закончилось.

На удивление, быстро. Не знаю, может быть, минута, две… и я, очнувшись от мыслей, осознал, что стою в полной тишине. Не было слышно не единого стона, ни единого крика. Будто невидимый звукорежиссер отключил озвучку, и теперь нам предстояло немое кино.

Я повернулся, чтобы посмотреть на итог битвы, и меня едва не вывернуло наизнанку.

В свете прожектора гора трупов, висящая на штырях баррикад, выглядела ужасно. Кровь, кишки, части тел… бррр!

Тем не менее, самой первой моей мыслью было сожаление об отсутствии фотоаппарата. Такие фотографии с тэгом «18+» могли собрать немало лайков в инстаграме — это было моей второй мыслью.

И только третья мысль заставила меня опомниться и расставить приоритеты в желаниях и сожалениях.

— Вы победили! — торжественно произнес Гумилев. — Поздравляю! Не желаете ли отметить свою первую победу?

— Здесь есть телефон или интернет? — спросил я.

— Простите, — у Гумилева был такой вид, словно он не понимал, о чем я спросил. — Боюсь, что нет.

— Ладно. А карта мира или глобус есть? Ты можешь показать, где мы находимся?

— В штабе есть карта провинции, — сказал Гумилев. — Мы можем там и побеседовать, если у вас есть вопросы.

— Если у меня есть вопросы?

— Да. Может быть, вам что-то непонятно. Я могу рассказать и подсказать.

Я еще раз посмотрел на кучу тел, повисших на баррикадах. Кажется, там снова началось движение. Невидимая рука города стала раздвигать металлические сооружения в разные стороны. Шипы втягивались внутрь, тела с омерзительным чавканьем сваливались на землю, и кажется, куда-то проваливались.

— …могите… — вдруг послышалось мне. Я прислушался.

— По-мо-ги-те...

— Слышал? — я повернулся к Гумилеву.

— Недобитый безумец, — процедил Гумилев. — Такое иногда бывает после атак.

— Я думал, они только мычат, — сказал я.

— Вожаки стада могут произносить отдельные слова. Если мы пройдем в штаб, я смогу вам рассказать о них все, что знаю. Пожалуйста, прошу за мной.

Гумилев выключил прожектор, и почти в полной темноте мы стали спускаться со стены по скрипящей лестнице.

Мне почему-то показалось, что он торопится увести меня отсюда. Но в тот момент я не придал этому значения.

Глава пятая. Анатолий Толян

Когда мы спустились со стены и направились к постройкам, я спросил у Гумилева:

— Здесь есть еще люди, кроме нас?

— Есть несколько строителей, они с семьями живут в промышленном квартале. — Гумилев махнул рукой куда-то в сторону построек. — Люди приходят, уходят. Вообще жителей немного, город-то маленький, его отстраивать надо. Может, прикажете построить дом? Чем больше домов, тем больше семей. Чем больше семей, тем больше жителей в городе. Когда много жителей, в городе просыпается жизнь…

Его немного унылый и равнодушный тон внезапно вывел меня из себя. Я и так еле держался, после жуткого зрелища с безумцами, и предыдущими приключениями.

— Слушай, ты! — крикнул я, схватив Гумилева за плечо и разворачивая к себе. — Меня не интересует этот город. Я хочу понять, что происходит, как я сюда попал, и самое главное, как мне вернуться домой! Я не хочу идти ни в какой штаб! Я не хочу строить дом! Я хочу поговорить с кем-то, кто сможет объяснить мне, что здесь происходит!

Я уже почти орал, я едва не сорвал голос, и мне потребовалась пауза, чтобы перевести дух. В это время Гумилев спокойно сказал:

— Поговорить здесь вы сможете только со мной.

— Как это? — спросил я, уже успокоившись. — Ты же сказал, что в городе есть жители.

— Да, жители есть, но они… как бы это сказать… вот, кстати...

Навстречу нам шли трое мужчин. Один был в грязной робе, на голове у него находилась каска с фонариком, а в руках он держал кирку. Второй тоже был в каске, в рваном комбинезоне и с толстым мотком электрического провода в руке. У третьего из одежды были только шорты и сланцы, в руке он держал топор с длинной рукоятью. Заметив нас, они прижались к стене, став по стойке смирно.

— Представители рабочего класса. — сказал Гумилев, когда мы подошли к ним. — Шахтер, электрик и лесоруб. Еще есть повар, но он сейчас на ферме, работает. А эти бездельничают, покуда шахта, станция и лесопилка не функционируют.

— Здрасьте, — сказал я, но рабочие молчали и не двигались. — Вы можете сказать, что это за город и где мы находимся? Эй! Вы меня понимаете? Do you speak english? Deutch? France? Тинь-тянь-хуань, вашу мать!

Рабочие напоминали каменных истуканов, смотрели перед собой и молчали.

— Бесполезно, — сказал Гумилев. — Они не разговаривают. Вообще.

— Почему? — спросил я.

— Они же рабочие. Пролетариат. Зачем им разговаривать? Их жены, дети, тоже все молчат. С самого рождения. Это не только в нашем городе, но и в других городах.

— У кого-нибудь из вас есть телефон? — спросил я, обращаясь к рабочим. — Вы можете позвонить в полицию? Это вообще что за страна?!

Рабочие не шевелились. Ни единого движения, никаких эмоций.

— Городу нужен карьер, — внезапно сказал Гумилев.

— Какой еще карьер? — спросил я машинально.

Гумилев что-то говорил про железо, необходимое для дальнейшего развития. О том, что работает только ферма, обеспечивая город едой, потому что это было единственное, что построил предыдущий владелец… Что-то про то, что одной едой сыт не будешь.

Но я ничего этого не слышал. Его голос шел фоном к моим мыслям, как радиоприемник в машине.

Я смотрел на перегоревшую электрическую лампочку, болтавшуюся на проводе в тусклом свете смоляного факела. И думал о том, что я нахожусь не на Кубани. И не в Северной Америке. И, может быть, самый главный вопрос даже не в том, ГДЕ я нахожусь, а в том, КОГДА я нахожусь.