Месть лавандовой феи (СИ) - Лебедева Ива

— Я не хочу! — взвизгнула Бренда. — Я не буду работать!

Но никто не слушал, девицы хохотали, а бугай, представившийся Дариком, уже тащил ее вниз, под мост, в темноту.

Мало того, откуда-то оттуда, из недр накатывающего ужаса, им навстречу вынырнул еще один мужчина, молодой, лохматый и лопоухий. Оглядел брыкающуюся из последних сил женщину с ног до головы и ухмыльнулся щербатым вонючим ртом:

— Бать, как кончишь, свистни, я тоже ее опробую. Свежачок, сразу видно.

— Добропорядочная кумушка решила, что чужое ремесло так вот просто дается, — фыркнула в спину одна из проституток и злобно сплюнула под ноги. — На рынке днем такая будет нос воротить, будто сама святее Пресветлого, а ночью — смотри! Легких денег ей захотелось, дуре. Вот и поймет, каким местом на Весеннем мосту те деньги зарабатывают!

Бренда попыталась закричать, но сильная ладонь зажала сразу рот и нос, еще несколько шагов — в глазах потемнело, и женщина потеряла сознание.

Последняя мысль была — и слава Пресветлому. Лучше не чувствовать…

Все окончательно погасло.

Сознание возвращалось медленно. Бренда открыла глаза и уставилась в потолок. Длинная разветвленная трещина на пожелтевшей штукатурке причудливой рекой извивалась от одного угла к другому. В углу неспешно выплетал ловчую сеть маленький паучок с волосатыми ногами. Где-то за окном у соседей орал навстречу рассвету петух.

Что?! Женщина резко села и огляделась дикими глазами.

Как… почему? Почему она дома, в своей кровати, в бывшей комнате матери? Словно ночью ничего и не было. Словно мост Весенних Грез ей только приснился.

Бренда заполошно принялась себя ощупывать. Одежда на месте, женщина лежала под одеялом в платье, нижней юбке, панталонах и даже чулках. И только поэтому не решила окончательно, что мост ей всего лишь приснился. Она сама не легла бы в постель в таком наряде.

Но тогда кто ее сюда принес и зачем?

Страх схватил за горло так, что Бренда даже закричать не могла. Зато смогла вскочить, кинуться, сбить по пути колченогий табурет и едва не разнести ветхий косяк. Через кухню, в соседнюю дверь, к детям, ведь они…

Все трое мирно спали в своих кроватях — близнецы на двух сдвинутых топчанах, как всегда перепутав руки-ноги-одеяла. Колин — на широкой лавке, застеленной тощеньким ватным матрасом. Когда-то на нем спала еще Теали…

Бренда постояла в проеме, стараясь дышать потише, чтобы не разбудить детей. С виду все они в порядке. Это успокаивало… но не совсем, потому что, вернувшись в свою комнату, женщина подняла подол платья, приспустила панталоны и, изогнувшись, заглянула себе за спину. На бедре красовался синяк — схвативший ее мужчина ущипнул, не жалея. Бренда окончательно уверилась, что на мосту она побывала. Прислушалась к ощущениям — все ограничилось синяком и грубыми прикосновениями, ничего другого не было.

И как это понимать?

Страшнее всего, если ее вернул Дэрик. Или Дурик? Дарик… Если это он, то дети в опасности, особенно дочка. Но как бы Дарик узнал, куда нести бесчувственное тело? И зачем ему? Нет, это точно не он. Это черный экипаж, который преследовал ее от самого дома.

Почему Бренда так решила — сама себе не смогла бы объяснить. Просто всплыло в голове и засело там гвоздем.

Глава 6

Женщина поправила платье и принялась обыскивать дом. Может быть, ей оставили записку или что-то подобное? Только вот вместо записки нашелся набитый мелочью кошелек. Сами монетки мелкие, но их было много. Для нее целое богатство. Если найти в себе силы и смелость не просто развязать кошель, но и воспользоваться этими деньгами.

Что происходит? Кому понадобилось помогать нищей вдове, уже далеко не такой свежей и красивой, как пять — десять лет назад? Тогда еще с натяжкой можно было поверить в неизвестного мужчину, которому она просто понравилась, но теперь?

— Хозяйка! — В дверь забарабанили тяжелым кулаком. — Открывай!

Тайны прошлой ночи мгновенно улетучились из головы. Это пришли рабочие, чтобы начать сносить ее единственное жилье. А она так ничего и не заработала, даже на самую дешевую ночлежку…

С перепугу про кошелек Бренда забыла, вспомнила, только когда двинулась к двери — открыть, а тяжелый мешочек, набитый медью, от ее движения упал с края стола. Монеты звонко покатились по половицам в разные стороны.

— Чего это ты, хозяюшка, деньгами соришь? — За дверью обнаружился усатый добродушный Федерик, старшина плотницкой артели. Они всегда работали в этом предместье, а нанимателей поджидали на ближайшем торгу. Там, видимо, их магистратский чиновник и нашел. — Ну, показывай, какие балки менять?

— Балки? — тупо переспросила Бренда. — Какие балки?

— Так сгнившие, — в свою очередь удивился старшина. — Ребята, заноси инструмент. А ты, хозяюшка, деньги с полу-то прибери.

Бренда обернулась, посмотрела на рассыпанную мелочь.

— Ма-ам? — высунулась из детской Колин, разбуженная грохотом. За ней показались личики близнецов.

— Собери, пожалуйста, — попросила Бренда, еле шевельнув рукой в сторону раскатившейся по полу мелочи.

— Да, мам. — Колин моргнула, закрыла рот и наперегонки с младшими братьями кинулась собирать монетки. По взглядам, которые и старшая, и мелкие кидали на мать, было ясно, что они перепуганы не меньше, ничего не понимают, но терпеливо ждут объяснений. А как иначе? Мама всегда раньше объясняла четко и понятно, и теперь наверняка будет так же.

А сейчас дети чувствовали ее настроение и послушно сложили всю медь на край стола. Колин заметно потряхивало, она поджимала губы и явно из последних сил сдерживалась. И что ей сказать? А, потом…

Бренда обернулась к рабочим:

— Это какая-то ошибка.

Скорее, еще одна странность. Женщина не верила в бескорыстие неизвестного благодетеля. Чем придется расплачиваться за его щедрость? Что бы он ни потребовал, ей придется подчиняться просто потому, что он знает о ее детях.

— Э, нет, никаких ошибок, хозяйка. За полный ремонт крыши выплачено авансом.

— Господином Баком?

— Нет, хозяйка, неужели не слышала? Наш главный пивовар вчера своим же пивом по самые уши залился, его потом из канавы едва спасли, а то утоп бы в придорожной грязи. Он вчера удачную сделку праздновал. Продал он ваш домик некоему господину из самой столицы. Тот, значит, свое имя скрывает, действовал через поверенного, но и так понятно, кто это.

— Кто же?

— Брат ваш, конечно! Не совсем он оказался пропащий, проснулась у человека совесть. А потому что стыдно ему перед вами, вот и не показывается, все через подставных.

Бренда почувствовала, как у нее подкосились ноги. Еле нащупала последний более-менее приличный стул и опустилась на него. Дети мгновенно сгрудились вокруг матери, близнецы подлезли под руки, Колин встала за спиной.

Мортин? Это все устроил Мортин?

Женщина вдохнула, выдохнула и подавила кривую усмешку. Может, соседи и поверят в сказку про совесть старшего брата, но не она. Не после того, что сделал со своей семьей этот жадный подонок.

— Видать, Пресветлый в его башку-то жлобскую кувалдой постучался. — Распределив рабочих по местам и постучав собственным молотком по особо подозрительным местам, Федерик вернулся в кухню и с усмешкой сел на второй стул. — Ты, хозяйка, сообрази нам чего холодненького попить, вода-то в колодце найдется? А за брата не волнуйся. Видать, там в столице кто-то умный ему душеньку вправил. Или пригрозил, что любое гадство рано ли, поздно ли к нему и вернется. Вон как к тем падлам из-под моста.

— Из-под какого моста?! — дернулась Бренда.

— А Весеннего ж. Ты детишек отошли, я тебе такое расскажу, не сразу и опамятуешь.

Бренда кивнула, вручила дочке несколько монет. Пусть забирает мальчишек и бегом — не только воды принесет, но и булочек горячих купит, и не просто булочек… а с мясом! Кем бы благодетель ни был и чего бы ни потребовал, отказавшись тратить деньги, Бренда себя и детей не спасет.

Дождавшись, когда близнецы тоже ускачут вслед за сестрой в булочную, Федерик загадочно ухмыльнулся: